Молодая жена на испытательном сроке

– Не ври. Что ты, барышня, за коленки тебя хватать? А если у девушки есть грудь, то это не значит, что она тычет ею тебе в лицо! У тебя мания величия! Просто бюст у нее сильно выдается вперед! Если тебе нравятся женщины без груди, то обратись к сексопатологу! Кстати, твоя жена до сих пор не вернулась!

Сергей не стал уточнять, почему это «кстати». Раздевшись, он прошел в комнату, откуда через некоторое время вылетел с перекошенным лицом:

– Мама! Где Юля?

– Откуда мне знать? – пожала плечами Тамара Антоновна. – Если уж ее муж об этом не знает, то я и подавно. Вернется – спросишь!

– Она ушла, мама! Она не вернется! В шкафу нет ее вещей. Она меня бросила. Бросила.

– Этого следовало ожидать, – неожиданно спокойно сказала Тамара Антоновна. В ее голосе ему почудилось удовлетворение. – У нее есть мужчина. Раз уж так получилось, думаю, теперь я могу рассказать тебе все.

– Ты что, знаешь его? – побелел Сергей. Он до конца не верил, что Юля так быстро променяла его на другого.

– Мне крайне неприятно говорить с тобой об этом, но Юленька оказалась очень непорядочной девочкой. Она мне сначала очень понравилась, но потом я узнала такое, что…

– Мама, не тяни! – заорал Сергей. – Что за привычка, не надо этого драматизма и пауз! Кто он?

– Не смей на меня кричать, – поджала губы Тамара Антоновна. – В таком тоне я общаться не намерена.

– Мама, прости, – взмолился он. – Ну, говори, говори!

– Я нашла один документ. – Тамара Антоновна тяжело вздохнула. – Когда ты с ней познакомился?

– Перед Новым годом.

– Я нашла ее обменную карту.

– Что еще за карта?

– Эти карты выдают в женских консультациях, когда женщина становится на учет. По беременности.

– Да видел я эту карту. При чем здесь это?

– Бедный мой, наивный мальчик! Предположительная дата наступления беременности – октябрь! Это не твой ребенок! Это ребенок от другого мужчины!

– Да знаю я это! – покраснел Сергей. Обсуждать щекотливую тему с собственной матерью было тяжело. – Она с ним рассталась. Или ты намекаешь, что это он букеты носит?

– Ты знал, что ребенок не твой? – прошептала Тамара Антоновна.

– Разумеется, Юля мне все рассказала давным-давно. Э, мама! Что? Что случилось?

Мама сменила цвет лица с белого на голубоватый и, прошуршав клеенчатым фартуком, кулем свалилась на пол.

Пока ехала «Скорая», Сергею с помощью спешно выдернутой из постели Елизаветы Львовны удалось привести маму в чувство. Тамара Антоновна задыхалась и пыталась что-то сказать, но, как только она открывала рот, из глаз начинали потоком литься слезы, и, кроме нечленораздельного: «Что я наделала», больше она ничего путного произнести не могла.

Пожилая докторша равнодушно спросила:

– Госпитализировать или отказ писать будете?

– А как надо? – тупо спросил Сергей. – Подождите! Почему отказ? Что, все безнадежно?

Елизавета Львовна, перестав учить молоденького фельдшера, что и как ему надо делать, переключилась на доктора, оттерев плохо вменяемого Сергея.

Прошуршав чем-то и ласково скользнув рукой в докторский карман, она немедленно получила исчерпывающую информацию:

– У больной гипертонический криз. Лучше бы госпитализировать, но если ей смогут организовать дома должный уход, то можно и оставить.

Перепуганный Сергей, не понявший формулировку «должный уход», отрицательно затряс головой и жалобно посмотрел на Елизавету Львовну.

– Так. – Она сдвинула брови, пожевала губами и требовательно спросила: – Платные палаты у вас есть?

– Есть, но только с утра. Надо будет оформиться у старшей сестры.

– А сейчас как нам быть?

– Договоритесь прямо в отделении.

– Сережа, ты в состоянии соображать?

– В состоянии.

– Тогда бери деньги, документы, и поехали.

– А Вадим где? – растерянно спросил он.

– Вадим загулял. Даже не звонит! Может, у меня тоже криз, и валяюсь я, одинокая и брошенная, в пустой квартире!

Фельдшер прыснул, но тут же притих под строгим взглядом доктора. Сергей не рискнул ехать на своей машине и напросился в «Скорую».

Утром он проснулся с дикой болью в затекшей спине. Сергей так и заснул в палате, сидя на маленьком круглом стульчике. Тамара Антоновна, прицепленная к капельнице, лежала и плакала.

– Мамуль, я тут, ты что? – всполошился Сергей. Резко вскочив со стула, он едва не сшиб всю конструкцию: в ноги впились сотни крохотных иголочек, он их почти не чувствовал.

– Отсидел, – виновато пояснил он и начал топтаться на месте, в надежде вернуть ступням чувствительность.

– Тэк-с! – В палату вошла, гремя накрахмаленным халатом, медсестра: – Это что тут за ритуальные танцы? Мы, юноша, сторонники традиционной медицины, так что все шаманские пляски после выписки.

Поколдовав над маминой рукой, она вышла, строго оглянувшись через плечо.

– Сереженька, – прошептала Тамара Антоновна, – сынок, я страшно виновата перед тобой и Юленькой. Но ты прости меня, я же не знала, что она рассказала тебе про беременность.

– Мам, не надо сейчас об этом.

– Надо, – строго перебила мама. – Не мешай мне, я должна успеть. Юля ни в чем не виновата. Не звонил ей никто, и цветы эти я покупала.

– Зачем? – не понял Сергей, заподозрив, что пресловутый криз повлиял каким-то образом на мозг.

– Затем! Не хотела тебя травмировать. Думала, ты сам догадаешься, и как-нибудь все само собой получится.

– Что получится?

– Ну до чего ж ты плохо соображаешь, когда дело твоего бизнеса не касается! Как ты Юлю-то уболтать умудрился замуж за тебя пойти? – в сердцах спросила Тамара Антоновна. – Я надеялась, что вы разведетесь, и ты не узнаешь, что она тебя так страшно обманула! А это вы меня, оказывается, обманывали!

– Мам, я тебя не понимаю!

– Чего ты не понимаешь? Звонки я придумала, цветы покупала в магазине рядом с домом! Надеялась, что ты ее заподозришь и сам все выяснишь: что, кто! Я и Диану-то тебе подсунула, думала, может, у вас что получится… Прости ты меня, дуру старую!