Молодые и сильные выживут (= Закон фронтира)
Шрифт:
Большой схватил в охапку несколько гранатометов и опрометью кинулся в сторону Можайского шоссе. Костя и Цыган лихорадочно принялись обвязывать мину зарядами.
– Успеем, – бормотал Костя. – Две успеем.
– Что?!
– Две успеем, говорю!
– Запросто! Давай, наводи!
– Если бы я умел… – Костя спрыгнул вниз. – Ах, если бы, ах, если бы, не жизнь была б, а песня бы…
– Да никто не умеет! – крикнул сверху Цыган. – Не комплексуй! Гошка тоже не умел!
– Как это – не умел?! Очень даже умел… – Костя понял, что имеет в виду Цыган. Гош успел весьма обстоятельно рассказать им, как на самом деле осуществляется стрельба. И то, что они
– Цыган!
– От машины! Огонь!
Бум!
– Так, меня уже шатает! – сообщил Костя.
– Попа-али!!!
– Куда?!
– По Кольцевой! Правее заставы полста метров! Там все лежат! Не стреляют уже! Танк проходит наш НП!
– Успеваем! Заряжай!
Перед следующим выстрелом Цыган крепко сжал обеими руками пульт дистанционного управления и что-то прошептал, глядя в небо.
– Он не слышит тебя! – успел проорать Костя. – Он больше не любит нас!
Бум!
Цыган забросил пульт на броню и, распуская на ходу зажим стянувшего горло ларингофона, кинулся догонять Костю.
Они упали в канаву рядом с Большим, когда приближающийся танк был уже слышен. Неподалеку дорогу перегораживал «МТ-ЛБ».
– Тягач жалко, – сказал Большой. – Он бы нам еще…
– Плохо лежим! – перебил его Костя, цепляя на пояс мобильную рацию. – Нужно ближе к городу! Мужики, кажется, у нас есть шанс! Женька говорит, мы все-таки попали! Разнесло заставу! Вдребезги!
– Регуляторы, в седло! – радостно воскликнул Цыган, вскакивая на ноги.
– Ты лучше еще раз богу помолись… – выдохнул Костя, уже на бегу. – У тебя получается!
Когда железная дверь в очередной раз открылась, Гош лежал на топчане, мучительно пытаясь заснуть. У него отобрали часы, но по субъективной оценке в заточении он пробыл около суток. Дважды его скудно кормили и выводили в туалет. Ни разу даже не замахнулись. Не задавали вопросов. Все бы ничего, только спать он почему-то не мог. Перенервничал. Давно ему не приходилось оказываться в положении, настолько похожем на безвыходное. Даже глубокоуважаемый Гошем литературный персонаж Winnie-the-Pooh, известный в народе как Винни-Пух, никогда не застревал так круто.
Гош представил себе черную-пречерную доску и белую точку на ней. Представил ясно и отчетливо. Сосредоточился на маленьком белом кружочке. Разглядывал его, разглядывал… Надоело. «Бука – это Wizzle. Бяка – Woozzle. Слонопотам – Heffalump. Помнится, исследователи залезли даже в «Толкование сновидений» Фрейда, чтобы разобраться, откуда взялся Heffalump. И даже притянули за уши один классический случай. А еще считается, что по типу нервной организации ослик Yo-Yo удивительно близок к Федору Михайловичу Достоевскому. Ф. М. Достоевский. По утверждению Филиппа Киркорова, его любимый писатель. Идиот. Зайка моя. Тварь я дрожащая. F. M. Достоевский. А. К. Троицкий. А. К. Кто писал, что «АК» – оружие, устаревшее морально и технически? «АК» – лучший подарок «тупому». Лучший подарок, по-моему, мед. А я сошла с ума!»
Тут-то дверь и отворилась. Гош открыл глаза и посмотрел на вошедшего. И совсем не обрадовался.
– Здравствуй, – сказала женщина негромко. – Ты как?
– Когда бы мы были, Медведи, Пчелой, – лениво продекламировал Гош, – мы все бы деревья спилили пилой. И, запахом
меда влекомы, не лазали б так далеко мы.Женщина осторожно присела на край топчана. Дверь захлопнулась.
– Тогда бы Пчела, она же Медведь, уставши все время жужжать и лететь, себе бы отрыла берлогу и в ней бы жила понемногу… А я думал, опять на расстрел.
– Они тебе угрожали?! – встрепенулась женщина.
– Шутка. Как ты сюда прошла?
– Ну, я все-таки референт председателя комитета. Сказала, чтобы пропустили… Извини, Гоша, я не смогу тебя отсюда вывести.
– Да я и не прошу…
– Но ты можешь выйти сам.
– Как же… Сейчас ты достанешь из-под юбки пистолет, и я возьму тебя в заложницы. Потребую, чтобы подогнали к Мавзолею полностью заправленный трамвай с десятью чемоданами долларов в мелких купюрах. И открыли нам коридор на Чечню.
Женщина протянула руку и несмело погладила его по волосам.
– Все такой же, – вздохнула она, мягко улыбаясь. – Все тот же Гошка Дымов. Ты совсем не изменился.
Гош судорожно вздохнул и отвернулся к стене.
– Прости, – сказал он. – Я тебя не вспомнил. У меня поражена эмоциональная сфера. Нет, что за чушь я несу! Эмоциональная сфера в порядке. Скажем, так… У меня выбиты любые воспоминания, серьезно эту сферу затрагивающие. Особенно за последние десять лет. Знаешь, Борис прав. Я всего лишь фантом. Мираж. Имитация. Голографическое изображение Георгия Дымова. Временами я даже не уверен, что это мое настоящее имя.
– Оно настоящее. Гоша, выслушай меня, пожалуйста.
Гош с кряхтением перевернулся, спустил ноги с топчана и сел рядом с женщиной так, чтобы ее даже ненароком не коснуться. Но вот глазами… Не любоваться ею было выше его сил.
– Ты красивая, – сказал Гош. – Безупречно стильная. И очень… Черт побери, мне нужно побольше на тебя смотреть. Мне это полезно.
– Если захочешь, будешь видеть меня каждый день.
– Скажи мне вот что. Ты сама пришла?
– Гош! – Взгляд женщины грозно сверкнул. Да, она умела быть сильной. И при этом оставаться удивительно женственной. Гош зажмурился. «И все-таки есть на свете лицо еще прекраснее. Ближе. Роднее. Вспомнить бы черты! Волосы цвета бронзы…»
– Ольга, – сказал он.
Женщина схватила его за плечо и властно развернула к себе лицом.
– Ну же! – почти крикнула она.
Гош мягко разжал судорожно вцепившиеся в него пальцы.
– Это всего лишь имя. Оно тебе идет. Тебя должны звать именно так. Прости.
– Встань, – тихо сказала Ольга. Гош послушно встал. Ольга подошла к нему вплотную. Закинула руки на шею. Прижалась всем телом. И заглянула в глаза. – Поцелуй меня, – прошептала она.
– Вспомни, как ты вспоминала, – попросил Гош. – Нельзя форсировать события. Память должна вернуться сама. Зря ты это…
– Поцелуй меня.
«Какая разница?» – подумал Гош. Наклонился к ее губам. Поцелуй вышел долгим, но, увы, несколько односторонним, потому что Гош сразу почувствовал – не то. Оказывается, он прекрасно знал, что такое это самое «не то». В свое время они с Ольгой вели достаточно свободную жизнь – то он шлялся по своим Знатокам, то она разгуливала по театрам с друзьями. У нее были такие – мужчины-друзья. Симпатичные ребята, влюбленные в бронзово-рыжую красотку еще со школы. Потом у мальчишек появились семьи, но возникла потребность иногда по душам поговорить с умной женщиной. Поговорить так, как с женой не получится. Гош им от души сочувствовал. У него-то с женой все получалось. Иначе бы и брак не состоялся в принципе. В этом Гош оказался максималист.