Молот Эдема
Шрифт:
– Мне совсем не показалось, что ты был расстроен, когда все это произошло.
Мне нужно удержать их, еще немного. Я должен.
Пастор напустил на себя покаянный вид.
– Не спорю, я обрадовался, когда вибратор сработал. И тому, что мы смогли выполнить свою угрозу. Но я не собирался причинять никому зла. Я знал, что риск существует, но решил не отступать, потому что на карту поставлены такие важные вещи. Мне казалось, ты со мной согласна.
– Да, так было, но мы приняли неправильное решение, жестокое. – В глазах Звезды появились слезы. – Ради всех святых, неужели
– Значит, ты считаешь, что совершила ошибку, – сказал Пастор. – Это я понять могу. Вот только почему ты хочешь стать чистенькой, наказывая меня и всю коммуну? Ты собираешься отдать нас в руки полиции.
– Ну, я совсем не так себе это представляла, – удивленно проговорила Звезда. – Я не хочу никого наказывать.
Пастор понял, что сумел ее зацепить.
– И чего же ты хочешь? – Он не дал ей ответить на свой вопрос. – Думаю, убедиться в том, что все наконец закончилось.
– Ну, наверное.
Пастор потянулся к ней, и на этот раз Звезда позволила ему взять себя за руку.
– Все закончилось, – ласково проговорил Пастор.
– Я не уверена.
– Землетрясений больше не будет. Губернатор сдастся. Вот увидишь.
Когда Джуди на безумной скорости возвращалась в Сан-Франциско, ей пришлось свернуть в Сакраменто, чтобы принять участие в совещании в офисе губернатора. Ей удалось поспать в машине всего пару часов, и, входя в правительственное здание, она была готова покусать первого, кто попадется ей под руку.
Стюарт Кливер и Чарли Марш прилетели на встречу из Сан-Франциско. Глава отдела ФБР в Сакраменто прибыл вместе с ними. Они встретились в полдень в Подкове, апартаментах губернатора. В кресле уже сидел Эл Ханимун.
– Пробка на шоссе И-80 растянулась на двенадцать миль. Люди пытаются уехать как можно дальше от Сан-Андреаса, – сказал Ханимун. – На других главных дорогах ситуация не лучше.
– Президент связался с главой ФБР и поинтересовался, когда у нас будет установлен порядок, – заявил Кливер и посмотрел на Джуди, словно винил в происходящем только ее одну.
– Губернатору Робсону он звонил тоже, – сказал Ханимун.
– На настоящий момент у нас нет оснований беспокоиться по поводу серьезных общественных беспорядков, – проговорил Кливер. – Мы получили сообщение о трех налетах в трех районах Сан-Франциско и одном в Окленде, но они носят спорадический характер. Губернатор вызвал Национальную гвардию, но пока в ней не возникло нужды. Однако если будет еще одно землетрясение…
Джуди стало нехорошо.
– Больше землетрясений быть не может, – сказала она.
Все одновременно посмотрели на нее. На лице Ханимуна появилось язвительное выражение.
– У вас имеется предложение?
У нее имелось. Не слишком хорошее, но они в отчаянном положении.
– Мне в голову приходит только одна идея, – проговорила она. – Нужно устроить для него ловушку.
– Какую?
– Сообщите, что губернатор Робсон готов пойти на переговоры,
но только лично с ним.– Не думаю, что он на это купится, – заявил Кливер.
– Ну, не знаю. – Джуди нахмурилась. – Он умен, а умный человек обязательно заподозрит подвох. Но он психопат, а такие люди любят командовать другими, стараются привлечь к себе и своим поступкам внимание, манипулировать обстоятельствами и человеческими жизнями. Его может соблазнить перспектива вступить в переговоры с самим губернатором Калифорнии.
– Насколько я понимаю, я здесь единственный, кто знаком с ним лично, – вмешался Ханимун.
– Верно, – сказала Джуди. – Я его видела и разговаривала по телефону, но вы провели с ним несколько минут в машине. Какое он произвел на вас впечатление?
– Вы дали ему очень точную оценку – умный психопат. Думаю, он страшно разозлился, что не сумел произвести на меня должного впечатления. По его представлениям, я должен был держаться с ним… ну, более уважительно, что ли.
Джуди с трудом сдержала улыбку. Ханимун мало с кем держался уважительно.
– Он прекрасно понимает, какие политические проблемы могут возникнуть, если мы согласимся выполнить их требования, – продолжал Ханимун. – Я сказал ему, что губернатор не может идти навстречу шантажистам. Он об этом подумал заранее, и у него был готов ответ.
– И какой же?
– Он сказал, что мы можем все отрицать. Заявить, что замораживаем строительство электростанции, но это не имеет никакого отношения к угрозе землетрясения.
– А такая возможность существует? – спросила Джуди.
– Да. Я бы не советовал так поступать, но, если губернатор выдвинет данное предложение, должен сказать, что это может сработать. Впрочем, вопрос имеет чисто академическое значение. Я знаю Майка Робсона, он на такое никогда не пойдет.
– Но может сделать вид, что согласен, – сказала Джуди.
– В каком смысле?
– Сообщим Грейнджеру, что губернатор готов объявить о замораживании строительства, но только при определенных условиях, поскольку ему необходимо заботиться о своей политической карьере. Он хочет лично переговорить с Грейнджером, чтобы обсудить условия.
– Верховный суд разрешил представителям правоохранительных органов, – вмешался Стюарт Кливер, – использовать в данном деле обман, мошенничество и хитрость. Единственное, что нам запрещено, – угрожать подозреваемым, что мы отберем у них детей. И еще: если мы пообещаем им, что их не будут преследовать по закону, наше обещание останется в силе. Но то, что предлагает Джуди, мы сделать можем, и это не будет нарушением закона.
– Отлично, – сказал Ханимун. – Не знаю, что у нас получится, но попробовать придется. Валяйте.
Пастор и Мелани ехали в Сакраменто на помятом «кадиллаке». Стоял солнечный субботний день, и в городе было полно народу.
Включив радиоприемник сразу после полудня, Пастор услышал голос Джона Правдолюба, хотя время для его ток-шоу еще не подошло.
– Специальное сообщение для Питера Шобери из средней школы Эйзенхауэра, – сказал Правдолюб.
Шобери был человеком, у которого Пастор отобрал удостоверение личности, чтобы принять участие в пресс-конференции ФБР, а в школу Эйзенхауэра якобы ходила Роза. Пастор понял, что сообщение адресовано ему.