Молот Люцифера

Наконец они добрались до заводи. И увидели маленькую форель, стрелой пронесшуюся у самой поверхности. Гарви огляделся, надеясь увидеть более крупную рыбину, но большие экземпляры прятались от нескромных взглядов. Речка выглядела, будто специально создана для форели: глубокие заводи, перемежающиеся с маленькими бурными водопадами. Берега густо заросли кустарниками. Лишь в двух местах деревья были вырублены, очевидно, это сделал кто-то, ловивший рыбу спиннингом — чтобы ничто не мешало его забросам.

— Кажется я начинаю синеть, — наконец крикнула Маурин. — Вы накупались?

— Сказать по правде я посинел уже десять минут назад.

Они взобрались на громадный белый валун, почти полностью скрытый потоком. Заходящее солнце овеяло теплом озябшее тело Гарви. Вершина валуна еще хранила накопленный за день солнечный жар.

— Вот об этом я и мечтал, — заявил Гарви.

Лежащая на животе Маурин оперлась на локти, повернулась, чтобы увидеть его:

— О чем именно? О ледяной воде, о высоте, которую вы боитесь, или о том, чтобы натрудить ноги?

— Обо всем сразу… Хм, сегодня я никого не проинтервьюировал, а об этом я тоже мечтал. Я рад, что сегодня я не смог побеседовать с вашим отцом. Завтра… черт побери! Я снова сделался Гарви Рэнделлом.

Она снова переоделась в свои рыжевато-коричневые брюки. Когда Гарви вошел, он увидел, что она опять достала бутылку.

— Останетесь поужинать? — спросила Маурин.

— Да… Конечно. Но, может быть лучше, если я вас приглашу поужинать со мной где-нибудь в другом месте?

Маурин улыбнулась.

— Вы не искушены в ночной — в бардачной — жизни Спрингфилда и Портервилля. Останемся-ка лучше здесь. Я люблю готовить. Если хотите, можете помочь мне прибраться.

— Хорошо…

— А готовить мне много не придется, — сказала Маурин и достала бифштексы из холодильника. — Быстро замороженная еда и микроволновая духовка. Современная цивилизация обслуживает и гурманов.

— В этой духовке больше всяких хитрых приборов, чем, например, в «Аполлоне».

— Неправда. Я побывала в «Аполлоне». Эге, да вы тоже, не так ли?

— Это была модель, а не настоящий «Аполлон», — сказал Гарви. Господи, как бы мне хотелось оказаться на их месте. Провести из космоса исследование кометы. И никакой атмосферы, мешающей наблюдениям.

Маурин не ответила. Рэнделл мелкими глотками потягивал виски. Есть ему хотелось — страшно. Он обследовал холодильник и нашел замороженные китайские овощи — неплохая приправа к мясу.

Пообедав, Маурин и Гарви пили на террасе кофе. Сидели на своих креслах с широкими плоскими подлокотниками, на которых удобно ставить чашки. Стало прохладно, Маурин и Гарви одели куртки. Они беседовали — тихо, неторопливо. Об астронавтах, знакомых Маурин. О математиках из Левис Кароль. О вашингтонских политиках. Внезапно Маурин встала, ушла вглубь дома и погасила свет. Вернулась, находя дорогу ощупью.

Было непроглядно темно.

— Зачем вы выключили свет? — спросил Гарви.

— Вы поймете это через несколько минут, — ответил бесплотный голос. Гарви услышал, как Маурин снова села в кресло.

Ночь была безлунной, в небе — лишь свет звезд. Но постепенно Гарви понял, что имела в виду Маурин. Когда над горами взошли Плеяды, он не узнал их. Созвездие сияло ослепительно ярко. Пылал Млечный путь, и в тоже время Гарви не мог разглядеть чашку кофе в собственной руке!

— Есть люди… горожане… которые никогда не видели подобного, — сказала Маурин.

— Вы правы. Спасибо.

Она рассмеялась:

— Может быть, все это скроется за облаками. Мое могущество не безгранично.

— Если б нам удалось… — нет, я неправ, подумал Гарви. Если б мы могли — вот какая мелькнула у меня мысль — могли показать им все это, им — всем, кто голосует. Но картину звездного неба можно увидеть когда угодно — остановись у любого газетного киоска. Ну, увидишь ярко раскрашенные созвездия и черные дыры и множественные системы — и что из этого? Нужно, чтобы люди оказались здесь, их нужно приводить сюда, по дюжине за один раз и показывать все это. Показывать. Лишь тогда они смогут понять. Смотреть на небо надо здесь, никак не иначе. Отсюда можно дотянуться до звезд.

Дотянулась Маурин. Дотянулась и взяла его за руку. (Она видела в темноте гораздо лучше его). Гарви даже чуть испугался.

— Забудьте о работе, — сказала Маурин. — Иначе окажется, что главную поддержку НАСА начнут оказывать фермеры.

— Но если человек никогда не видел ничего подобного… понимаете — никогда… А, вы, вероятно правы, — он четко сознавал, что они по прежнему держатся за руки. Но на этом надо остановиться, дальше нельзя. Вот безвредная тема:

— А как вы относитесь к галактическим империям?

— Не знаю. Расскажите мне о галактических империях.

Гарви показал, для этого ему пришлось приблизиться ближе, чтобы она могла проследить направление, в котором указывала его рука. Там, где сгущался, где ярче всего сиял Млечный путь, в созвездии Стрельца пролегала ось галактики.

— Вон там и происходит главное, там где расположены древние империи. Звезды там находятся на небольшом расстоянии друг от друга. Там — Трантор и миры Хаба. Хотя — рискованное это дело, гадать, что там. Можно ведь предположить, что звездное ядро уже полностью взорвалось. Просто волна радиации еще не докатилась до нас.

— А можно предположить, что Земля окажется под инозвездным игом?

— Конечно. Но чаще считают, что все кончится атомной войной.

— О… Может быть мне следует спрашивать, откуда вы все это знаете?

— Я прочел массу научной фантастики. Перестал я ее глотать без разбору только что-нибудь лет в двадцать — не хватало времени. Понимаете, империи со столицей на Земле обязательно распадаются, уменьшаются… но даже маленький осколок такой империи состоит из ста миллиардов солнц. А владения громадных империй — меньше всего лишь одного рукава галактики, — он запнулся. Небо сияло ослепительно ярко! Гарви чуть не наяву видел военный корабль Мула, выплывающий из созвездия Стрельца.

— Маурин, мне кажется, что все это правда!

Она рассмеялась. Теперь он видел ее лицо — бледное, смутно различимое.

Он пересел на широкий подлокотник и поцеловал ее. Маурин подвинулась, и он сел рядом с ней. Кресло — хотя и впритирку — вместило их обоих.

И не было безвредной схемы для разговоров.

Мысли его разбегались. А потом вспыхнула одна мысль, мешающая: завтра, черт побери! Я снова сделался Гарви Рэнделлом.

В доме было абсолютно темно. Маурин, держа Гарви за руку, вела его в спальню. Вела — на ощупь и по памяти. Они раздели друг друга. Их одежды упали на пол… а может, вообще вылетели за пределы нашей вселенной. Кожа Маурин была теплой, почти горячей. На мгновение Гарви захотелось увидеть ее лицо, но только лишь на мгновение.