Молот Люцифера

— Он необходим был для этой экспедиции, ваш корабль, — сказал Рик Деланти. — У вас тоже очень хороший корабль.

— Да, но этим и ограничивается наш вклад в экспедицию. А поскольку мы развиваем программу космического исследования…

Яков прервал ее, быстро сказав что-то по-русски. Он говорил слишком быстро, чтобы Джонни и Рик не могли разобрать сказанное, но общий смысл был очевидный.

Леонилла ответила одним словом — коротким, резким и затем продолжала: — Марксизм в качестве своей основы берет объективную реальность, не так ли? Мы развиваем свои программы космических исследований. Сергей Королев был одним из величайших гениев за всю историю человечества! Он мог превратить нашу программу исследований космоса в могущественнейшее средство познания мира, но этим психам из Кремля хотелось эффектного! Хрущев приказал начать представление — ему хотелось посрамить американцев. И вместо того, чтобы продвигаться вперед, развивать свои возможности, мы начали демонстрировать миру цирковые трюки! Мы первыми вывели одновременно трех человек на орбиту… но для этого из корабля пришлось выкинуть все научно-исследовательское оборудование! И лишь после того как оно было выкинуто, в корабль удалось пихнуть третьего члена экипажа. Человека очень маленького роста… Впихнули в кабину, рассчитанную на двух человек… И все это ради одного полета на орбите! Цирковое представление! Мы могли бы первыми совершить высадку на Луну, но пока что мы все еще лишь готовимся к этому полету!

— Товарищ Малик!

Леонилла пожала плечами:

— Вы услышали что-нибудь новое? Нет. Полагаю, что нет. Мы продолжали давать эффективные представления, пользовались каждым удобным случаем, лишь бы о нас кричали газеты — и вот сегодня лучший пилот Советского Союза не может состыковать свой корабль с другим кораблем! А вот вы… вы предлагаете, чтобы нам дали, чтобы нас, так сказать, наградили игрушками, которые не могут создать лучшие инженеры Советского Союза… и которые они даже не могут купить для себя!

— Эй, это не означает, что вы в чем-то хуже нас, — вмешался Джонни Бейкер.

Яков что-то сказал коротко по-русски и отвернулся, всем своим видом выказывая крайнее неудовольствие. Рик Деланти сочувственно покачал головой. Что это вдруг на Леониллу нашло?

Все вели себя очень тихо и были друг с другом подчеркнуто вежливы, пока Леонилла не вернулась обратно в «Союз». Бейкер и Деланти обменялись взглядами. Слов им не потребовалось. Джонни Бейкер отплыл в угол, где какой-то работой занимался Яков.

— Нам нужно поговорить напрямую, — сказал Джонни.

— Слушаю?

— Вы не собираетесь создавать для нее трудности, а? Я имею в виду, вряд ли нужно докладывать обо всем, что происходит здесь.

— Конечно, не нужно, — согласился Яков. Пожал плечами. — Мы все здесь — мужчины. И знаем, что через каждые двадцать восемь дней женщина начинает вести себя очень нелогично. Это знает любой женатый мужчина.

— Да, должно быть этим все и объясняется, — сказал Джонни Бейкер и снова обменялся взглядами с Деланти.

— А кроме того, ее воспитало государство, — сказал Яков. — Ее отец и мать умерли, когда она была еще маленькая. Поэтому неудивительно, конечно, что ей бы хотелось, чтобы наша страна добилась больших успехов, чем те, которые достигнуты в настоящее время.

— Разумеется.

Разумеется, подумал Рик Деланти. Дерьмо коровье. Если она тяжело переносит свое женское недомогание, то почему она не сообщила об этом руководителям полета, чтобы русские послали в космос кого-либо другого или другую? Почему она этого не сделала? Я бы доложил своему руководству о том, что подвержен космической болезни, если б знал об этом заранее. Наверняка я бы так и сделал…

В чем бы ни состояли затруднения Леониллы, будет разумно в следующие несколько дней относиться к ней особенно бережно. Дьявольщина, а комета Хамнер-Брауна уже так близко!

Барри Прайс положил телефонную трубку. Глаза его были восторженные. Вошла Долорес, неся кофе. — Знаешь, что произойдет в следующий вторник?! — радостно крикнул Барри.

— Комета столкнется с Землей.

— Что? Нет, нет, я серьезно. Мы введем в действие следующую очередь. Решение последнего судебного разбирательства признано необоснованным. Ядерный центр Сан-Иоаквин будет запущен на полную мощность.

Ему казалось, что Долорес должна обрадоваться, но она вовсе не обрадовалась.

— Наверное будет торжественная церемония ввода в действие? — спросила она.

— Нет, все будет обставлено без шума. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что во вторник меня здесь не будет. Если только у тебя не возникнет крайняя необходимость в моем присутствии.

Барри нахмурился.

— Ты всегда мне крайне необходима…

— Пора бы уже привыкнуть, — сказала Долорес, и похлопала себя по животу. Живот еще не сделался выпуклым, но Барри был в курсе. — Во всяком случае мне надо быть в Лос-Анджелесе, хочу показаться доктору Стоуну. И я еще хотела задержаться там, чтобы повидаться с матерью. Я думала вернуться сюда ночью во вторник.

— Хорошо. Милая…

— Да?

— Ты ведь сохранишь ребенка, правда?

— Да. Я хочу его сохранить.

— Тогда выходи за меня замуж.

— Нет, спасибо. Мы оба уже испробовали, что такое семейная жизнь, и нам не понравилось.

— Но испробовали не друг с другом, — сказал он. Он хотел, чтобы его голос звучал настойчиво, но прозвучало в нем облегчение. Но все же…

— А каково будет ребенку? Ребенку, не имеющему отца?

Долорес рассмеялась:

— Он появится не в результате партеногенеза. Я почти уверена, что отец у него есть. Я даже догадываюсь, кто этот отец.

— О, черт возьми, ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.

— Конечно, понимаю, — она поставила чашку с кофе на письменный стол и перелистнула перекидной календарь Барри. — Тебе предстоит завтрак с заместителем губернатора. Не забудь.

— А, тот самый слабоумный. Если что-нибудь и могло вывести меня из этого эйфорического состояния, то это то, о чем ты напомнила. Но я буду паинькой. Ты и поверить не сможешь, каким я буду паинькой.

— Хорошо, — она повернулась, собираясь уйти.

— Эй, — крикнул он, останавливая ее. — Послушай, давай потом все обсудим. Когда ты вернешься из Лос-Анджелеса. Я имею в виду, что ведь этот ребенок и мой тоже…

— Конечно, твой, — и Долорес ушла.

— Эй, малый. Молот уничтожит весь этот город. Превратит в пустыню.

— Коровье — мать его так — дерьмо, — сказал Алим Нассор и улыбнулся. — Мы им тут устроим пустыню. — Он уже наслышался разговоров о том, что способна натворить комета. Вокруг проповедников, вещающих со своих кафедр, собирались толпы народа. Проповедники обеспечили себе свой кусок хлеба. Наступает конец света, примиритесь со сладчайшим Иисусом и гоните монету…

Появились новые возможности. Во всяком случае, вот к чему приведет появление кометы: белые удерут из своих домов. Уже удирают. Алим объехал весь Брентвуд и весь Бел-Эйр и везде видел одно и то же: множество домов, возле которых стоят не взятые жильцами бутылки молока, а на крыльце — оставленные почтальонами старые газеты. Алим тогда ехал на стареньком пикапе, на заднем сиденье и в багажном отделении были грудой навалены косилки для газонов и прочий инструментарий для садовой работы. Кто дважды обратит внимание на чернокожего садовника? Так что, когда он останавливался, чтобы забрать газеты и привязанные к бутылкам картонные ярлыки, никто этого не заметил. Теперь Алим располагал адресами, и они обчистят все сверху донизу, и никто не опередит их…