Молот ведьм

— Ну да, и что?

— Все соскобы с кожи ушли на дополнительную экспертизу. Большая часть из них это синтетика, пластик, частицы ткани и прочее. Кроме одного: на груди обеих жертв какие-то странные пятна, словно там пригорело что-то. Недавно я получила ответ по первому телу, и скорее всего, это расплавленный, почти испарившийся воск и частицы каких-то солей. По второму трупу официального заключения еще нет, но мне стало интересно, и я спросила, приватным образом, что это может быть. Ответ тот же: воск и соль. Оба раза убийца не пожалел бензина, и определить, следы какого именно вещества было трудно. А вот сейчас огонь был слабее, горение менее интенсивное, и на груди этой девушки я нашла фрагменты обугленной ткани, а среди них частицы расплавленного вещества и кристаллов. Разумеется, я все это тоже отправлю экспертам, но думаю — нет, я уверена — что это тоже воск и соль. А это значит…

— …Это значит, что мы нашли его первую жертву, о которой ты говорила, — отозвался Чекан.

Алина кивнула.

— Причем, судя по всему, это преступление он совершил без подготовки, спонтанно, следовательно…

— …Наследил капитально, где только мог. Алина, ты чудо!

Чекан вскочил и заходил по кабинету — два шага до двери и обратно.

— Чувствую, мы уже рядом, — заговорил он, — сейчас отработаем сами, по новой, все контакты этой Лолиты, свидетелей, историю поисков, наверняка найдем какие-то концы, которые злодей тогда еще так старательно не прятал. Плюс эта пыль в волосах, с одежды наверняка еще что-то пригодится…

Он остановился и посмотрел на Алину.

— Спасибо тебе огромное! Хочешь, съездим сейчас куда-нибудь, посидим?

Алина улыбнулась.

— Нет, давай в другой раз. Сегодня я уже и насиделась, и настоялась.

— Ну, тогда может хотя бы до дома довезу?

— Семен, я на машине, не нужно. Ты лучше скажи мне, что с моей просьбой?

Чекан наморщил лоб.

— С какой?

— Квартира, — подсказала Алина. — Уже неделя прошла.

— Черт! — он хлопнул себя по наморщенному лбу с такой силой, что Алина вздрогнула. — Прости, совсем замотался с этими делами, забыл! Завтра прямо с утра озадачу местного участкового или ребят из тамошнего отдела, извини!

— Ладно, ладно, — примирительно сказала Алина. — Не убивайся так. Забыл, бывает. Только завтра сделай, хорошо?

— Конечно, я сразу же, как…

Его прервал телефонный звонок. Чекан схватил трубку, посмотрел на экран и ответил:

— Да, Макс, я слушаю!

Алина прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Если честно, то она и сама почти совсем забыла об этой своей просьбе. Как странно: десять дней назад она места себе не находила, писала записку, ездила в этот проклятый дом, колотила ногой в двери пустой квартиры, а сейчас…

— Алина.

Она открыла глаза. Семен закончил разговор и стоял перед ней с трубкой в руке, сжимая ее, словно рукоять меча. Глаза торжествующе блестели.

— Штольц звонил. У нас есть подозреваемый. Завтра поедем на задержание. Хочешь с нами, напарник?

Глава 15

1 июня 1979 года.

— Там живет призрак, который пьет кровь, — значительно сказал Павлик и посмотрел на девочек.

Темноволосая Лера глядела на него, широко распахнув карие блестящие глаза с длинными кукольными ресницами, и казалось, что она сейчас заплачет. А светленькая Вика тряхнула тоненьким хвостиком волос под белой треугольной косынкой и хмыкнула:

— Ну, а ты сам-то его видел, этого призрака?

Павлик поморщился. Вика ему не нравилась: она была задавакой и скандалисткой, даром что младше Павлика на два месяца, а Леры и вовсе на полгода. Зато Лера нравилась, и даже очень. Она жила в сером пятиэтажном доме на другой стороне двора от дома Павлика, тоже пятиэтажного, но желтого. Они гуляли вместе, когда Лера выходила во двор без Вики, а Павлик не гонялся на велосипедах или не сражался пластмассовыми мечами со своими приятелями — качались на качелях, разговаривали, а однажды, когда они играли в космический корабль и как раз уже подлетали к Венере, Лера предложила поцеловаться. Павлик тогда растерялся и потом очень об этом жалел. Он даже записки писал ей, прошлым летом, когда уезжал на дачу: большими печатными буквами выводил «СОСКУЧИЛСЯ» и «ЛЮБЛЮ», и просил маму, чтобы она их передала, а потом, в сентябре, долго не мог подойти к Лере от смущения. А еще Лера любила слушать разные истории, которые Павлик придумывал специально для нее, а ему нравилось ей рассказывать и смотреть, как искренне она переживает, и пугается, и верит, что все это взаправду.

Вот и история про кровожадного призрака, живущего в старом, давно пустующем доме недалеко от их двора, была предназначена специально для Леры, а уж никак не для этой вертлявой Вики. Павлик так и знал, что она все испортит; надо было, конечно, подождать, когда ее не будет рядом, но история нетерпеливо просилась наружу, а Вика в последнее время прицепилась к подруге, как репей.

— Не видел, — неуверенно ответил Павлик. — Но я точно знаю. Мне рассказывали.

— Ну кто рассказывал, скажи, ну кто? — не унималась Вика.

— Славка рассказывал, — сказал Павлик.

Славку во дворе побаивались: он был из неблагополучной семьи, отец у него пил, а сам Славка носил в кармане перочинный ножик с рукояткой в виде фигурки космонавта и заливал в муравьиные норы какую-то вонючую ядовитую жидкость. Пусть Вика попробует подойти к нему и проверить, знает он про привидение в старом доме или нет.

Но Вика и не думала ничего ни у кого спрашивать.

— Врешь ты все! — выпалила она.

Лера жалобно посмотрела на подругу, но промолчала. В ее присутствии она вообще обычно молчала.

— Нет, не вру, — уперся Павлик.

— Нет, врешь! — Вику было не переспорить. — Вот мы сейчас туда с Леркой сходим и докажем, что ты все врешь! Да, Лерка?

Теперь у Леры на глазах уже совершенно точно выступили слезы. У Павлика екнуло сердце. Ему захотелось взять ее за руку и увести от вздорной Вики, пойти вместе на залитую солнцем площадку с песочницей, «шведской стенкой» и большими круглыми качелями, которые охотно превращались хоть в автобус, хоть в звездолет, но Лера еще раз взглянула на Вику, кивнула и сказала:

— Да. Давай сходим.

Вика торжествующе взяла подружку под руку, показала Павлику язык, отвернулась, и они неспеша пошли через двор. Павлик растерянно смотрел им вслед, оставшись стоять в тени высоких деревьев, окаймлявших площадку. Наверное, он мог бы побежать им вслед, догнать, чтобы пойти вместе, но на другой стороне двора, на качающейся скамейке с пластиковым козырьком, сидел его дедушка: читал газету и время от времени посматривал на внука. Нужно было бы отпрашиваться и объяснять, куда он собрался пойти, и дедушка, скорее всего, пошел бы за ними, что было бы, может, и неплохо, но…

— Лера! — крикнул Павлик вслед девочкам.

Они обернулись.

— Не ходи туда! Пожалуйста!

Лера хотела что-то ответить, но Вика дернула ее за руку, зашептала на ухо, и они ушли.

Дом был деревянный, двухэтажный, не очень большой, но все же рассчитан на несколько семей. Такие дома еще часто встречались здесь, среди кирпичных пятиэтажек или двухэтажных «немецких» [17] коттеджей: иногда обитаемые, чаще — уже оставленные жильцами, но одинаково обветшавшие, невеселые, они стояли, понемногу нагибаясь к земле, в окружении дремучих деревьев, старческим шепотом обсуждая с ними ночами прошедшие времена. У этого дома была островерхая двускатная крыша, два фасада, похожих на головы сиамских близнецов, торчащие вперед и направо, и веранда с потрескавшимися и местами вылетевшими стеклами, выдавленными ветками разросшихся деревьев и кустов. Краска давно облупилась и выцвела. Небольшой участок земли за забором из рассохшихся реек зарос лопухами и высокой травой, в которой суетилась многоногая жизнь. За домом виднелась покосившаяся деревянная будка уборной, наполовину скрытая жирными, жадными сорняками; даже отсюда было слышно, как басом жужжат там большие тяжелые мухи. Входная дверь на крыльце под кривым деревянным козырьком была плотно прикрыта.

17

«Немецкими» называются двухэтажные дома характерной архитектуры, которые строились бригадами пленных немецких солдат после Великой Отечественной войны.