Момемуры
Шрифт:
сестра Марикина — Т. Горичева, см. выше. Марикина — её прозвище по «обезьяннику». Ср. Маврикевна, комический эстрадный персонаж (Горичева нередко носила простой «бабий» платок), альманах «Мария».
…проводы высылаемой в Москву сестры Марикины… — под давлением властей Т. Горичева была вынуждена покинуть СССР в 1980 году (год Олимпийских игр в Москве, сопровождавшийся усиленной «чисткой» столицы и крупных городов от нежелательных элементов — бомжей, преступников, диссидентов). Непосредственным поводом к высылке было её участие в издании феминистского альманаха «Женщина и Россия» (1979), переведенного впоследствии на несколько языков.
6. …раструб... Центрального моста — Тучков мост.
…полицейский в пробковом шлеме… — «тропический» антураж.
* Муж...
7 ...роман Хедли «Аэровокзал»… — «производственный» роман американца А. Хейли «Аэропорт» (1968).
* Я собрал целый гербарий забавных происшествий, анекдотов, невероятных историй... но затейливая канва событий, как пелена, скрывает суть… — авторское отступление, представляющее собой один из возможных ключей повествования. То, что этот ключ не единственный, лишь подчеркивает наличие и сосуществование разных версий и возможных, подчас противоречивых, интерпретаций всего романа.
** Обезьянье общество — Е. Шварц была одной из учредительниц «обезьянника» (или «шимпозиума»). По уставу в «обезьяннике» числилось не более 12 членов, его собрания проходили 14 числа каждого месяца. Собравшиеся заслушивали два доклада: первый — на историческую тему (день, оказавший, по мнению докладчика, существенное влияние на последующие события в стране), второй — на поэтическую (анализ одного стихотворения или одной стихотворной строки) и оценивали его тайным голосованием шнурками трех цветов — черного, красного и белого. После докладов приступали к обильным возлияниям (горячительные напитки допускались крепостью не менее 40 градусов и непременно с растительными добавками). Возглавлял «шимпозиум» сменный вожак, вооруженный гигантским сухим стручком неизвестного тропического растения. Ему разрешалось вести себя неполиткорректно и даже агрессивно: он обрывал собеседников, громко бил себя в грудь в знак восторга или неприязни и т. п. Докладчики назначались заблаговременно, тексты их интереснейших докладов, к сожалению, не записывались и почти не сохранились. Собирались обычно на квартире у Е. Шварц (Школьная ул., 8), иногда у В. Долинина (ул. Воинова, 44а). Среди членов «обезьянника»: Е. Шварц, В. Кривулин, Б. Гройс, Т. Горичева, Л. Рудкевич, Б. Останин, Е. Пазухин, В. Долинин, Н. Ковалёва, Б. Улановская, Р. Цветков и др.
Интересные воспоминания об Обезьяньем обществе, кстати говоря, с упоминанием романа «Момемуры», оставил и В. Кривулин: «Наши словесные игры на Черной речке чем-то походили и на вызывающе-кооперативную швейную мастерскую Веры Павловны Розальской-Лопуховой-Кирсановой из романа «Что делать?». Отсюда оставался шаг до подпольного изготовления адской машины, но, слава Богу, мы ограничивались только миром слов и образов, опасаясь, скорее по соображениям эстетическим, шагнуть за ограду Соловьиного сада - и очутиться в каком-нибудь Соловьевском или другом общественно-митинговом скверике. Конец шестидесятых. Женя Вензель в роли режиссера-постановщика превращает портативное обиталище своей гениальной супруги в репетиционную залу. Силами друзей-поэтов он ставит одноактную пьеску Елены Шварц, основанную на одной из самых загадочных историй Екатерининского времени. Герой пьесы - капитан Мирович, охранявший в Шлиссельбургской крепости арестованного еще во младенчестве Иоанна Антоновича, который, будучи законным наследником престола Российского, провел в заключении больше 20 лет. Мирович подымает восстание с целью низложить Екатерину Вторую и вернуть трон законному государю Иоанну V. Капитанский бунт изначально обречен, абсурден, тем и привлекает нас. Лена играет Екатерину, а будущий самодеятельный теолог (тогда еще поэт) Женя Пазухин - несчастного принца. К лампочке под потолком, создавая иллюзию рассеянного сценического освещения, привешен железный дуршлаг, убогий свет сочится сквозь дыры в алюминиевом донце. Середина семидесятых. В той же тесной каморке - Заседание Великого Обезьяньего общества. На Черной речке подхватывают старинную затею Алексея Ремизова, обогатив ее сложными ритуалами, нагрузив пародийно-академической серьезностью и одновременно - предоставив возможность для любых безудержных фантазий. «Шимпозиумы» - так именуются эти собрания - происходят раз в неделю и состоят из двух частей - официальной и неофициальной. Официальный регламент строг: два доклада. Один - подробный рассказ о каком-либо одном дне из жизни какого-нибудь известного исторического лица. Рассказ должен быть связным и осмысленным. Второй доклад - развернутый анализ одного стихотворения, обязательное условие - обнаружить то, чего никто другой, кроме докладчика, не смог бы заметить. Затем следует тайное голосование путем опускания разноцветных обувных шнурков в специальную (тоже из-под обуви) коробку с прорезью, торжественное обнародование результатов, и наконец - увенчание докладчика заслуженными лаврами. Высшая оценка - черный шнурок, низшая - красный. Каждый участник «шимпозиума» обязан во время докладов надевать свитую из заслуженных им шнурков разноцветную нагрудную цепь, причем цепь эту нельзя было снимать
и после окончания официальной части, когда приходил черед откупоривать бутылки и расставлять стаканы. Но даже тогда, в неформальной обстановке запрещалось именовать сотоварищей их «светскими» именами, у каждой Великой Обезьяны - только эзотерическая кличка….Если перечислять всех, кто участвовал в «шимпозиумах» на Школьной, мы получим почти полный список тех деятелей «Второй культуры», чьи имена ныне известны по книгам и публикациям в периодике. Православный богослов Татьяна Горичева, например, или наоборот, активисты-отказники, из ортодоксальных евреев. Доклады фиксировались, сохранились магнитофонные записи, когда-нибудь архивы «обезьянника» будут изданы полностью, как протоколы заседаний прославленного «Арзамаса». Обезьянник едва не закончился смертоубийством. Только чудо спасло брата Кинконга, когда на его голову обрушилась бутылка водки - сестра Шимп была выведена из себя во время затянувшейся неофициальной части. Удар пришелся по виску, миллиметр ниже - и наши игры стали бы достоянием судебной хроники».** …знаменитая премия А. Белого… — независимая литературная премия Андрея Белого, учреждена при журнале «Часы» в 1978 году. Премию присуждало «тайное жюри», о составе которого ходили самые разноречивые слухи. На самом деле почти все определяли два соредактора журнала «Часы» Борис Иванов и Борис Останин, в разное время привлекавшие в состав жюри разных людей. Среди лауреатов премии: В. Кривулин, А. Драгомощенко. Б. Гройс, Е. Шварц, Е. Шифферс, Б. Кудряков, А. Миронов, Б. Дышленко, О. Седакова, Е. Харитонов, Саша Соколов, В. Алейников, Г. Айги, И. Жданов, В. Малявин, А. Парщиков, М. Эпштейн и др. Материальное наполнение премии (1 рубль, бутылка водки и яблоко) за все годы ее существования не изменилось.
8. брат Ленивец — Евгений Пазухин (1945), философ, литературный критик, член редакции журнала «37». В 1991 году эмигрировал в Германию.
* Федор Толстой «Француз»... прототип Штольца в знаменитой «Дуэли»... враг поэта Чехова... успокоенный Чаадаевым... готовился к роковой дуэли... кругосветное путешествие... с писателем Гончаровым... жил в одной каюте с самкой орангутанга… — весьма характерный для романа прием провокативной контаминации, соединяющей эпизоды биографий и черты характеров литературных и исторических персонажей. Федор Толстой «Американец» (1782-1846) авантюрист и карточный игрок, послуживший прототипом А. Грибоедову в «Горе от ума» и Л. Толстому в рассказе «Два гусара». Путешествовал с И.Ф. Крузенштерном и был высажен на Алеутских островах, в том числе, за происшествие с самкой орангутанга. Никого отношения к путешествию И. Гончарова это не имело. Своим врагом Толстого «Американца» считал, конечно, не Чехов, а Пушкин, одно из лицейских прозвищ которого было «Француз» и который долгие годы готовился к дуэли с Толстым, однако потом помирился и сделал его посредником при сватовстве к будущей жене Н. Гончаровой.
брат Кинг-Конг — Борис Останин (1946), литературный критик, переводчик, со-редактор самиздатского журнала «Часы».
…слепой, как Мильтон, литературный обозреватель газеты «Свет Сан-Тпьеры»… — Григорий Ковалёв (1939-1999), владелец замечательной памяти и прекрасного литературного вкуса, один из составителей многотомной антологии новейшей русской поэзии «У Голубой Лагуны», изданной в США. «Свет Сан-Тпьеры» — симуляж. Погиб в реке Карповке при невыясненных обстоятельствах.
9. …Карло Понти... статья в «Дебаркадере» — возможно, статья Павле Рака в журнале «Обводный канал».
** Макс Шильдер — кентавр: Макс Штирнер и Макс Шелер. Название труда, приписанного Максу Шильдеру «Церковная психология и женская сексопатология» указывают на статью А. Кушева, в которой проводилась параллель между истерической образностью и менструальными циклами. Ср. Карл Шильдер (1785–1854) русский инженер, изобретатель, создатель первой русской подводной лодки.
10. Сэмуэль Брак — ср. Самуэль Беккет, художник Брак, критик Осип Брик и даже Самуил Маршак.
** …Марциал... «ежедневная дань смерти»… — эта метафора дефекации не входит в состав канонических текстов римского поэта Марка Валерия Марциала (40-104).
11. ** …друг детства... г-н Рокк... вензель рока… — Евгений Вензель, первый муж Е. Шварц, прожил с ней недолго. См. выше. Фамилия Рокк очевидным образом отсылает к року, а также к приятелю Вензеля Анатолию Ромму, трагически погибшему при невыясненных обстоятельствах. Ср. Рокки — герой американского киноактера Сильвестра Сталлоне — Рокки Бальбоа в одноименном голливудском фильме.
«…вот пьяный муж опять стихи читает...» — видоизмененные строки из поэмы Е. Шварц «Черная Пасха» (1974), обращенные к Е. Вензелю: «Вот пьяный муж/ Булыжником ввалился/ И, дик и дюж, заматерился», и далее: «…И синяки цветут, как розы».
* …которую она закончила только благодаря маленькому провинциальному поэту г-н Кило… — в первой редакции: маленькому еврейскому поэту. Скорее всего, имеется в виду А. Кушнер.
г-жа Алтэ — А. Ахматова.