Момо (другой перевод) (с илл.)

— Нам требовалось решиться на одну из двух имеющихся возможностей! — воскликнул первый господин. — И мы выбрали именно такой вариант.

Снова воцарилась тишина.

— Так мы можем сидеть здесь годами и охранять друг друга, ничего не предпринимая, — наконец высказался один из них. — Должен заметить, что создалась какая-то безнадежная ситуация.

Момо думала. Больше ждать не имело смысла. Если бы серые господа исчезли совсем, то цветы времени сами по себе оттаяли бы. Но пока серые господа существуют. И они останутся навсегда, если она ничего не предпримет. Но что она могла сделать, если ворота на склад были открыты, и серые господа могли обеспечиваться энергией сколько угодно?

Тут Кассиопея зашевелила ножками, и Момо посмотрела на нее.

«Ты закроешь ворота», — гласила надпись на ее панцире.

— Это невозможно, — прошептала Момо, — их ведь не столкнешь с места!

«Коснешься цветком», — последовал ответ.

— Я смогу их сдвинуть, если дотронусь до них цветком?

«Ты это сделаешь», — засветились буквы на панцире.

Если Кассиопея знала это наперед, то так и должно случиться. Момо осторожно поставила черепаху на пол и засунула цветок времени, который, кстати, уже заметно завял, сохранив не так много лепестков, себе под куртку.

Незаметно для шестерых серых господ ей удалось проползти на четвереньках под длинным столом. Она двигалась до тех пор, пока не достигла другого конца стола. И вот она сидела между ногами похитителей времени, и сердце ее, казалось, выпрыгнет из груди.

Тихо, тихо вытащила она из-за пазухи цветок времени, взяла его в зубы и пролезла между стульями так, что серые господа ее снова не заметили.

Она добралась до открытых ворот, дотронулась до них цветком и одновременно принялась толкать их руками. Ворота бесшумно повернулись на шарнирах и с грохотом захлопнулись. Удар вызвал эхо, многократно повторившееся в зале и в подземном лабиринте.

Момо вскочила. Серые господа, которые ни в малейшей степени не подозревали, что кроме них здесь может появиться какое-то постороннее существо, от страха застыли на своих стульях, уставившись на девочку, как загипнотизированные.

Она, не раздумывая, проскочила мимо них и бросилась к выходу из зала. Но тут серые господа очнулись и кинулись вслед за ней.

— Смотрите, это она, та ужасная девчонка! — услышала Момо возглас сзади. — Это Момо!

— Это невозможно! — закричал другой. — Почему она двигается?

— У нее цветок времени! — завопил третий.

— И с его помощью, — ахнул четвертый, — она сумела сдвинуть ворота?

Пятый с силой хлопнул себя по лбу.

— Значит, мы тоже можем это сделать! Ведь у нас полно цветов времени!

— Было, было полно, — визжал шестой, — но теперь ворота закрыты! Есть только один выход: мы должны отобрать у нее цветок, иначе для нас все кончено!

Между тем Момо исчезла где-то в бесконечно разветвляющихся коридорах, но в их лабиринтах серые господа, естественно, ориентировались, лучше нее. Момо стремглав неслась вперед и порой чуть не попадала в объятия кому-нибудь из преследователей, но каждый раз ей удавалось ускользнуть.

Кассиопея тоже по-своему принимала участие в погоне. Хотя и могла она только очень медленно ползать, но, поскольку всегда заранее знала, где будут пробегать преследователи, то вовремя добиралась до нужного места и ложилась прямо на дорогу. В темноте серые господа спотыкались о нее и кубарем катились по полу. Бегущие следом натыкались на лежащих и тоже падали на пол. Таким способом черепаха не раз спасла Момо от верной поимки. Конечно, и ее частенько отшвыривали к стене, но она упорно продолжала делать то, что, как знала заранее, обязательно сделает.

В пылу преследования некоторые серые господа потеряли свои сигары и бесследно растворились один за другим. В конце концов, их осталось двое.

Момо опять оказалась в огромном зале с длинным столом. Теперь оба похитителя времени гонялись за девочкой вокруг него, но никак не могли ее схватить. Тогда они разделились и побежали в противоположные стороны.

И тут для Момо больше не осталось шанса спастись. Она забилась в угол, со страхом глядя на приближающихся с двух сторон серых господ. Она крепко прижала к себе цветок. На нем оставалось только три вялых лепестка.

Первый преследователь уже протянул руку, чтобы вырвать цветок у девочки, но тут второй оттолкнул его.

— Нет, — закричал он, — это мое! Мое!

Они вцепились друг в друга, и в образовавшейся свалке у одного выпала изо рта сигара. Со страшным воем он закрутился вокруг себя, сделался прозрачным и растворился в ничто. И тут к Момо ринулся последний серый господин. Во рту у него дымился еще изрядный окурок.

— Отдай цветок! — захрипел он, тяжело дыша, но, едва он открыл рот, как и его сигара упала и покатилась по полу.

Серый господин бросился на колени, судорожно пытаясь дотянуться до окурка, но никак не доставал его. Его пепельно-серое лицо повернулось к Момо, он приподнялся на локтях и протянул к девочке дрожащую руку.

— Умоляю, — прошептал он, — умоляю, дитя мое, отдай мне цветок!

Момо все еще стояла, плотно забившись в угол и прижимая цветок к груди. Она совершенно онемела от ужаса и смогла только молча покачать головой.

Последний серый господин медленно закрыл глаза.

— Это хорошо, — пробормотал он, — это… хорошо… что… теперь… все… кончилось…

И с этими словами исчез и он.

Момо растерянно смотрела на то место, где он только что лежал. Но там теперь ползла Кассиопея, на спине у которой светились слова: «Ты откроешь хранилище».

Момо подошла к воротам, дотронулась до них цветком времени, на котором остался один-единственный лепесток, и широко их распахнула.

С исчезновением серых господ пропал и холод, начало теплеть.

Момо широко раскрытыми от удивления глазами рассматривала склад. Здесь, как стеклянные бокалы, выстроенные бесконечными рядами на бесконечных полках, стояло бесчисленное множество цветов времени, и ни один из них не походил на другой — сотни тысяч, миллионы часов жизни!

Становилось все теплее и теплее, как в оранжерее.

А когда с цветка в руках Момо упал последний лепесток, началось что-то наподобие шторма. Тучи цветов времени закружились вокруг нее. Это напоминало теплый весенний ураган, но ураган из огромного количества освобожденного времени.

Момо, как во сне, огляделась по сторонам и увидела на полу Кассиопею, на спине которой светилась надпись:

«Лети домой, маленькая Момо, лети домой».

И это было последнее, что сообщила Кассиопея Момо. Шторм цветочных лепестков усилился до невероятной мощи, он стал таким неудержимым, что подхватил Момо и понес ее, словно она сама превратилась в один из лепестков, все дальше и дальше, прочь из темных подземных переходов, все выше и выше, на поверхность земли, а затем над городом. Она летела над крышами домов и башнями в огромном облаке из цветов, которое все разрасталось и разрасталось. Точно в веселом танце под волшебную музыку, она то плавно опускалась вниз, то поднималась высоко вверх или кружилась вокруг себя в сладостном ощущении воздушной легкости и восторга.