Мона

Аким активно действовал на стороне правых. Бескомпромиссный участник переговоров и непробиваемый сторонник национального союза. То, что и Юваль, и Аким рекомендовали Шавиту переговоры, было сильным сигналом. Но таким ошибочным. Вся его уверенность в правильности того, за что он боролся, основывалась на том, что добро в конце концов всегда побеждает зло. Стоит продержаться достаточно долго, и враг будет повержен. Но нынешняя угроза по своей природе слишком абстрактна. Как нужно держаться? Где? И против кого? Они больше не воевали с людьми из плоти и крови. Враг представлял собой компьютерную программу. Научную фантастику. Бен скользнул взглядом по угрюмым мужчинам и посмотрел в окно. Неправильный вид: голубое небо и яркое солнце. Небо должно быть темным и хмурым, когда биржу страны убивают, а двадцать жертв теракта в галерее борются за жизнь в клинике Ихилов. Но, наверное, солнце это не волнует.

Бен презирал собственную нерешительность. Почему никто из программистов не может взломать код? Вирус стал не только проблемой Израиля. Он распространился, невзирая на пограничный контроль и таможенные ограничения. Вирус нанес урон всему западному миру, и не только в сфере финансов. Теперь угрозе подверглись больницы, авиасообщение, энергообеспечение… Современный мир полностью управляется компьютерными программами. Без них человечество вернулось бы в каменный век. Но, несмотря на коллективную угрозу, решение за всех должен принимать Бен. На кону стоит Израиль. Шавит вспомнил слова Аббы Эвена [87] во время Шестидневной войны: мир разделился на два лагеря — на тех, кто хочет разрушить Израиль, и на тех, кто не делает ничего, чтобы это предотвратить. Атаки террористов-смертников усилили давление. Оппозиция превратилась в собак-ищеек. В кнессете, в СМИ. В раввинате тоже. Все пользовались случаем нажиться на катастрофе, никто не высказывал своего мнения и не предлагал поддержки. Но, видимо, таковы правила игры. Шавиту хотелось закурить. Запрет врачей только усиливал желание. Премьер прокашлялся.

87

Абба Эвен (1915–2002) — израильский политический деятель, в период Шестидневной войны министр иностранных дел Израиля.

— Я понимаю, что мы попали в экстраординарную ситуацию, которая требует экстраординарного решения. Мы всегда придерживались позиции отказа от ведения переговоров с террористами, но…

Он взглянул на Акима.

— Я готов пойти на переговоры, чтобы положить этому конец. В этот раз нас застали врасплох. В следующий раз мы подготовимся лучше. Я проведу переговоры, но не с лидером «Хезболлы», Хассаном Мусави. Этого не будет никогда. Я требую участия посредника. Пусть это будет ООН, Швеция или Норвегия. Я не сяду за один стол с убийцей.

Бен опустил взгляд и в сотый раз стал просматривать письмо на столе.

— И у меня есть ряд соображений по поводу их требований.

Все присутствующие молчали. Они видели уму непостижимое отступление и боялись взглянуть друг другу в глаза.

Бен смял письмо и бросил в корзину.

* * *

Тель-Авив, Израиль

Ничего не получится. В фильме — возможно, но в реальной жизни — никогда. Эрик полагал, что Рейчел даст ему четкие инструкции. Продуманный и блестящий план бегства. Вместо этого она всего лишь прошептала: «Удачи», когда вместе с охранником передавала его двоим из ФБР. Один из них, мужчина в сером костюме и белой, расстегнутой сверху рубашке мрачно представился Полом Клинтоном. Фамилия как у президента. Второй, в длинных черных брюках и серой футболке, не представился. Он держался высокомерно и почти не смотрел на Эрика. Некоторое время создавалось ощущение, что эти двое сейчас наденут на него наручники, но когда Рейчел объяснила, что в этом нет необходимости, так как Эрик сам хочет поехать в Швецию, чтобы встретиться с женой, Пол расслабился. Эрик судорожно сжимал сумку в руке и смотрел в землю. Он не осмеливался смотреть на американцев, боясь, что они заметят его нервозность. Передача произошла в прохладном холле того, что должно было быть штабом «Моссада», несколькими этажами выше его камеры. Сёдерквист снова и снова взглядывал на Рейчел в надежде получить сигнал, знак или секретную записку. Но она ограничилась тем, что пожала мужчинам руки и покинула их. Передумала? Эрику придется лететь в Стокгольм?

В какой-то степени он скучал по дому, но возвращение означало конец. Очевидный провал. Всю ночь Эрик настраивался на побег. На восстановление контакта с Сала ад-Дином и на продолжение охоты на «Надим». Теперь он сидел на заднем сиденье черного автомобиля рядом с крупным мужчиной. Впереди сидели Пол и низкорослый шофер. В машине пахло кожей и маслом. Стекла были затонированы, а двери заперты. Они на большой скорости ехали по шоссе 1. Эрик думал о Матсе Хагстрёме. Матс умер. Никто не смог его спасти. «Мона» победила, и Хагстрёма больше нет. Эрик все время предчувствовал это. Он знал, что врачи Каролинской больницы не смогут остановить вирус. Теперь предчувствие оправдалось. Матс умер, Ханна умирает. Эрик вспомнил разговор с женой Матса. Что она сейчас делает? Она потеряла любимого человека. Ожидала ли Эрика та же судьба? Если он не найдет «Надим», то придет конец. Для Ханны. Для него.

Автомобиль на большой скорости рассекал волны утреннего движения, и, глядя на вывески, Эрик отметил, что они приближаются к аэропорту. Он представлял, что на обочине будет стоять красивая женщина и просить их остановиться. Что он каким-то образом выберется из машины и побежит по полю. Ничего такого не произошло, и через несколько минут автомобиль прибыл на место. Хотя кондиционер работал на полную мощность, Эрик был весь мокрый. Перед поездкой он принял душ, но уже успел пропахнуть потом от волнения. Сидевший рядом мужчина открыл дверь и резко выдернул его из машины. Когда они вошли в зал отлета, Эрик перестал фантазировать на тему бегства и нехотя настроился на то, чтобы провести ближайшие часы в воздухе. Оба мужчины шли по обе стороны от Эрика, когда пробирались по очередям раздраженных и шумных людей. В аэропорту царил полный хаос, казалось, не работало ничего. На больших информационных табло, где обычно высвечивается время отлета, мигали непонятные буквенные комбинации, а у стоек регистрации стояли представители авиакомпаний и пытались успокоить разъяренных пассажиров. Заплаканная женщина рядом с Эриком разговаривала по мобильному:

— …Да откуда мне знать. Все вышло из строя из-за проклятого компьютерного вируса. Они будут регистрировать на рейсы вручную. Мы не знаем, когда вылетим. Если вылетим вообще.

На мгновение в душе снова затеплилась надежда. Вдруг вирус не даст им сесть в самолет? Станет ли «Мона» спасением Эрика? Какая ирония, если так. Он покосился на Пола. Тот был совершенно невозмутим и продолжал идти вперед сквозь толпу растерянных людей с переполненными тележками и плачущими детьми. Эрик торопился следом. В дальнем конце зала образовалась более короткая очередь, которая была гораздо спокойнее других. Эрик и его сопровождающие встали за темнокожим мужчиной в светло-сером костюме с маленькой сумкой «Луи Виттон» в руке. Надпись на табличке около стойки гласила «Private and corporate jet check in». [88] Надежда на то, что вирус спасет Эрика, умерла. Здесь все работало, несмотря на проблемы с компьютерами. Женщина и мужчина вели регистрацию вручную, и их неизменные улыбки говорили о том, что ситуация под контролем. У ФБР был собственный план. Но все-таки странно, что им приходится стоять в очереди. Почему они сразу не идут на самолет? Пол прочитал мысли Эрика.

88

Регистрация частных и корпоративных лайнеров (англ.).

— Высокий уровень безопасности. Мы должны войти в ту заднюю дверь, а потом направиться к самолету.

Он кивнул на две большие белые створки прямо за стойкой. Молодой мужчина с двумя детьми как раз взял свой паспорт и пошел к дверям. Когда они открылись, Эрик мельком увидел контроль безопасности и рентгеновские установки. Перебирая в голове возможности для бегства, он понимал, что они исчерпаны. Что, если просто повернуться и бежать? Но куда? Американцы догонят его за пару секунд. Наверняка они лучше натренированы, чем он. Пол предъявил свой жетон ФБР и паспорта. Увидев собственный паспорт со шведской эмблемой, Эрик был готов заплакать. Швеция — другой мир. Упорядоченное, структурированное и безопасное место на краю света. Там их дом. Там Йенс и Ханна. Паспорт вызвал болезненное воспоминание о свободе. О нормальной жизни. Женщина за стойкой отдала американцам документы и улыбнулась, когда они проходили мимо. Эрик как будто шел на собственную казнь. Он ощущал, как адреналин, накопленный за время поездки на машине, отступил, оставив пустую усталость. По другую сторону дверей их ждали двое проверяющих. Эрик положил сумку на узкую ленту. Сначала через рамку прошел Пол. Никаких сигналов. Он был без оружия. В кино все агенты ФБР носили большие пистолеты, но, очевидно, не в реальной жизни. Потом пошел Эрик. Ничего. Как раз когда он хотел взять сумку, лента остановилась, а затем поползла назад и вернула сумку обратно в детектор. Пол громко вздохнул от нетерпения. Сотрудник, сидевший у монитора, что-то сказал коллеге. Сумка выехала из детектора, и мужчина поднял ее.

— Это ваша?

Эрик кивнул и вместе с тем задумался. На что могли отреагировать датчики? Компьютера у него нет. Жидкостей тоже. Никаких острых предметов. Мужчина открыл дверь в маленькое квадратное помещение размером буквально с примерочную.

— Следуйте за мной. Мне нужно поближе посмотреть на вашу сумку.

Пол хотел было пойти следом, но его остановили.

— Ждите здесь. Это не займет много времени.

Комната за белыми оштукатуренными стенами была не больше пары квадратных метров. В центре стоял столик. На стене висел плакат с объяснением, что нельзя проносить на борт. В углу стояла коробка с латексными перчатками. Досмотрщик поставил сумку на стол и постучал в боковую дверь. Тут же в комнату протиснулся еще один сотрудник. Эрик все еще пытался понять, что не так с сумкой. Потом увидел лицо вошедшего и отпрянул назад. Прямо над виском у него была открытая рана, глаз посинел и распух. Охранники говорили друг с другом на иврите. Потом раненый повернулся к Эрику и отдал сумку.

— Теперь слушай внимательно. По моему сигналу ты дернешь дверь и побежишь прямо через зал. Американцы безоружны, но ты должен действовать быстро. На другой стороне есть аварийный выход. Обычно дверь закрыта, но сегодня она не заперта. Четырьмя ступенями ниже ты найдешь выход на площадку. Там стоит синий мотоцикл. Садись на него и гони поперек взлетно-посадочной полосы. Старайся не ехать слишком близко к крупным выходам на посадку. Не все работники проинформированы. Большинство в курсе, но мы не могли рисковать, информируя работников основного выхода. Слишком много народу. Ты должен поехать на юго-западную часть поля, там тебя ждет еще одно небольшое препятствие. Шлагбаум и два охранника. Шлагбаум открыт, а охранники заняты другим. Проедешь, и ты свободен. Дальше справишься сам.

У Эрика кружилась голова. Он боялся и колебался. Не хотел бежать. Охранник наклонился к нему и с серьезным лицом сказал:

— На руле висит шлем. Не забудь надеть его. В Израиле на тебе должен быть шлем, иначе полиция сразу тебя задержит.

В потоке мыслей у Эрика вдруг возник разумный вопрос:

— А мой паспорт?

— Увы. С ним я не могу помочь.

По щеке охранника начала течь кровь.

— Что у вас с лицом?

Мужчина скованно улыбнулся.

— Ты ударил меня.