Мона
Шрифт:
— Я все равно не понимаю. Что было моей кодой?
— Прямо перед появлением Ахмада ты сказал, что хочешь рассказать мне что-то, во что я никогда не поверю. Что-то о твоей жене. Это была твоя кода.
Вокруг них шумел ветер. Эрик смотрел на огонь.
— И теперь ты хочешь услышать оставшуюся часть?
Самир кивнул и опустил голову. Он ждал правду.
— Начну с того, что я никакой не шпион «Моссада» и не тайный агент. Я действительно айти-профессор из университета в Стокгольме.
Реакции не последовало.
— Ты знаком с «Майнд серф», поэтому не буду
Самир повернул голову и посмотрел на него.
— Какое отношение это имеет к твоей еврейской жене? — В голосе Самира появились металлические нотки.
Эрик сжал в песке руки.
— Она тестировала программу.
Он столько раз прокручивал в голове монолог. Тренировал его. Мечтал о нем. О моменте, когда расскажет создателю «Моны» о Ханне. Правда, к реальности никогда нельзя полностью подготовиться.
— С помощью «Майнд серф» она зашла на сайт ЦБИ. Вирус попал в компьютер, и Ханна заболела.
— Ты думаешь, что ее заразила «Мона».
Такая прямая констатация застала Эрика врасплох. Он рассчитывал на то, что Самир отбросит столь абсурдную идею. Теперь Эрик не знал, как ему вести себя дальше. Он посмотрел вниз на руки, покрытые золотым песком.
— Так зачем ты приехал сюда? Отомстить за нее? — спросил Самир.
— Чтобы умолять тебя дать мне надежду. Выход. Врачи не могут контролировать заболевание. Я потеряю ее. Она — все, что у меня есть. Все мое самое дорогое и любимое.
Самир не двигался, безмолвно смотря перед собой. Вдруг он усмехнулся.
— Вот сидим мы тут, ты и я. Двое мужчин, встретившихся в пустыне. Мы идем по двум разным дорогам. Я уже иду в ад. Ты, по крайней мере, если не терять надежду, находишься на пути спасения жены. «Блуждающая звезда» Леклезио. Мусульманин и иудей. Но у нас у обоих нет оружия.
Самир рассмеялся. Сухим и глухим смехом.
— Единственное, что мы принесли, — наши айподы. Можем называть друг друга рыцарями айпода.
Огонь постепенно гас, и темнота подкрадывалась ближе. Эрик понял теперь, что не получит от Самира никакого чудесного лекарства. Его мечта была безнадежной и отчаянной. Он просто придумал ее, чтобы двигаться дальше. Предлог, из-за которого он находился в движении. Эрик встал на колени, чтобы дотянуться до кармана, и достал маленький помятый снимок Моны.
— Вот.
Самир взял его, и в слабом свете от костра Эрик видел, как он широко раскрыл глаза. Мужчина держал снимок обеими руками.
— Ей идет цвет. Она…
Самир заплакал. Он сжал фотографию в одной руке и посмотрел на Эрика.
— Откуда она у тебя?
— Мне ее дал «Моссад». Они допрашивали меня о тебе и дали фотографию.
Самир смотрел мимо Эрика, в темноту ночи.
— Знаешь, как Ахмад узнал, что ты предатель?
— Нет.
— От «Моссада».
— Странно. Я думал…
— Не от самого «Моссада». Они рассказали премьер-министру Бену Шавиту. А он рассказал одному из своих ближайших друзей. Одному мужчине в кнессете. Этот человек — наш. Вернее сказать, Ахмада.
— У него
есть человек в израильском правительстве?Самир слегка кивнул. Потом расправил плечи.
— Тебе пора возвращаться в свое заточение. Мохаммад ждет тебя около тоннеля.
Эрик медлил. Он чувствовал себя в некоторой степени униженным. Униженным и обманутым. Надежда испарилась, а вход в тоннель казался воротами в ад. Эрик поднялся. Самир поднял руку с маленьким снимком.
— Можно я оставлю себе фотографию дочери? Я был бы признателен.
Эрик кивнул.
— Она твоя.
Потом повернулся и пошел к тоннелю.
Без четверти три ночи «Герон 158» зафиксировал слабый сигнал, который совпал с сохраненным идентификационным кодом. В семистах двадцати двух метрах над землей беспилотный аппарат записал координаты 31°20 39.55 'N 34°18 11.13 'E/31.3443194°N. Через две минуты после контакта с аппаратом координационный центр в Ашдоде послал сообщение службам военной разведки. В три ноль восемь Даниэль Левин, капитан элитного подразделения, получил приказ и информацию о цели. Он вместе с тщательно укомплектованной оперативной группой ждал около тренировочного лагеря армии «Бахад Зиким». Лагерь находился всего в нескольких километрах от Газы. Закончив телефонный разговор, Левин сразу же пошел будить пилотов вертолетов.
В окрестностях Хан-Юниса, Газа
Эрик вернулся в темную келью. Мочой пахло сильнее, чем раньше. Может, группа использовала помещение в качестве туалета, когда здесь не сидели заключенные. Эрик полулежал, опершись на бугристую стену. Около получаса назад он слышал слабое шуршание где-то слева. Какое-то животное или насекомое. Крыса? Скорпион?
Он рассказал всю правду Самиру. Может быть, зря? Если Самир скажет Ахмаду Вайзи, изменится ли что-нибудь? Вряд ли. Ахмад уже все знал. Встретится ли Эрик с Самиром еще раз?
Он поменял положение. Снова послышалось шуршание.
Милая, замечательная Ханна. Как она? Ухудшилось ли ее самочувствие? Пытался ли Йенс дозвониться до него? Ханна стояла у Эрика перед глазами.
Густые волосы. Светлые и волнистые. Теперь в то, что он любил, закралась седая прядь.
Скрежетание заставило Эрика вздрогнуть. Скрип раздался снова, и дверь в камеру открылась. Он не моргая сидел в темноте. Слабый свет пробивался из-за силуэта у двери.
— Эрик?
Мягкий голос Самира. Эрик прошептал:
— Я здесь.
— Осторожно глаза. Я зажгу свет.
После щелчка комнату залил свет. Эрик огляделся. Свет шел от лампочки, свисавшей с потолка на черном проводе. Камера была меньше, чем он себе представлял. Вытянутая. Сёдерквист заметил большие трещины на стенах. Раздолье для крыс. На грубом полу лежали груды бумаги, пластиковые бутылки и грязные тряпки. Самир, сгорбившись, вошел в дверной проем.
— Как ты?
— Живой.
Самир отодвинул ногой зелено-коричневую тряпку и аккуратно сел перед пленником по-турецки.