Монахиня Адель из Ада
Шрифт:
Граф брезгливо поморщился.
— Мне всё равно где спать, лишь бы отдохнуть, хоть пару часиков. Завтра в полшестого, то бишь через три часа, нам снова уезжать…
— Уезжать?! — вздрогнула и неожиданно посерьёзнела Аглая.
— Да, к сожалению, завтра утром я вынужден буду покинуть это гостеприимное жилище…
Хозяйка вертепа выронила нож.
— Погодите-погодите, ведь мы ещё не побеседовали! — истерично взвыла она.
— А есть о чём? — поинтересовался граф.
— Конечно! Нам непременно надо переговорить…
Посерьёзневшая было дамочка, снова сделала бесшабашную мину и громко расхохоталась.
Финский гость, тем временем, взял откупоренную бутылку и, игнорируя чистые рюмки, стал надираться прямо из горла. Затем он предложил бутылку консульскому представителю. Затем оба иностранных представителя обнялись, рухнули на пол и через секунды две дружно захрапели.
— Вот и отлично! — сказала дамочка. — Теперь никто не помешает нам отдаться деловой беседе…
«Какие у неё со мной могут быть дела?!» — внутренне взмолился граф, но смятения не выказал. Аглая вывела его в коридор, но вместо того, чтобы осыпать лобзаниями, а граф был уверен, что именно с того и начнётся их разговор, потащила его за руку на кухню, где уже вовсю кипел самовар.
— Прислуга ночью не работает, и мне приходится хлопотать самой, — молвила хозяйка салона, предлагая гостю табурет и сигару. — Так значит… Вы оставляете девицу мне, а сами… Куда путь держите, если не секрет?
В очаровательном голосе Аглаи звучал металл.
— П-п-позвольте… Эту благородную девицу я должен оставить вам?! Для каких целей?!
— Ах, да! Вы ведь не в курсе, что мы с покойным капитаном, незадолго до его трагической кончины, обвенчались, и он составил завещание, по которому вся его собственность и все его дела перешли ко мне… Надеюсь, вы не думаете, что именно я убрала его?
— Н-н-нет… Вовсе не думаю… Как можно-с?!
— А ведь курсируют такие слухи! Не верьте никому! Я его любила! Да!.. Любила!
Такого сильного удара граф давно не получал, с самого момента разорения его родителей. Однако разговор нуждался в продолжении… В спокойном и непринуждённом.
— Помилуйте, зачем вам благородная девица? Ищите утешения в мужчинах, это так естественно!
Аглая зло поправила корсет.
— Вы, вероятно, издеваетесь? Два месяца назад вы сами изволили пообещать моему мужу, что доставите ему непорочную смолянку, а он под это обещание выдал вам аванс и терпеливо ждал результата. Срок истёк! И клиент давно готов, оплатил все услуги наперёд. С лихвой! Если ему вовремя не предоставят обещанную девственницу, у меня будут большие неприятности, а я, естественно, взыщу компенсацию за ущерб! Как вы думаете, с кого?..
Пьяная скандальная проститутка, да ещё и без охраны — невероятный искус для убийцы-теоретика, который никогда не чаял стать кровавым душегубом… кровавым… то бишь своими руками никогда никого… ни-ни… И вот теперь получалось, что…
Графу пришлось сильно напрячься, неимоверно, дабы не выдать своего истинного настроения.
Глава 37 В покоях у покойницы
Пётр Сергеевич сделал вид, что его страшно напугали Аглаины угрозы.
— Не кипятитесь, душенька, умоляю! Я действительно хотел на время увезти Анну из Петербурга, но с единственнейшей целью:
чтобы её не нашли воспитатели и не вернули обратно в институт. Вы ведь знаете, какие там порядки, на какой позор она была бы обречена и каким наказаниям подверглась бы. После смерти капитана я, честно говоря, не знал, что делать с барышней, которую… Так легко уговорил! Она давно хотела сладкой жизни, спала и видела себя наложницею толстосума. Так вот… Если вы действительно наследница усопшего…— И продолжательница дел! — добавила вдова. — Однако вы меня успокоили, а то я начала было подозревать…
— А уж как вы меня успокоили! Я, честно говоря, всё это время, пока мы не виделись, жил мечтами о вас, втайне надеялся хоть на одно свиданьице, украдкой от капитана, как вдруг слышу: «Оставьте девицу мне!» Сами понимаете, что я мог подумать…
Вдовушке приятны были эти речи, видимо никто и никогда не делал ей подобных признаний, несмотря на всю её жгучую красоту.
— Что вы, что вы! Я увлекаюсь исключительно мужчинами…
Она вскочила с табурета, снова резко поправила корсет, да так, что груди моментально вывалились из глубокого декольте — излюбленный приём дам полусвета, весьма распространённый фокус. Пётр Сергеевич сделал вид, что потрясён, что видит такое чудо впервые.
— Прошу прощения, но… я нынче не при деньгах…
— Фи, какие глупости, я ведь теперь ваша должница! Девица, приведенная вами, пойдёт по наивысшей категории!
— И кто же пожелал иметь эту невинность, если не секрет?
— А вот это — не ваше дело! Ну, что, пойдёмте? Докажете мне свою удаль?
Граф продолжал сидеть, бешено таращась на выпавшие груди и глотая слюни — делал вид, что вот-вот утратит контроль над собой.
— Вдруг кто-нибудь сейчас войдёт?!
— Не бойтесь, немец вдребезги пьян, а дружок его…
— Любовник?
— Именно! Тот вообще неделю не встанет на ноги…
Пётр Сергеевич вскочил, начал лихорадочно разоблачаться, аккуратно складывая одежду на табурет. Аглая смотрела на всё это с любопытством.
— Неужто вы от меня… до такой степени без ума?
— Да-да-да-да-да! И ежели вы меня тотчас не осчастливите…
— Осчастливлю, но не здесь! — умилённо-удивлённо воскликнула вдова.
Порывшись в одном из ящиков буфета, она извлекла связку ключей. Затем взяла графа под руку и повела по уже знакомому коридору в совершенно незнакомый интерьер.
В том интерьере напрочь отсутствовали окна. И стояла огромная кровать, устланная восточным шёлком. Она занимала почти всё пространство — кроме неё решительно ничего не было.
«Типичный номер для свиданий, надо полагать, большинство здешних комнат именно так и выглядят», — мысленно отметил граф и, не тратя понапрасну времени, без словесных отступлений, стал удивлять Аглаю набором всех тех знаний, которые были накоплены им со времени первого опыта на сеновале, с крепостными девками, ещё в имении отца.
На сеанс много времени не ушло, вдова оказалась не слишком падкой на телесные удовольствия, ей этого хватало и по службе. Она довольно быстро отключилась, заснула, уткнувшись лицом в подушку. Удобная позиция! Нет, оно, конечно, было бы ещё удобнее, ежели бы лицом кверху, но тогда поди знай, в какой миг ей вздумается глаза открыть. Без её изумрудного взгляда куда как спокойнее.