Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Монархическая государственность
Шрифт:

В чем тут вина императора? Он, конечно, не ожидал такого исхода, он, конечно, думал, что варвары просто распродадут пленников в рабство, как это обычно бывало в подобных случаях. В истории множество примеров поступков власти, несравненно более коварных и грешных, и виновники преблагополучно успокаивали свою совесть множеством "государственных соображений". Не то вышло у Маврикия. Кровь подданных, хотя и небезупречных, душила его. Жизнь стала тягостна ему, но и смерть страшила, потому что он ждал за гробом грозной кары Божией за свое преступление...

И вот начинается эпизод, которому нет примеров в истории.

Маврикий пишет ко всем патриархам, епископам, святым пустынникам, и всех просит,

чтобы они молились Богу о том, чтоб Он покарал его, императора, в здешней жизни, а не в будущей. Наступает зрелище невиданное и неслыханное. Вся Церковь торжественно молится о наказании благочестивейшего императора достаточно сильно для искупления его греха. И вот, наконец, отдаленные восточные пустынники извещают императора, что молитва Церкви услышана.

Один отшельник имел видение об этом. "Господь, - извещали монахи, - принимает твою покаянную эпитимью. Он допускает тебя и твою семью к вечному блаженству, но в этом мире ты потеряешь царство со скорбью и позором".

Император, получив уведомление, воздал благодарение Богу и стал ждать наказания. Ждать не пришлось долго. В войсках вспыхнуло нелепейшее возмущение Фоки, ничтожнейшего по чину и негодяя по жизни. Император был схвачен со всей семьей... Да он - один из лучших полководцев империи - даже и не защищался... Кровожадный Фока приказал немедленно обезглавить всю царскую семью. По избытку жестокости все дети, семь человек, были казнены на глазах у отца. Маврикий видел, как слетали одна за другой головы сыновей его и только повторял за каждым ударом топора:

"Праведен Ты, Господи, и справедливы суды Твои"...

Последней слетела и голова самого Маврикия [См. Lebeau, "Histoire du Bas-Empire", Том X, стр. 396-409] ...

Часто ли встречается такая глубокая вера у самих предстоятелей Церкви и это ли император, мечтающий о "язычестве общественной жизни?"

Точно так же неправда, чтобы Церковь "благословляла язычество общественной жизни" и чтобы церковная власть поступалась своей обязанностью блюсти за властью, когда та отклонялась от христианского поведения.

Вовсе не при одном Златоусте византийская Церковь обличала грехи сильных мира. В самую последнюю предсмертную эпоху Византии голос церковной власти звучал громко и смело. Известный Влеммид, например, много раз письменно и словесно обличал фаворитку царя Иоанна Ласкариса. А она - Маркесина - пользовалась при дворе таким влиянием, что даже носила знаки царского достоинства. Не обращая внимания на укоры Влеммида, она думала настоять на своем праве быть членом высшего общества и однажды явилась на богослуженье в монастырь Влеммида.

"Она, - рассказывает современник, - приехала с большой пышностью, надменная знаками царского достоинства, в сопровождении большой свиты. Но прежде чем взошла в храм, сонм этих божественных людей (иноков монастыря) по приказанию настоятеля Влеммида затворил двери изнутри храма и заградил ей вход". Взбешенная Маркесина бросилась к царю и требовала наказания оскорбителю, кричала, что "такое бесчестие распространяется и на особу самого царя". Нашлись, понятно, и придворные, поддержавшие требование фаворитки, но царь сказал, вздохнувши:

"Зачем советуете вы мне наказать праведного человека? Если бы я жил безукоризненно, то сохранил бы неприкосновенным и царское достоинство, и себя... Но я сам дал повод себя бесчестить..." [Никифор Григора, "Римская История", кн. II. стр. 7].

Михаил Палеолог, национальный герой, освободитель Константинополя, был отлучен от Церкви патриархом Арсением за ослепление Ласкариса. Когда он никаким смирением не мог смягчить патриарха и прогнал его, то долго даже при преемнике Михаила жил раскол "арсенитов", не признававших даже по смерти Арсения священников

и епископов, поставленных патриархами, назначенными на место незаконно смещенного обличителя царя.

Профессор Суворов говорит о "безграничной теократии" императоров. Но вся сила этих "безграничных теократов" не могла произвести унии с Римским Папой даже в такое время, когда (при Палеологах) само существование империи от этого зависело. Когда Михаил Палеолог умер в лагере сын его Андроник не решился похоронить отца. "Он, - говорит Никифор Григора, - только приказал, чтобы несколько человек отнесли его подальше от лагеря и зарыли поглубже в землю... Тому причиной было уклонение Михаила от учения Православной Церкви" ["Римская История", Никифор Григора, Спб. 1862 г., стр. 147]. В Византии тела отлученных от Церкви бросались в поле без погребения и только засыпались землей...

Впрочем, примеров того, что императоры не были распорядителями не только веры Церкви, но даже и церковного управления, слишком много. Несомненно, что не в теории только, но и на практике Византийское государство и Церковь в общем жили сообразно идее о двух властях, равноправных и союзных. Эта идея была очень выдержана. Ее выражение находится и в обряде коронования по византийским правилам (в Епаногоге).

"После своего избрания гражданскими властями, - сказано там, - император отправляется во храм и, являя здесь покорность Богу, испрашивает у него даров благодати, как Божий раб, и молится о своем посвящении в цари. Затем, приступая к венчанию на царство посредством миропомазания, совершаемого патриархом, он предварительно дает обет перед последним, обет благоволительного попечения о подвластных в правде, и произносит присягу в верном соблюдении и ревностном охранении православной веры [Курганов]. Таким образом, взаимность утверждения церковной и императорской власти была проведена до конца, так же как взаимность закона и канона.

Даже профессор Заозерский, сильно критикующий византийскую "синодально-государственную" форму церковного управления, признает в конечном выводе:

"Выступления императоров за пределы их власти в сферу церковной жизни были далеко не обыкновенным делом. Обыкновенное же течение церковной жизни совершалось под надзором, управлением и руководительством собора священников и преимущественно собора патриаршего... Каждый раз, когда императорская власть касалась важных сторон церковной жизни, она встречала резкий отпор со стороны представителей Церкви и каждый раз, в конце концов, победу одерживала Церковь и никогда император" [Н. Заозерский, "О церковной власти", стр. 303-304].

Итак, очевидно, что византийская система взаимоотношений обеих властей была поставлена прочно и целесообразно.

 

 

Значение союза Церкви для государства.

Остатки абсолютизма

 

 

Византийский принцип двух равноправных властей был не только прочен, но и совершенно правилен. В пользу его правильности говорит уже то обстоятельство, что он установлен в период Вселенских Соборов, и ими признавался. Но и по рассуждению ясно, что по существенному различию принципа церковного и государственного, между властями церковной и государственной может быть только два совершенно противоположных, но одинаково правильных соотношения: или чисто нравственный союз, или полное отделение Церкви от государства, взаимное игнорирование. Все остальные типы взаимоотношений представляют или ложь или компромисс. Ложны идеи подчинения Церкви государству или государства Церкви. Компромисс - все, что выражает идею соглашения, конкордата, хотя, конечно, когда между государственной и церковной властями есть скрытый антагонизм и в то же время ни та ни другая сторона не имеют силы на узурпацию, то единственным исходом является конкордат.

Поделиться с друзьями: