Монастырь дьявола
Шрифт:
– Но ты обещал! Ты же мне обещал! Ты обещал пойти со мной на елку!
– Да что же это такое, в конце концов! Я все тебе объяснил! Тебе давно пора понять, что твой отец очень занят, у него важный, серьезный бизнес, он работает, зарабатывает деньги, а не валяется на диване!
– Всех денег все равно не заработаешь!
– Кто тебе это сказал? Мама? Так вот ей скажи то же самое!
– Папа, но неужели нельзя отложить свои дела на два часа и пойти со мной на елку?
– Разве я виноват, что переговоры с этим клубом, и подписание контракта назначено именно на то время, когда у тебя елка? Разве я в этом виноват? Пойми ты: подписания этого договора я ждал целый год! Он открывает для
– С мамой я хожу каждый год! Я хочу с тобой!
– Елка тоже бывает каждый год! Я пойду в следующем году обязательно!
– Но ты даже не послушаешь, как я буду петь!
– Дома мне споешь!
– Давай сейчас!
– Нет, лучше вечером. Сейчас мне надо сделать несколько очень важных звонков…».
Детский голос пел о снеге, падающем в ночь под Рождество, и о малыше, мирно спящем в уютной кроватке, и о двух ангелах под крышей дома, которые…. Он вскочил, чтобы бежать в темноту:
– Прости меня! Я иду! Я сейчас иду! Прости меня!
Он бросился вперед рывком… Какая-то тяжесть обхватила его руки, плечи, тяжесть, не дававшая сдвинуться с места, дышать… Он отчаянно боролся – до тех пор, пока его не повалили на пол, лицом вниз, и там он наконец пришел в себя: от незначительной боли в разбитой губе и от поражающей насмерть боли в сердце. Москвич и врач держали его, буквально повиснув на нем. Наконец они ослабили хватку и с облегчением вытерли пот…
– Оставьте меня… – он дернулся всем телом, затем сел, и в тот момент увидел то, что увидели его спутники. Песня исчезла. В темноте, впереди, откуда она шла, был светящийся синий квадрат, обрамленный, вместо рамы, горящим пламенем. В глубине билось искаженное злобой лицо чудовища, монстра (ужасающий истинный лик настоятельницы). Звериный оскал находился в глубине квадрата за толстым стеклом, и было ясно, что по какой-то причине он не может вырваться наружу. Существо словно запечатали пламенем, и оно бесилось от дьявольской злобы. Яркая вспышка – и все исчезло, в том числе и детская песня. Он опустился на пол, закрывая лицо руками.
– Это была ловушка, – врач осторожно прикоснулся к его плечу, – тебя хотели забрать!
Он молчал по-прежнему, закрывая лицо руками. Врач осторожно спросил:
– Это был голос твоей дочери, верно?
– Она пела эту песню. Она должна была петь ее на рождественской елке, зимой. Она так просила меня пойти с ней в тот день…. Я был занят делами, и не пошел. Не слышал, как она поет.
– Ничего страшного, в этом году точно пойдешь! – весело сказал врач, – особенно после такого напоминания!
– Не пойду, – голос его прозвучал тихо.
– Твоя дочь… Она осталась дома? Ты беспокоишься о ней? Думаешь, что она в опасности?
Он отнял руки от лица.
– Я никогда больше не пойду с ней на елку. И я никогда не услышу, как она поет. Моя дочь умерла несколько лет назад. Ей было девять.
– Прости, пожалуйста…. – неуклюже пробормотал врач, – прости… я не должен был…я…
А потом раздались шаги – возникшие из темноты. Все трое увидели белую тень – призрака, и, когда шаги приблизились, из темноты появилась фигура женщины в длинной белой одежде. Женщина как будто плыла над полом, двигаясь по направлению к ним и не касаясь ногами досок. Он узнал ее и облегченно вздохнул. Это была та самая женщина, которая разбудила его ночью, чтобы указать место, где спрятан таинственный сверток. Его спутники онемели от изумления, застыв, как живые статуи.
Призрак приплыл к противоположной стене. Женщина вытянула руку и, когда прикоснулась ладонью к камням, раздался громкий щелчок. Тут же они увидели дверь – самую настоящую дверь в стене, но только заколоченную
досками, занавешенную большой ржавой цепью. Женщина протянула руку во второй раз – и цепь упала на пол с громкий лязгом. В тот же самый момент призрак исчез.– Дверь! Она открыла дверь! Дверь! – завопил москвич.
Доски двери были гнилыми, но гвозди, державшие их, прочными. Они трудились достаточно долго – до тех пор, пока последний гвоздь не упал на пол. В высоких сводчатых окнах появились первые лучи рассвета.
Навалившись одновременно, они толкнули старинную дверь, из которой посыпалась труха. Быстро проскочив прямую деревянную лестницу, они оказались на высоком зеленом холме, с наслаждением вдыхая свежий утренний воздух. Они стояли на холме прямо за замком. С возвышения ясно просматривалась узкая лента дороги (той самой дороги через лес, по которой они пришли). Лес виднелся вдали сплошной темной полосой, но верхушки деревьев были чуть позолочены ясным утренним солнцем. День обещал быть ясным и солнечным: желтый диск солнца уже поднимался из-за леса и холмов.
Они находились с противоположной, тыловой стороны замка, далеко от ворот, которые были и не видны. Вскоре они шагали по дороге по направлению к лесу.
2013 год, Восточная Европа
– Послушайте… нужно решить, что мы будем говорить обо всем этом! – немного задыхаясь от быстрой ходьбы, сказал врач.
– Нужно молчать. Мы должны молчать. До тех пор, пока мы не выясним все, что произошло!
– А мы будем выяснять? – в голосе врача прозвучала ирония.
– А почему нет, если уж ситуация сложилась таким образом? – отреагировал москвич, – в конце концов просто любопытно узнать, что произошло в монастыре, куда делся город и каким образом все это касается нас!
– Что ж, я за то, чтобы раскрыть тайну! – сказал врач.
– Я и подавно! – он усмехнулся, – с этого момента тайна становится моей личной, если уж касается напрямую меня! И я не успокоюсь, пока ее не раскрою.
Вскоре лес стал реже и сквозь просветы в деревьях они увидели остов автобуса и фигурки бегающих людей. Возле места катастрофы почему-то было слишком много людей. Они вышли на поляну и почти сразу же наткнулись на женщину-экскурсовода, которая подбежала к ним с радостным криком:
– Ну наконец-то! Где вы пропадаете? Мы дозвонились! Все телефоны заработали! Сейчас за нами пришлют помощь! Они уже едут!
– Здесь всегда было так пустынно? – обратился он к ней.
– Да, действительно, – она согласилась, – здесь пустынная местность. Поблизости нет даже самой маленькой деревушки. Ближайшее жилье за много километров отсюда. А ведь странно, почему остается пустынной такая красивая земля! Здесь никогда не пытались даже что-то строить. Говорят, об этих краях ходит какая-то дурная слава, но что именно, я не знаю… Я слышала только, что это очень плохое место. Я никогда не слышала, чтобы в этих краях жили люди, а я вожу экскурсии по замкам уже много лет! Ой, смотрите – кажется, помощь! – и, прервав разговор, женщина побежала к автобусу и машинам (в их числе и машине скорой помощи), которые действительно двигались по направлению к ним между деревьев.
Машины подъехали практически одновременно, и вскоре все смешалось в столпотворении и шуме: туристические автобусы соседствовали с полицией, а телевидение – со скорой помощью. Раненого водителя погрузили на носилки и увезли на скорой – под щелчки и зажженные лампочки фото – и видеокамер. Он постарался спрятаться подальше от камер, и одним из первых пробрался в автобус, предназначенный для тех, кто не пострадал. Наконец шумная кавалькада двинулась в путь. Женщина экскурсовод скучала на переднем сидении возле окна. Он подсел к ней.