Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике
Шрифт:
– Самобичевание? – удивлённо шепнула Эндри.
– Самодисциплина, – спокойно ответил Вождь. – Это давать время понять, что пошло не так и где я промахнулся. Все ошибаться, но в бою за твой ошибка платит твой клан.
«Как ты прав, чёрт возьми...» – тяжело вздохнула Ирмолинд-Зигв’а, вспомнив их последний с Филом разговор.
– Что ж, ладно. Если мы никуда не торопимся, могу я, наконец, узнать хоть что-нибудь о твоей личной жизни? Ты сказал, я получу право задавать тебе подобные вопросы при посвящении, – сказала она, хлопнув себя по руке, убивая внезапно появившихся комаров.
Гуан-Тант’ер
«Интересно, какие вопросы она будет задавать? Как я провожу свободное от Охоты время? Что вообще может интересовать самку умана в личной жизни яута?»
Он посмотрел на неё, автоматически наклонив голову и защёлкав. По лицу Андрейст поплыла довольная улыбка.
– Ты сказал, у тебя много самок. Они постоянные, вроде твоей... эммм... собственности?
Ангел Ночи мрачно прижал жвала. Ещё с минуту он молчал, надеясь, что уманка опустит этот вопрос, но знакомый жест в виде склонённой в любопытстве головы не оставил ему выбора:
– Многие жаждут быть моей собственностью, но я прилетать только на сезон размножения, овладевать своими самками и срочно бежать вон с их территория.
Андрейст удивлённо захлопала глазами.
– Некоторые наши самки больше и мощнее нас. В порыве страсти они способны переломать нам кости, швырнуть об стена или выломать мандибула. Хотя, в сезон всё это переставать иметь значение... Я прилетать и получать много самка, потому что Вожак. Есть те, кто ждать и хотеть меня постоянно. Я не задумываться о том, что там твориться перед сезон, как они делить меня между собой, это их забота. Моя – прилететь и овладеть лучшими из них.
Девушка замерла в глубоком шоке. На некоторое время у неё пропал дар речи.
– А я заметить, что у вас пара на вся жизнь?
Андрейст, помотав головой, чтобы прийти в себя, ответила:
– Да, обычно да. В восточных культурах распространены гаремы. Это когда самец обладает не одной, а несколькими одними и теми же самками на протяжении жизни, как-то так.
– И что ты предпочитать?
Эндри, положив руки на его колено, ответила:
– Как выяснилось, инопланетян.
– Надеюсь, не Кайндэ? – прищурившись, спросил Вождь.
– Нет. Яутов. С белоснежной кожей, – лукаво улыбаясь, ответила Окроплённая. Гуан-Тант’ер довольно заурчал, шевеля верхними мандибулами. В его золотых глазах снова появился таинственный, манящий блеск. – Ты же ведь получаешь удовольствие, когда овладеваешь ими? Или спаривание ваша раса практикует только для размножения?
– А как ты думаешь? – шепнул он, не сводя взгляда с уманки.
– Судя по тому, что с виду телосложение наших рас схоже... – Эндри смущённо отвернулась.
«Боги, ну вот опять. Я уже себя не контролирую».
– Да, каждый яут получает удовольствие, овладевая самкой. И оно может быть разным.
– Мм?
– Смотря, представительница какой раса вновь бежит, испугавшись инопланетных размеров.
Девушка густо покраснела, уткнувшись носом в ладони.
«Ну, всё. Теперь будет надо мной издеваться. Да, они явно не лишены специфического чувства юмора».
– Но любая рано или поздно попадать в объятия Охотника. Это
неизбежный финал для каждой из них, – он аккуратно провёл когтистой рукой по её дредам. Эндри вздрогнула. Вожак успокаивающе защёлкал.– И какую расу ты предпочитаешь для подобной охоты?
– Меня удивить аттурийки. Это наша раса, но другое племя. Когда-то мы были едины, но в ходе гражданская война Учёные и некоторый из население покинуть родной планета. чтобы в дальнейшем обосноваться на Аттур. Я красть их самка. Некоторый получать такой кайф, что желать остаться со мной навсегда.
– Что с ними было потом?
– Ничего. Я своё получить и отправлять их обратно, на Аттур. Теперь в мой исследовательский план входить... – он окинул её хищническим, голодным взглядом, – ваш раса.
Андрейст автоматически сжалась, чувствуя себя, словно кролик под прицелом зубастой волчьей пасти. Она даже перестала ощущать укусы надоедливых комаров, которые не очень-то жаловали зелёную кровь, предпочитая ей классическую красную.
«Надо срочно переводить тему».
– Эээмм... А как насчёт твоей жизни? Когда-то ты был здесь. Спас меня, научился дышать кислородом, и...
Хищник её перебил:
– Зачем тебе этот информация?
– Я хочу знать, как выжил мой Вожак в столь суровых условиях. Ты для меня сплошная загадка, я хочу знать, как тебе это удалось. Ведь никто не знает, верно?
– Эта информация тебе ничего не даст.
Андрейст встала и уселась на Вожака, упёршись руками в широкую грудь.
– Скажи мне, Лунный Ангел. Ведь ты хранил это в тайне от всех? Я права? Никто не знает о твоём шраме, но он не от Кайндэ, а от земного оружия, верно?
– Слезть с меня, – предупреждающе прорычал альбинос.
– Нет, – на повышенных тонах ответила Ирмолинд-Зигв’а. – Я не боюсь твоих ударов. Я перетерплю, если это поможет мне узнать правду. Я ведь вижу, что тебе больно... – она нежно провела ладонью по его скуле и перепонке, – больно носить это в себе. Что там произошло? Кто-то посмел нанести тебе оскорбление?
Посвящённая аккуратно гладила его по груди и покусывала нижнюю мандибулу. Хищник тихонько взвыл, чувствуя, как расходятся по швам многолетние замки, хранящие за собой кладезь никем не узнанных тайн его земной жизни. – Кто это сделал, Ангел Ночи? Кто? Хочешь, я найду его и оторву ему голову?
– Не надо... его голова... при мне.
Эндри отстранилась и опустила взгляд на пояс. Сбоку висел человеческий череп, на котором на данный момент лежала тяжёлая рука Гуан-Тант’ера. Он сорвал трофей и поднёс к уманке. Та дрожащими руками взяла его.
– Шигеру Като.
Эндри чуть не выронила отбеленный череп. Она с ужасом взирала на пустые глазницы, а затем на Вожака.
– Не может быть... Ты... убил его?
Гуан-Тант’ер молча смотрел на неё. Смятение, страх и непонимание – вот, чем сейчас разило от уманки. Она попыталась встать, но он удержал её за руку.
– Ты хотеть знать правду?
Девушка тяжело дышала. Чувствовалось, что в ней начинает доминировать злость.
– Успокой свой разум, – процитировал знакомые слова инопланетный Охотник. Она помотала головой и, сделав глубокий вдох, села обратно.