Монета Александра Македонского

Ну что за человек! Твердит о важном деле, а сам норовит девушку в ресторан заманить!

Роберт снова прочитал все по моему лицу и стушевался.

– Я подвезу вас… – пробормотал он. – И… вы позволите вам позвонить?

Так-то лучше! Теперь играть будем по моим правилам. А правила мои такие: никому не доверяй и никому про себя ничего не рассказывай. Исключение сделаю только для Никодима Никодимовича, он и так про меня много знает.

Роберт довез меня до дома, я попрощалась с ним холодно, потому что не могла простить ему обман. Пускай цель у него благородная, но для того чтобы влезть ко мне в доверие, он притворился не тем, кто есть на самом деле, выдумал больную сестру… нет, так дело у нас не пойдет, я не доверяю ему до конца. Да и вообще я давно уже поняла, что нужно рассчитывать только на себя.

Первым, кого я увидела, войдя в квартиру, был грач. Он сидел в прихожей на старом обшарпанном шкафу, больше похожем на гроб, поставленный вертикально. Я заметила грача только потому, что привычно подняла голову в надежде отыскать кота, ведь это было его излюбленное место.

– Мардук? – изумилась я. – Как ты сумел выбраться из клетки?

Грач подошел к краю шкафа, осторожно переступая с лапы на лапу, и поглядел на меня неуверенно.

– Тебе не опасно находиться на свободе, когда по квартире гуляет этот злодей и террорист Казимир? – забеспокоилась я.

Грач снова ничего не ответил, только взмахнул крыльями и полетел в комнату. Я пошла за ним и увидела такую картину.

Большая старинная клетка, в которой до сего времени сидел грач, валялась на полу. Прутья кое-где были погнуты, дно частично отвалилось. Посреди комнаты в восторге бегал Казимир. Он прыгал, валился на спину и дрыгал в воздухе всеми четырьмя лапами – словом, вел себя как ошалевший котенок.

– Казимир! – со всей возможной строгостью спросила я. – Что здесь происходит?

Котище давно посматривал на грача – все же Мардук птица, а коты, как известно, до птичек большие охотники. Но я думала, что грач сумеет за себя постоять, опять же клетка старинная, прочная, а раньше хорошо умели делать вещи.

Вот тебе и прочная.

– Ты зачем сломал клетку? – заорала я. – Где теперь мы будем Мардука держать?

Казимир перевернулся со спины на живот и посмотрел на меня удивленно – что ты, мол, всполошилась, все нормально…

Затем он прыгнул вперед и со звоном покатил по полу какой-то кругляшок.

– Что это у тебя? – Я вспомнила, как точно так же кот играл с ключиком, который выскочил из сломанной кофеварки. – Где ты это взял?

Кот ловко обошел меня, как нападающий футбольной команды, и рванул дальше, не теряя своей игрушки. Я включила свет и увидела, как тускло блеснул кругляшок и закатился под кресло. Тяжеленное деревянное кресло с подлокотниками и резной спинкой.

– Да что же это такое, – пропыхтела я, двигая кресло. – Казик, ну прекрати же! Ты не котенок!

Кот все же сумел протиснуться в щель раньше меня и прикатил ко мне свою игрушку.

Ага, игрушку. Как только она оказалась у меня в руках, я сразу поняла, что это такое.

У меня на ладони лежала монета. Та самая монета, из-за которой в последнее время со мной столько всего случилось. Та самая, из-за которой погибли мои родители и родная тетка отдала меня чужим людям. Вот она какая… Тускло блестевшая, чуть потертая монета, на одной стороне ее был выгравирован портрет молодого воина в богатых доспехах, надо думать, это и есть великий полководец Александр Македонский, на другой распластал крылья орел.

И эту монету мне, по словам Никодима Никодимовича, предстояло хранить, как хранила ее моя тетя Валерия Львовна, как до нее хранили многие поколения нашей семьи.

А Валерия Львовна поступила очень умно. Как говорится, если хочешь что-то спрятать, храни это на виду, никто не обратит внимания. Те двое злодеев, которые залезали в эту квартиру неоднократно, и подумать не могли, что такая ценность хранится в клетке птицы. Не зря моя тетка назвала грача Мардуком, он очень хорошо стерег монету.

От людей, но не от кота. Впрочем, все к лучшему. А возможно, Казимир нарочно сломал клетку именно сейчас. У меня давно уже есть подозрение, что он не простой кот…

И что мне теперь делать с этой монетой! Купить новую клетку и снова посадить на стражу грача? Или починить эту, а что, моя знакомая старушка Матильда со своей собачкой Ревмирой наверняка подскажут, где тут поблизости мастерская по починке клеток. То есть – тьфу! – это собачку зовут Матильдой, а бабусю – Ревмира.

И что дальше? Жить здесь – тихо и незаметно, как моя тетка, не приглашать гостей, никуда не ездить, пить чай в обществе Никодима Никодимовича и разговаривать с грачом о жизни? Да за какие грехи мне уготована такая судьба?

Внезапно Казимир пронесся мимо меня и одним махом вскочил на форточку. Форточки в этой квартире старого образца – маленькие, на самом верху, и котище давно научился открывать лапой шпингалет. Он не выходит на улицу, но любит дышать свежим воздухом. Но сейчас, едва только Казимир устроился на раме, мимо него промелькнуло что-то черное, и грач вырвался на свободу. Он вылетел на улицу, совершил круг почета во дворе и уселся на ветку цветущей сирени напротив окна.

– Мар-рдук! – крикнул он, на что кот ответил приветственным мяуканьем.

Грач сорвался с ветки и полетел.

– Что ж, – сказала я коту, – так тому и быть. Пускай летит, негоже птице жить в клетке. Сейчас начало лета, он еще успеет найти себе грачиху и завести семью. Глядишь, в нашем районе появится целый выводок говорящих грачей.

Казимир солидно кивнул.

С утра меня томило беспокойство. Мне хотелось раз и навсегда выяснить вопрос с деньгами. Эти проклятые девяносто миллионов не давали мне покоя. Не то чтобы мне хотелось их иметь, нет, но мне очень нужно было выяснить, куда же Лидия их спрятала. И убедиться в том, что мои умозаключения насчет стихотворения Лермонтова и Пушкинских Гор правильны.

Отбросив последние сомнения, я набрала номер, отпечатанный на буклете.

– Турфирма «Муза дальних странствий»! – проговорил в трубке слегка простуженный женский голос. – Чем я могу вам помочь?

– Я хочу принять участие в вашей викторине, – ответила я жизнерадостно.

– В какой именно викторине? – В голосе моей собеседницы прозвучала настороженность, или, возможно, мне это только показалось.

– Вот тут в вашем буклете приведены строчки из стихотворения Лермонтова. «В минуту жизни трудную, когда на сердце грусть…» Так вот, это стихотворение называется «Молитва». Если хотите, я могу его продолжить.