Монета встанет на ребро

– Я тебя видела такой разной, – тихонько прошептала в адрес силуэта Тилорь. Ведьма, словно почувствовав ее взгляд, подняла тонкую руку в прощальном жесте и выпустила в небо того самого, памятного серебристого голубка. Тилорь, грустно улыбнувшись, выпустила такого же в ответ. – А так и не поняла…

– Arlet injor fijasta… – тихонько ткнулся в виски далекий сказительский голос.

– Фрель, она права.

– В чем, интересно? – Удивленный пират даже на минутку оторвался от вертела, на котором они с Галирадом вот уже полчаса добросовестно пытались запечь окорок. Окорок не соглашался, сгорая с одной стороны и не прожариваясь с другой.

Я задумчиво пожевала прицепившуюся к рукаву соломинку.

– В том, что наставники, мягко говоря, не счастливы лицезреть в Храме такую Хранящую. Не являю я собой, с их точки зрения, доброго примера для студентов. Скорее разлагающий фактор какой-то.

– Тебе-то что за дело? – нахмурился Галирад. – Они тебе что, говорили об этом?

Я горько усмехнулась. Куда уж там! Кто посмеет в лицо оскорбить Хранящую?

– Чтобы оповестить о чем-то ведьму, не обязательно говорить ей это. Мы очень тонко чувствуем ауры и настроения. Ходить по коридорам, то и дело натыкаясь на брезгливо-презрительные энергетические поля при показных улыбочках на лицах, не слишком приятно, смею заверить.

– Верю, – вздохнул Фрель. – И что же теперь тебе, горемычной, делать?

– Да чтоб я знала! – Я в сердцах грохнула кулаком по подоконнику.

– По-моему, мы это уже обсуждали, – веско напомнил Галирад, глядя на меня в упор.

– Что обсуждали? – торопливо вклинился Фрель, боясь потерять нить разговора.

Я раздосадованно вздохнула:

– Галирад раз за разом предлагает мне сбежать из собственного Храма.

– Ну и что? Отличная идея! Решение сразу всех проблем! – Фрель непонимающе нахмурился. – Я что-то не могу разобраться, – тебя что, совесть…

– Да какая, к лешему, совесть! – перебила я. – Ты до сих пор веришь сказкам, что она у меня есть?! Я просто понятия не имею, как это сделать, если перемычка на Путь для меня с Вехрады заблокирована.

– Пробить блок?

– Слишком большая энергопотеря, магия не успеет рассеяться, и за мной тут же вышлют погоню. А мне нужна фора хотя бы в один день.

Фрель вдруг как-то искоса глянул на меня:

– Иньярра, а ты не знаешь, зачем на пиратские корабли нанимают магов?

– Нет.

– И я нет. Но, думаю, мне представился отличный шанс узнать. Вдруг понравится?

– Ты предлагаешь…

– Нет, Иньярра, я не предлагаю. Я нанимаю.

Торжественную сцену трех скрестившихся заговорщицких взглядов испортил окорок. Измучившись над огнем, он заполыхал и опрокинул вертел, грохнувшись прямо в камин.

– Ну что ж теперь… Нанятый маг должен быть голодным, – философски рассудила я, ободряюще потрепав расстроенных мужчин по плечам.

Глава 4 ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ

…Дорогой Вампа, вы умеете так любезно исправлять свои ошибки, что хочется поблагодарить вас за то, что вы их совершили.

А. Дюма. Граф Монте-Кристо

Багрово-черная ночь раскрыла свои смоляные крылья, спрятав нас в благословенной темноте от встречных кораблей, часовых на стенах портов и – хвала Хранящим! – от патрульных крейсеров. Таинственный диск луны, припорошенный дымкой мрака, почти не давал света, теряясь в клочковатой вате быстро плывущих облаков и уступая по яркости мелькающим в разрывах туч звездам.

Напряженно щуря кошачьи глаза, то и дело подсвечивая себе магией, я осторожно вела «Лирту» меж прибрежных утесов в тщетных поисках более или менее удобной бухты, чтобы причалить хотя бы на час, пока не рассеется совсем уж непроглядная темь и пираты со своим человеческим зрением не смогут снова вывести сбившийся корабль на нужный курс.

Чуть покрапывавший, негромко шуршавший в темноте дождик быстро набирал силу, хлеща упругими холодными жесткими струями по моему лицу и рукам. «Полетела тушь к лешему!» – досадливо подумала я, накидывая на голову глубокий капюшон, но отлично понимая, что это меня уже не спасет. Ледяные струйки, стекая с намокших волос, неприятно скользили по спине, приклеивая тонкий лен рубашки к холодной коже.

Скалы, бесшумно нависавшие над моим левым плечом, наконец-то чуть расступились, подарив «Лирте» небольшой, но довольно глубокий залив, которым я и не преминула воспользоваться, с облегчением причалив и коротко кивнув пиратам, тут же с готовностью бросившим тяжелый якорь. Плащ противно лип к плечам, не спасая уже ни от холода, ни от дождя.

– Риль, идемте! – хрипло позвал пират, брезгливо стряхивая с рук размокшую грязь. – Что за дрянная ночка выдалась!

– Идемте, идемте! – поддержал его второй. – К лешему, кому это надо – стоять у штурвала под дождем и ветром, тем более что и торопиться-то нам некуда. Идемте, промокнете же!

– Куда? – отозвалась я, зябко передергивая плечами и тщетно пытаясь спрятать замерзшие кисти рук в широкие рукава плаща. Без толку: холодный мокрый черный шелк прилип к запястьям, не давая ни тепла, ни его иллюзии. – Тьфу, что за ночь! И это Вязень! [22]

– В трюм, – пояснил Туор, недовольно глядя на первого пирата, уже исчезнувшего в светлом проеме, ненадолго вспыхнувшем за распахнутой дверью. Укоризненно покачал косматой мокрой головой с откинутым за плечи капюшоном. – Даже дамы не дождался, – что за воспитание!!

22

Вязень – последний летний месяц.

Я тихонько рассмеялась: уж чего-чего, а воспитания от пиратов в принципе никогда ждать не приходилось. Хотя попадались, конечно, приятные исключения.

– Бросьте, Туор! К чему ему меня ждать, если я даже, признаться, не помню его имени? К тому же в трюм я все равно не пойду.

– Ну зачем вы так, госпожа Иньярра! – искренне огорчился великан.

– Опять госпожа?! – возмутилась я. – Сколько можно просить?!

Пираты за неделю моего пребывания на корабле поделились на два мнения и типа отношения. Одни добродушно-уважительно называли меня по имени, как я просила, но не могли удержаться от неизменного – и весьма раздражающего меня – «госпожа». Вторые же ограничивались холодно-вежливым «риль», сохраняя невозмутимый нейтралитет.

– Мы вам рому нальем, – соблазнял флибустьер, виновато посверкивая в темноте темно-карими глазами.

– Я и без того-то буйная, а что после рома будет? – шутливо отозвалась я. – Нет, Туор, вы идите, а я лучше к капитану зайду. Что-то нынче он весь день в каюте сидит. Заболел, что ли?

– Если бы, – тяжело вздохнул Туор. Но от объяснений воздержался и, кивнув на прощание, направился в трюм. Я лезть человеку в душу не стала. Захочет – сам скажет. Или сама пойму.

– Ну и погода! – Я возмущенно тряхнула распущенными волосами, и сорвавшиеся с них капли воды звездочками расплескались по полу и стенам.