Монетчик

До Дарлана доносились разговоры прохожих, многие все еще обсуждали случай на Самоцветном озере. А ведь скоро слухи о возродившемся ордене некромантов разнесутся по всему свету. Бургомистр уже отправил вести в Капитул магов, королю Дретвальда и в Святой город. Солдаты Орвальда обыскали каждый клочок острова, но ничего не обнаружили. Лишь в подвалах некромантской крепости были найдены спящие убивцы и останки недоеденных ими тел. Сам Дарлан не спускался в эти казематы, но глядя как тошнит и выворачивает наизнанку бывалых воинов, мог представить, что за кошмар там творился. Чудовищ без промедления сожгли. Теперь на магическом острове хозяйничали инквизиторы, которые должны были установить — не сотворил ли эту землю какой-нибудь демон. Дарлан не знал, правильно ли он поступил, умолчав о том, что услышал в логове некроманта. У него до сих пор не выходил из головы тот голос, что раздался из мертвых уст, страшный, противоестественный, потусторонний. Кем было это таинственной существо, которое колдун называл господином? Что за эксперименты они проводили на острове? Не твое дело, одернул сам себя Дарлан, не вмешивай себя туда, куда не следует.

У городских ворот на виселице болталось два тела. Черные вороны восседали у них на плечах, потихоньку отклевывая плоть от лиц мертвецов. Местные мальчишки упражнялись в меткости, кидая в пернатых камни. Вороны с карканьем, нехотя взлетали с насиженных мест, чтобы потом вернуться. Помощника некроманта еще было можно узнать, несмотря на работу птиц. Орвальд, вручая деньги Дарлану, поделился с ним результатами допроса. Усач под пытками выдал только имена своего хозяина и пары соглядатаев, от которых колдун получал сведения, когда лучше не приближаться к кладбищу, больше иллюзионист ничего не знал. Другим повешенным был как раз один из этих шпионов — сержант личной гвардии бургомистра. Его вздернули голым, предварительно оскопив, а на груди углем написали — предатель. Второй агент некромантов сбежал, не оставив следов, стража тщетно прочесывала город.

Больше не задерживаясь, Дарлан выехал за ворота. Широкая дорога убегала вдаль, теряясь за зеленеющими холмами, что курганами высились у горизонта. Там лежал путь на юг, где среди людей тоже бродили опасные твари. У Дарлана появилась цель, появился смысл продолжать жить, а не просто слепо бежать от судьбы. Впервые после Фаргенете монетчик почувствовал, что дышит полной грудью, что с плеч будто исчез невидимый груз, что кроме мрачных дум о прошлом, появились мысли о будущем. А каким это будущее станет — светлым или темным, решать только ему.

— Как же мне тебя назвать? — обратился Дарлан к кобыле, она, само собой, не ответила. — И то верно, времени обсудить это у нас с тобой полно. — Монетчик послал лошадь в галоп, наслаждаясь бьющим в лицо воздухом.

История вторая: Проклятая деревня. 1

— Сгинет он! — донесся сверху голос безносого лесоруба. — Видит Аэстас, сгинет!

— Совсем ты из ума выжил! — возражал ему тот, что помоложе. — Это ж монетчик, он этих тварей мигом нарубит.

— Они если разом кинутся, никакие монеты ему не помогут, тем боле что на ихнем дворе супротив чудищ не готовят.

— Да какая разница, старый дурак, на кого их там готовят! Он серебряную марку швырнет — всем им зенки повышибает. Спорить будешь?

— Буду! Серебро тут не помощник, то ж не демоны! Всему вас, молодежь, учить надобно.

— Значит, мечом все зубища да поотсекает. Дневную плату ставлю, бьемся?

Ответа безносого Дарлан уже не слышал, слишком далеко спустился по крутому склону, стараясь не поскользнуться на выцветшей хвое, усеивающей округу. Неверный шаг — или об корни ноги переломаешь, или головой в сосну влетишь. В лесу пахло сыростью после недавнего дождя, терпким мхом и душистой смолой. Тишину нарушали лишь поскрипывания длинных стволов да треск веток. Ни щебечущих корольков, ни постукивающего дятла, ни белок, щелкающих шишками, никаких других звуков, как будто в одночасье все зверье в испуге покинуло это место. Или его сожрали, что больше походило на правду.

Встретившиеся Дарлану на обочине лесной дороги мужики с пилами и топорами о чем-то живо спорили. Из короткой беседы с ними выяснилось, что твари, которых они именовали не иначе как зубатками, облюбовали овраг неподалеку, вынудив дровосеков сменить место рубки. Возможно, в бестиарии Таннета у неизвестных чудовищ было иное название, но пришлось довольствоваться этим. Сначала зубатки погубили трех лесорубов, а накануне пропал и отряд матерых солдат, присланных здешним лордом для уничтожения тварей. Мужики как раз решали, кому из них идти к оврагу, дабы разведать что да как. Правда, смысла в этом не было никакого — о том, что случилось с несчастными воинами, догадался бы даже самый глупый. Недолго думая, монетчик предложил свои услуги, сойдясь на весьма скромной награде.

Закончив спуск, Дарлан вытащил из ножен меч, приготовил горсть монет и осмотрелся. Тихо, никакого движения. Лес словно замер, поддавшись неведомому чародейству. Казалось, что именно здесь, на этом клочке земли, властвует полное умиротворение. Однако, это спокойствие было обманчиво. Аккуратно ступая, монетчик направился прямо, продолжая бросать взгляды по сторонам. Повадок тварей, устроивших в этом лесу кровавый пир, Дарлан не знал, поэтому хотел быть на шаг впереди них. Он хорошо усвоил мудрость, которую часто повторяли на Монетном дворе — внимательность предопределяет исход сражения.

Спустя минуту пути возле кривой сосны, похожей на сгорбленную старуху, монетчик разглядел тело в черной куртке, контрастирующей на фоне зеленых папоротников. Дарлан опустился на корточки, чтобы осмотреть мертвеца. Одежда бедняги в нескольких местах была порвана, из-под куртки торчала кольчуга. Рана нашлась одна, чуть повыше колена, на вид не серьезная, скорее царапина, чем глубокий порез. Такой явно недостаточно, чтобы отправиться на суд в обитель Хиемса. Выходило, что зубатки были ядовитыми. Этот солдат сумел сбежать, но смерть все равно догнала его, струясь по венам. Обыскивать погибшего монетчик не стал, хотя наверняка в его карманах было чем поживиться. Пусть уж лесорубы возместят свои убытки, когда он вернется за положенной наградой. Боги, Дарлан, а ты уверен, что вернешься за наградой? Забыл, что в первую очередь втолковывают в голову будущих мастеров Монетного двора? Эфир в твоих жилах не делает бессмертным, напомнил он сам себе. Эти зубатки расправились с несколькими вооруженными людьми, а с тобой нет Таннета, который мог бы отвлечь их иллюзиями. Поэтому нечего торопить события.

Старый дровосек без носа был прав — Дарлана, его братьев и сестер по ремеслу не натаскивали на чудовищ, а зря — тогда бы их не приходилось изучать прямо в бою. А ведь магистры могли бы заказать подробнейшие бестиарии, чтобы монетчики хотя бы ориентировались среди бесчисленного множества представителей богатого мира мутантов, нежити и демонов. Магистры могли бы, но зачем? Зачем, если услуги личного стража при дворе барона или охранника при купеческом обозе, оплачиваются звонкой монетой, от чего кошельки управителей ордена все пухнут и пухнут от золота? Таннет заметил верно — мир полон ужасных тварей, досаждающих человечеству, но, когда других рас на материке не осталось, люди погрязли в спорах между собой на столько глубоко, что монстры вокруг превратились в угрозу, на которую обращают внимание только тогда, когда она уже стучится в ворота. Печально, но Монетный двор уже долгое время готовил своих воинов лишь с одной целью: защищать людей от людей, зарабатывая на этом деле большие деньги. Превосходное владение всеми известными видами оружия, искусство контроля монеты — все это направлялось на себе подобных, потому что на королей и лордов, на торговые караваны и их хозяев чаще нападали такие же люди, а не твари, созданные злым разумом некромантов, заклинателей плоти или самого Малума.

Оставив тело, Дарлан продолжил идти, пока не показался овраг, дальний скат которого покрывал густой подлесок. Чуть в стороне монетчик заметил пару срубленных сосен, видимо, дровосеки успели их повалить прежде, чем на них напали чудовища. На просторной поляне возле ближнего края оврага лежало еще четверо воинов; издалека было заметно, что у кого-то не доставало руки или ноги, а кого-то обглодали до скелета. Кости белели на изумрудном мху, словно забывший растаять снег. Зубатки попировали тут как следует.

Подобравшись ближе к краю, Дарлан обнаружил на дне оврага внушительную лужу, почти лесное озерцо. Вода выглядела безмятежной, зеркалом отражая тянущиеся к небесам деревья. Следов тварей нигде не было, поэтому Дарлан усилил бурление магии внутри себя, чтобы превратить слух в подобие паутины — малейший посторонний звук, и он уловит, откуда идет вибрация. Ждать долго не пришлось, едва различимый даже при таком буйстве эфира шелест донесся сзади. Монетчик обернулся и оторопел — ковер изо мха, мимо которого он прошел, приподнялся, показалась плоская голова с десятком фасетчатых глаз и странно блестящие жвала. Затем тварь выползла целиком. Дарлану, конечно, доводилось видеть многоножек, но существо, только что покинувшее укрытие, длиной было в ярд, а толщиной — в две руки. Белесое тело твари покрывали коричневые пятна засохшей крови.