Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.

Такие подсчеты выглядят не вполне корректными. Непонятно, например, почему галицкий и черниговский полки вместе равнялись одному киевскому? И можно ли уверенно полагаться на оценку численности погибших киевлян в 10 тысяч? Попробуем иной расклад. Так, нам известно, что для блокады киевского лагеря было оставлено два монгольских военачальника. В «киевской» Повести они названы Чегыркан и Тешукан. Скорее всего, русский автор что-то перепутал и вместо имен воевод записал исковерканные имена верховных монгольских вождей – Чингисхана и его сына Джучи (Туши). Однако свидетельство таки отражает факт участия двух воинских подразделений. Отряд, отправленный Чингисханом в погоню за хорезмшахом, как известно, составлял ок. 30 тысяч всадников. Многие ли из них пересекли Кавказ – сказать затруднительно. Скорее всего, битвы в Иране, Ираке, Азербайджане и Грузии унесли тысячи воинов. С другой стороны, части Субэдея и Джэбэ могли пополняться из покоренных племен. Ибн аль-Асир писал, что после разгрома русских монголы отправились в Волжскую Булгарию, где потерпели сокрушительное поражение, потеряли большинство воинов («уцелели из них только немногие») и вернулось их менее 4 тысяч («говорят, что их было до 4000 человек») [110] . Потери более половины армии в Средние века встречаются крайне редко. Если треть, то это уже разгром. Скорее всего, на Волгу прибыло не более 8-10 тысяч монгольских всадников, то есть на Калке их было от 10 до 30 тысяч. Храпачевский считает, что от 20 до 30 тысяч, что, по его мнению, в два раза меньше, чем русских.

110

Тизенгаузен 1884. С. 27–28.

За неимением других данных, примем за ориентир средний показатель – 20 тысяч, то есть два тумена под руководством Джэбэ и Субэдея. И это с учетом союзников и покоренных народов, как то половцев и бродников.

Войска у монголов были организованы по десятичной системе – делились на десятки (арбан), сотни (зуут), тысячи (мянган) и десятки тысяч (тумен). Если известно, что киевлян осаждали два полководца, то, скорее всего, это тысячники. То есть для блокады сильнейшего русского полка было оставлено 2000 воинов. Плюс бродники, которых было явно меньше – полагаем, до 500 человек. Итак, 2500 человек. Им противостоял Мстислав Романович со значительно меньшим количеством воинов – вероятно, до 1000. В лагере с Мстиславом засел не весь киевский полк. Ведь отход в лагерь был результатом боя. Многие из киевлян погибли раньше, а другие бежали – как сын великого князя Всеволод. В Повести вообще нет указаний, что лагерь Мстислава исключительно киевский – это лишь допущение. Однако нет и указаний, что это буквально горстка людей. Перед нами вполне боеспособный отряд, который держит оборону три дня. И монголы взяли его только хитростью.

Такие рассужения не дают однозначных выводов, но позволяют представить масштаб событий. В свое время Мстислав Удалой взял для авангардного боя с монгольским разъездом на Днепре отряд в 1000 воинов. Соответственно, можно предположить, что численность одного полка не превышала 3 тысячи воинов, то есть вся русская армия – около 10 тысяч.

Плюс половцы – вероятно, около 5–8 тысяч. Известно, что в 1239 г. Котян увел свою орду в Венгрию, куда прибыли с ним 40 тысяч человек. Если 20 % воинов, то это 8 тысяч. О соотношении Котян-Басты судить сложно. Скорее всего, в 1223 г. Котян еще не был главным у половцев, как в 1239 г. В 1223 г. половцы были разгромлены, разбежались и некоторые сдались монголам. Значительное войско они выставить не могли.

Таким образом, на Калке сошлись едва ли не равные по численности армии, одна из которых доказала свою непобедимость, а вторая проявила чудеса мужества. В ходе боя монголы в полной мере использовали эффект внезапности, переиграв тактически и русских, и половцев. После бегства половцев монголы получили численное превосходство. Они максимально использовали дистанционный бой лучников, что существенно снижало их собственные потери при условии умелого маневрирования. Русские же, застигнутые врасплох, бились на пределе возможностей, доступных в таких услвоиях. Массовое бегство привело к значительным потерям, о которых говорится в летописи. Каждый десятый вернувшийся – это явное преувеличение, отражающее восприятие современников: сокрушительные потери. Велики были потери и монгольской армии, которая после Калки не пыталась напасть на русские земли. Едва достигнув Днепра, она повернула обратно и исчезла в неизвестности, из которой пришла: «и не съведаем, откуду суть пришли и кде ся деша опять: богъ весть, отколе приде на нас за грехы наша», – заключил автор Повести [111] .

111

НПЛ, 63.

* * *

С середины XX в. в историографии утвердилось мнение, что Калка – это речка Кальчик, правый приток Кальмиуса, впадающего в Азовское море в районе современного Мариуполя. Также иногда Калку сопоставляют с самим Кальмиусом. В 1954 г. К. В. Кудряшов обосновал мнение, что лагерь Мстислава Киевского («место камянисто») был в урочище «Каменные могилы», которое представляет собой выразительный массив скальных выходов высотой до 70 м в междуречье Берды и Кальмиуса, заметный далеко в степи [112] . У их подножия протекает небольшой ручей Каратыш, впадающий в Берду. С 1927 г. «Каменные могилы» включены в состав комплексного заповедника. В 1998 г. в ознаменование «775-летия битвы на Калке» там был установлен памятный знак, отмечающий место сражения.

112

Кудряшов 1954. С. 119.

Тем не менее споры о месте битвы не утихают. Вызывает сомнения отдаленность «Каменных могил» на запад от Кальчика – Калки. Кроме того, само название Калка (Калак) и родственные ему встречаются в той местности – междуречье Кальчика и Кальмиуса – довольно часто. На берегах этих рек также имеются скальные выходы, пусть и менее значительные. Новые наблюдения и археологические обследования, несомненно, смогут привести к более уверенным выводам, хотя в целом район поиска не так велик: окружность не более 20 км в среднем и верхнем междуречье Кальчика и Кальмиуса.

Примечательно, что название реки, на которой произошло сражение, сохранилось лишь в трех письменных источниках. Это, прежде всего, Повесть, откуда оно было заимствовано в более поздних летописях. А также два иностранных: один западноевропейский и один китайский. Сам их географический разброс должен свидетельствовать, что мы имеем дело с ориентиром, маркирующим беспрецедентно важное событие.

В 1245 г. папа римский Иннокентий IV отправил из Лиона в Монголию францисканца Иоанна де Плано Карпини (Plano Carpini; Pian del Carpine; ум. 1252) с целью установления дипломатических отношений и проверки возможности создания альянса против мусульман. В Польше к Плано Карпини присоединился другой францисканец – брат Бенедикт, выступавший переводчиком и хранителем материалов миссии. В 1246 г. они посетили ставку хана Золотой Орды Сарай, а также столицу монгольской империи Каракорум. Не добившись однозначных результатов, в 1247 г. братья вернулись в Европу. Тогда же Плано Карпини составил отчет о своем путешествии – «История монголов, которых мы называем Татарами» (Historia Mongalorum quos nos Tartaros appellamus).

Сохранилось две авторские версии этого сочинения – краткая и пространная. Последняя дошла до нас в трех списках: Лейденском, Кембриджском и Вольфенбюттельском. Лейденский (XIV в.) является копией Кембриджского (XIII в.). Однако до конца XIX в. был известен только он, а потому первым был опубликован. Классическим полным на языке оригинала является издание, осуществленное в 1838 г. французским историком Мари-Арманом д’Авезаком (d’Avezac; 1798–1875). С него в 1911 г. текст переложил на русский Александр Иустинович Малеин (1869–1938). Этот перевод более столетия считался образцовым и несколько раз переиздавался. Советские исследователи обычно ссылались на его переиздание 1957 г., снабженное примечаниями монголоведа Нины Павловны Шастиной (1898–1980). Недавно коллектив исследователей АН РФ во главе с А. А. Горским, П. В. Лукиным и В. В. Трепавловым заново перевел сочинение Плано Карпини и издал с обновленными комментариями. На этот раз в основу был положен Вольфенбюттельский список с указанием разночтений по Кембриджскому: Плано Карпини 2022. Несмотря на наличие изданий на других языках, вплоть до турецкого, эту публикацию можно сейчас признать определенно наилучшей не только по обработке текста, но и по качеству сопроводительного материала.

Второй участник францисканской миссии Бенедикт Поляк (Benedictus Polonus; ок. 1200 – ок. 1280) также оставил отчет, который, как считают исследователи, местами даже более информативен.

Краткую версию отчета брата Бенедикта «О путешествии братьев меньших к татарам» (De itinere fratrum minorum ad Tartaros) опубликовал д’Авезак в качестве приложения к книге Плано Карпини. Полная версия отчета Бенедикта до нас не дошла. В середине XIII в. ее скопировал, частично сократив и отредактировав, польский францисканец Ц. де Бридиа, назвавший свой труд «История татар». Сочинение Ц. де Бридиа по рукописи XV в. было опубликовано в 1965 г. Джорджем Д. Пейнтером (Painter; 1914–2005) с параллельным английским переводом: Painter 1965. P. 54–101. Это наиболее полная версия труда брата Бенедикта. Ее перевод на русский издал с соответствующими комментариями Александр Григорьевич Юрченко (род. 1960 г.): Юрченко 2002. С. 99–126.

В отчете брата Бенедикта имеется раздел, где упоминается битва на Калке:

«Третье же войско, которое пошло на запад с Тоссуканом (Джучи?), сыном Чингиса, покорило сперва землю, которая зовется Теркемен, во-вторых – бисерминов, затем – кангитов, [и] наконец они вторглись в землю Куспкас, то есть Команию. А команы, объединившись со всеми русскими [князьями], бились с тартарами между двумя ручейками – название одного из них Калк (Calc), а другого Кониуззу (Coniaxzu), то есть «вода овец» (ovium aqua), ведь кони (coni) по-тартарски означает на латыни oves (овцы), а уззу (uzzu) – aqua (вода), и они были разгромлены тартарами. Крови с обеих сторон было пролито до самых конских уздечек, как передавали те, кто участвовал в сражении. Итак, когда тартары их победили, то возвратились в свою землю и на обратном пути захватили некоторые земли на севере, а именно бастархов, то есть Великую Венгрию, которая соседствует с морем-океаном на севере» [113] .

113

Юрченко 2002. С. 84, 108–109.

Здесь коротко представлены все предприятия Джучи на западе, которые включены в рамки одной кампании. Очевидно, что запись сделана на основании устного рассказа, причем представленного на «дипломатическом» уровне. Первый отечественный комментатор сочинения Бенедикта А. Г. Юрченко считает, что перед нами романтическая легенда о походе Джучи к северным народам и покорении их. Составлена она францисканцами на основе показаний их русских переводчиков, которые смешали в фантастическую повесть все доступные им на тот момент сведения об окрестных народах – реальных и мнимых (в соседствующих рассказах представлены племена бычеголовых, одноногих и песьелицых). Другой знаток вопроса, американский исследователь Томас Оллсен (Allsen; 1940–2019), наоборот, старался вычленить из данных Бенедикта элементы достоверности (очередность походов; участие Джучи в войне с русскими; покорение Башкирии (Великой Венгрии)), хотя и ставил их все под сомнение [114] . Тем не менее многие историки пытались обосновать данными Бенедикта мнение, что Джучи если не принимал участия в битве на Калке, то находился где-то по соседству, к западу от Волги; Джэбэ и Субэдей соединились с ним сразу после разгрома русских и отправились совместно покорять Волжскую Болгарию.

114

Оллсен 2008. С. 354–356.