Моногамия. Книга 1. Любовник

Была пятница, в клубе набилось полно народу, и нам пришлось долго ждать своей очереди. Я, конечно, нервничала, потому что в этот раз хотелось спеть особенно красиво. Вшитые караоке минусовки не устраивали меня своим качеством, поэтому я принесла на диске свою. Алекс это заметил и, лукаво прищурившись, спросил:

– О, а ты подготовилась… У тебя ко всему такой серьёзный подход?

– Почти, – улыбаюсь.

Я выбираю энергичную композицию Pink «Family portrait» и пою её именно так, как и задумала – эффектно. Все детали моего выступления были продуманы ещё дома: босоножки на каблуке с тонким ремешком вокруг щиколотки и чёрное узкое платье, обрисовывающее мои контуры во всех правильных местах – козыри нужно использовать.

«Family portrait» – динамичная песня, требующая движений, поэтому моё бедро не слишком усердно, но и не вяло отбивает ритм, производя эффект, неожиданный даже для меня – мужская подвыпившая половина любителей петь не только глазирует меня вожделеющими взглядами, но и некоторые встают со своих мест, аплодируя. В общем, фурор удался, на что я, собственно, и рассчитывала.

В конце песни по залу раздаются крики, чтобы я спела ещё. Не сильно удивившись, поскольку подобное бывало и раньше, я соглашаюсь. Высокий парень с широченной улыбкой оплачивает следующую песню, и я решаю, что теперь, пожалуй, можно ударить и по романтике. Выбираю невыносимо красивую балладу на испанском Шакиры и Мигеля Боссе «Si tu no vuelves», однако петь её необходимо дуэтом. Желающих сделать это вызывается много – больше, чем я рассчитывала, но Алекса среди них нет. Я приглашаю на сцену приятного блондина, голос которого уже успела оценить во время предыдущих выступлений, и мы поём не просто хорошо, а сногсшибательно. И пока поём, я конечно поглядываю на Алекса (нужно же проверить, есть эффект или нет), и он смотрит на меня как завороженный, не отрывая глаз, не суетясь, не рыская пальцем по каталогу песен, как Артём. И когда в припеве мой голос раскатывается волной по залу, мне кажется, Алекс перестаёт дышать. Ему явно нравится мой голос, его глаза горят, он улыбается так широко, как ещё ни разу до этого.

Мы отлично провели тот вечер: много шутили, пели, общались. Алекс отказался петь, сознавшись, что у него вряд ли получится так, как у нас с Артёмом, и он не хочет позориться. Мы изрядно повеселились и поздно разъехались по домам.

Я сама себе хозяйка, потому что работаю удалённо, летом у меня долгий отпуск, и мы много гуляем с Алёшей. Алекс часто присоединяется с предупреждением или без, иногда просто находит нас в парке, на площадке, во дворе, появляется вдруг ниоткуда, как снег на голову.

Солнечный день, шум каруселей, детские крики, визг и смех – настоящее лето. Мы делимся воспоминаниями, Алекс рассказывает о своих приключениях в детстве, о том, как сильно шалил, и как изобретательно его наказывали. Я смеюсь от души, потому что и в самом деле очень смешно и даже завидно, ведь моё детство было несравнимо скучнее и проще. Алёша внимает Алексу с открытым ртом, он никого и никогда не слушал с таким интересом и даже почтением. Мой ребёнок нашёл своего кумира, и как же мне больно и обидно, что не в родном отце, а в совершенно чужом для нас человеке и, что хуже всего, абсолютно незнакомом и временном.

Я чувствую, что Алекс сознательно выдаёт минимум информации о себе, создавая лишь иллюзию открытости, но, несмотря на это, я ясно ощущаю в его личности глубину Марианской впадины. Её темнота и таинственность манят, желание приблизиться приковывает всё сильнее.

Но я – человек с детства поставленный в рамки – твёрдо знаю себе цену и пределы своих возможностей, вижу свои горизонты, никогда за них не хожу и даже не имею таких намерений. Меня воспитали в традиционно пуританской семье, и это лишь первая часть Марлезонского балета. Вторая – моя исключительно природная чёрствость и холодность: Артём метко прозвал мою душевность Северным Ледовитым Океаном, а моё тело – ледяной глыбой. Конечно, осознавая свои недостатки, я пыталась их исправлять и медленно шла по этому пути, но нечто более серьёзное, нежели флирт с другим мужчиной, бесспорно, лежало вне границ моего мира.

Самое удивительное – Алекс это понял. Почувствовал, не знаю, может, очень опытный и знавал таких, как я. Я догадывалась, что нравлюсь ему, но не была до конца уверена в качестве кого: друга, собеседника или кого-нибудь ещё. Главное, он долго – около месяца – не делал никаких попыток развить наше наиприятнейшее и комфортное общение в ухаживание, и я была благодарна ему за это.

Почему? Потому что переход наших отношений на новый уровень означал бы их неизбежный крах, а я не только уже успела прирасти к нему душой, но даже более того: Алекс стал для меня живительным кислородом, глотком воздуха в душной маленькой комнате.

Selig – Knockin' On Heaven's Door

Моя теория дружбы прожила недолго – до одного жаркого июльского дня в парке развлечений.

Мы ели шоколадное мороженое. Из-за жары оно таяло так быстро, что вытекало из рожка на Алёшины руки и щеки, капая на его шорты огромными коричневыми кляксами. В любой другой день меня бы это расстроило, но только не сегодня. Мы так много шутили и от души хохотали, что жизнь казалась счастливой, день роскошным, а испорченные шорты ерундовыми. Я заливалась смехом, абсолютно не боясь показаться неадекватной, и между приступами этой беспочвенно-безудержной радости выхватила карие глаза, затем снова, и снова, и это был взгляд ребёнка, глазеющего на безумно желанную, но безбожно дорогую игрушку в магазине, которой можно любоваться, но нельзя трогать и уж тем более играть. Он был приятен, этот взгляд. Он обволакивал приторной, как мёд, сладостью, размывая реальность и с головой погружая в море влечения, купая в эйфории.

Именно в тот день произошло самое восхитительное и яркое событие в моей жизни – одно из тех, которые навсегда остаются любимым воспоминанием, наполняющим существование смыслом, и проносятся перед глазами в момент угасания навеки – первый настоящий поцелуй.

Моё мороженое так же, как и Алёшино, тает, испачкав моё бедро, запястье и подбородок. Я смеюсь, чуть запрокинув назад голову и прикрыв глаза, чтобы не ослепнуть от счастья, и в этом состоянии невесомости вдруг ощущаю нежнейшее прикосновение к своей коже – лёгкое касание бабочки. Она садится на моё бедро, затем задерживается на запястье, но ещё до того, как её фееричные крылья приблизятся к моему лицу, я усилием воли распахиваю глаза и вижу только фрагменты: воспалённые губы, смуглую кожу, черты и линии лица, тёмного против яркого солнечного света. Мои ноздри впервые втягивают его запах в такой концентрации – он ведь не просто рядом, а находится в той зоне близости, которую называют интимной. Происходящее одурманивает меня до такой степени, что я забываю, кем являюсь и где нахожусь.

Но очень хорошо осознаю, что за мгновение до этого Алекс собирал растаявшее мороженое с моего бедра и запястья губами и языком, нечаянно подарив мне самое экстатическое переживание в моей жизни. Я дрейфую в блаженстве: шум парка внезапно стихает, люди и весь мир перестают существовать, остаются лишь ослепляюще яркий свет и нежные, но уверенные мужские губы. Алекс целует меня страстно, жарко и так жадно, будто хватает воздух, словно до этого задыхался, и вот, наконец, может дышать.

Я знаю, что это не флирт и не ухаживание, чувствую всем своим существом, что это порыв внезапный, незапланированный, несдержанный. Когда сам Алекс приходит в себя и осознаёт, что сделал, я уже смотрю в его глаза совершенно осмысленно. Он медленно отстраняется:

– Прости меня…

– Всё нормально, – уверяю его, – но не делай так больше.

– Я не буду. Извини.

Но глаза его теперь совсем другие: похоже, его накрыло так же сильно, как и меня.

Несколько дней спустя Алекс неожиданно предлагает снова поехать в караоке-клуб, и мы с Артёмом соглашаемся. Это будний день, народу набежало не так много, и нам с Артёмом удаётся даже несколько раз спеть. Алекс, как и в прошлый раз, смотрит на меня, не отрывая глаз, затем вдруг признаётся, что у меня один из самых красивых голосов, какие он слышал. Но настоящей неожиданностью этого вечера становится его предложение спеть с ним дуэтом.

– Опозориться не боишься? – подшучиваю над ним, осмелев.

– Ну, я постараюсь, – отвечает, широко улыбаясь.

– Что за песня?

– Рианна в дуэте с Микки Экко, песня называется «Stay», ты же поёшь на английском?

– Да, конечно.

– Не то, что бы это была моя любимая песня или что-то в таком духе… Вчера я услышал её в машине, и мне понравились слова. Поможешь?

– Я тоже слышала её по радио, это очень красивая песня. Не уверена, правда, что спою правильно без подготовки, она сложная, и мотив почти полностью выводится голосом, но можно попробовать. Дай-ка угадаю: сегодня мы пришли сюда, чтобы спеть именно её?