Монополия на чудеса

И ниже:

«Знатть чужой яЗык лучше родной совй!!!».

Третье пришло от Светы.

«Здравствуй.

Сейчас пойдут глупости, конечно. Может, это и неправильно, и писать так неприлично, но я хочу сказать, что тот вечер получился замечательным!

Спасибо тебе!!!

В общем, так.

С. аkа Летяга.

P.S. Бременские музыканты передают тебе привет».

Несколько строчек, осторожных, сдержанных до испуга, – так пишут деловому партнеру. Лишь в последних словах проскользнуло что-то из позавчерашнего беззаботного вечера.

Но все равно. Это письмо от нее! Волной накатило сумасшедшее, запредельное счастье. С большим трудом я удержался, чтобы не ответить немедленно. Что она подумает? Надо выдерживать характер!

Следующие полчаса я мучился. Стирал, исправлял, бросал и начинал заново. Ну хорошо, хорошо, бог с ним, с характером…

Сохранить!

Отправить!!

Ответ выскочил почти тут же – в рваных строчках, среди восклицательных знаков и смайликов. Запятыми Света манкировала, зато тире сыпала без меры. Я ответил и на это послание.

Почти без паузы выскочило второе письмо. И третье. Мы взахлеб писали друг другу, обнаруживая, что думаем одинаковые мысли, любим и ненавидим одно и то же. Господи, и я еще ее боялся когда-то! Вот сумасшедший! К одиннадцати, когда цепочка писем оборвалась, я чувствовал себя испитой заваркой в чайнике.

Тут я задумался.

Светка мне нужна. Очень. Именно сейчас, когда я почти друджвант и непонятно, что случится завтра… Господи, и что за чушь мне лезла в голову, когда я был манаром!

Тут я сделал глупость. Взял и все так прямо и написал. В груди екнуло, но что написано клавиатурой, не вырубишь спам-фильтром. Оставалось ждать ответа.

А он все не приходил.

Минута тянулась за минутой, а почтовый агент тоскливо моргал белым глазом. Чтобы не изводиться, я решил сходить пообедать. Рановато немного, но друджвантам можно.

Тут-то и началось. Когда я пошел к вешалке за курткой, затрезвонил телефон.

Меня искал Ферад.

– Олексей, – невыразительным тоном объявил он. – Олексей, оставайся на месте. Сейчас за тобой придут.

– А что случилось, Ферад Васильевич? Я…

Мембрана щелкнула. Я сидел выпрямившись, слушая гудки, потом положил трубку – осторожно, словно кусачую жабу.

Придут?

Кто?! Зачем?!

Ждать ответа пришлось недолго. На лестнице послышались шаги – размеренные, четкие. Наши так не ходят: они или тащатся нога за ногу, или бегают.

– Кто здесь будет Алексей Озеров? – спросил официальный голос. Ребята в карточном притихли. Что-то неразборчиво отвечала Некатина.

Бу-бу-бу. Бу-бу-бу. Вновь тот же официальный голос. Приоткрылась дверь, и в кабинет заглянула Мамуля:

– Леш… там к тебе… за тобой…

За ее спиной маячил банковский охранник. Незнакомый, скорее всего из центрального офиса.

– Пройдемте, Озеров, – таким же невыразительным, как у Ферада, голосом приказал он.

– Озерский, – поправил я.

– Озерский, – согласился он равнодушно. – Идемте. Там разберутся.

В машине меня стиснули бока двух охранников. Второй оказался наш, знакомый. Два года назад он конфисковал у меня гитару (я от большого ума ляпнул, что в футляре автомат). Вечером гитару отдали, а история вошла в банковские легенды. Пока ехали в центральный офис, он все пытался меня подбодрить.

Из его слов я и выяснил, что произошло. Оказывается, меня обвинили в банковской махинации. С ума сойти!

Пока я обдумывал новость, охранник все втирал, что ничего страшного меня не ждет. Крадут деньги, говорил, в основном менеджеры старшего звена. Ну, на крайняк операциониста платежку подделает, карточник «Визу» сдаст. Но не программеры же! Меня вызывают исключительно для внутреннего расследования.

Я кисло улыбался в ответ. Агащазблин, для внутреннего… Год назад мне приходилось разбираться с одним платежом. Руководство считало, что его подделали. Я ж помню, как это было. Тихо, деликатно, без аскавского идиотизма. «Пройдемте, Озеров»! Да завтра по банку слухи пойдут! А послезавтра будет знать весь Веден… и что Веден – банк-то хоть небольшой, но с Европой работает.

Машина остановилась у головного офиса. Охранники повели меня к малому конференц-залу; когда-то я отчитывался там по первому своему проекту, по внебалансовым. С тех пор ненавижу зеленое сукно и демонстрационные доски.

А теперь….

– Ну, с богом, – напутствовал «свой» охранник. Второй лишь кивнул равнодушно.

Стиснув челюсти, чтобы не лязгать зубами, я шагнул в зал.

Почти все собравшиеся были мне знакомы. Вот вице-президент банка Николай Борисович; вот Тамара; вот сухонькая девица с восковой кожей и слепенькими глазками – наверное, «девочка» из ее отдела. За вешалкой кто-то прячется, кажется, Ферад Васильевич. Не сладко ему, святоше…

Последним я заметил жирдяя – того самого, аскавца из «Кайена». Он сидел с равнодушным видом, подперев подбородок ладонью. Увидев меня, жирдяй вздрогнул. Скука сорвалась с его лица, как пластырь с мозоли.

– Ну-с, господин Озерский, здравствуйте, – вице-президент с показным радушием подал мне руку. – Извините за спешность, дело уж больно щепетильное. Постараюсь быстро ввести вас в курс дела. Вот тут наш постоянный господин Коонан, – полупоклон в сторону жирдяя, – утверждает, что у него платеж ушел не туда.

Хм. Ну и что?.. На то спецотделы есть, чтобы разбираться. Я здесь при чем?

Николай Борисович меня отлично понимал. Понимал и, в общем-то, сочувствовал.

– Разрешите, Ферад Васильевич? – прищелкнул он пальцами.

Шеф угодливо – даже как-то чересчур – пододвинул папку с распечатками.

– Смотрите, господин Озерский. Вот вчерашний платеж, сто третья форма. Полюбопытствуйте пятьдесят девятое поле, счет получателя.

Распечатка размочалилась старой газетой. Поле было выделено красным маркером, жирным, словно помада Скорее всего документы готовила бледная «девочка».

– Платеж внутренний? – спросил я.

– Внешний. В том и инциндент, – при слове «инциндент» Тамара страдальчески поморщилась. – Документ шел в ночмарскии банк, полюбопытствуйте свифт. И обратите любопытство: формат счета полностью идентичен нашему.