Монтенегро

То, что поначалу было не более чем деловым соглашением на неопределенный период времени, теперь обещало ей весьма заманчивое будущее в роли матери маленького виконта, и в расчетливой головке бесстыдной проститутки незаметно поселилась мысль, что, раз уж ей светит столь жирный куш, нужно стать самой верной, нежной и бескорыстной возлюбленной.

И она стала играть роль покорной и тихой дамочки, исполняющей каждый каприз своего господина. Фермина вытащила из сундука воспоминаний все трюки, приберегаемые для самых лучших любовников, притворялась, насколько умеет притворяться опытная профессионалка, что испытывает подлинные чувства в объятьях храброго капитана де Луны.

Она отказывалась от его подарков и «забывала» требовать плату за услуги; ее взгляд жадной сороки сменился взором пугливой газели, и вскоре человек, чья потрепанная годами мужественность уже давно была весьма сомнительной, мало-помалу искренне поверил, что по-прежнему способен покорить женщину.

Бальтасар Гарроте был, пожалуй, первым из тех, кто понял истинную причину столь разительной перемены в поведении Фермины Константе, но, в конце концов, его наняли для того, чтобы сражаться с врагами, а не давать советы в сердечных делах, а потому он лишь молча наблюдал, как коварная шлюшка вертит своим любовником, бесстыдно посмеиваясь за его спиной.

Собственно говоря, в глубине души Турок и сам презирал своего хозяина, но при этом старательно изображал перед ним безграничную преданность; впрочем, точно так же он в свое время относился и к этому нытику — королю Гранады, который не сумел даже погибнуть с достоинством в последнем бою, во главе своего войска, и предпочел жалкое существование в позорном изгнании.

Турок был убежденным женоненавистником. Много лет назад он был безответно влюблен в одну из любимых наложниц Боабдиля, которая даже ни разу не посмотрела в его сторону. Теперь Бальтасар Гарроте довольствовался ролью зрителя, наблюдавшего за жизнью других людей с циничной усмешкой на устах, что немного скрашивало его собственное безрадостное существование.

И потому он развлекался, наблюдая за проказами Фермины, изображающей приличную женщину, и понимал, что в конечном итоге это принесет пользу всем.

Он лишь усмехался, слыша ее притворные крики наслаждения, и от души потешался над идиотом, что верит ее нежным признаниям, от которых за сотню лиг разит фальшью.

— И когда же мы наконец выберемся из этой идиотской трясины? — ткнул он пальцем в волосатого рулевого. — Давай, ищи скорее это чертово озеро, иначе нашего обожаемого капитана хватит удар. Припадки бешенства никому еще не шли на пользу.

Вечером они встали на якорь с подветренной стороны Кайо-Гранде, а утром снова вышли в открытое море. Наконец, они увидели вдали высокую горную гряду, у подножия которой узкой зеленой каймой раскинулась цветущее побережье, белые песчаные пляжи сменялись темными и зловещими мангровыми зарослями.

— Никто не говорил, что поблизости от залива Венесуэлы есть горы! — снова взревел капитан де Луна. — Кто мне скажет, черт побери, где мы находимся?

— Полагаю, к востоку от озера, — послышался дрожащий голос рулевого по прозвищу Без руля и ветрил.

— К востоку от озера? Очень мило! А где именно на востоке?

— Если вы сможете разогнать эти тучи, то я скажу, где именно, — ответил тот, не скрывая раздражения. — Не забывайте, что до сих пор лишь дон Хуан де ла Коса и дон Алонсо де Охеда видели это озеро. Причем ни тот, ни другой не оставили никаких заметок об этом открытии, — он поскреб пальцами в густых зарослях сальной бороды, полной вшей. — Порой я даже сомневаюсь, существуют ли вообще эта «маленькая Венеция» и озеро Маракайбо, — проворчал он. — Кто знает, может, карлик всё это просто выдумал?

— Этот карлик-бретёр — кто угодно, только не лжец, — заметил виконт. — Уж я-то хорошо его знаю, поскольку я — единственный на свете человек, который сумел одолеть его в поединке.

— Наслышан, — сказал Хусто Волосатый. — Ваш «подвиг» в свое время прославился, хотя, честно говоря, не могу признать, что заставить человека стоять на табуретке — это то же самое, что его победить. — С этими словами он указал в сторону далекого берега. — Будем искать бухту, или вы предпочитаете провести ночь здесь?

— Ищите бухту, где можно причалить, — последовал резкий приказ. — Быть может, мы встретим кого-то из туземцев.

И они их встретили, однако эта встреча не принесла ровным счёт никаких результатов. Нагие рыбаки недоверчиво приближались к кораблю, переговариваясь между собой на языке, незнакомом никому из членов команды. Сколько бы испанцы ни расспрашивали о деревне Кобинакоа или об огромном озере, ответом были лишь молчаливые изумленные взгляды. Восхищение причудливыми нарядами и сверкающим оружием вновь прибывших отбило у туземцев всякий интерес отвечать на глупые вопросы.

— Такое впечатление, что этот народ еще тупее, чем неотесанные гуанчи с Тенерифе, — разозлился де Луна. — Ни черта не понимают!

— Но мы ведь тоже не понимаем, что они хотят сказать, — резонно заметил Бальтасар Гарроте. — Но я-то не считаю себя тупицей. Наверное, нам не помешал бы хороший толмач.

— Сомневаюсь, что во всем мире найдется толмач, способный понять этих дикарей, — заметил Волосатый. — Звуки, которые они издают, не имеют ничего общего с языком жителей Эспаньолы.

Эти дремучие рыбаки, кстати говоря, принадлежали к береговой ветви племени каракасов, обитавших в горных долинах в глубине материка, чей язык и в самом деле был намного ближе к языку их грозных соседей, восточных карибов, чем к языку мирных северных гаитян, так что рулевой оказался прав, утверждая, что ни один европеец до сих пор не сподобился выучить этот язык, одновременно сложный и крайне простой.

К счастью для рулевого, той ночью небо оказалось необычайно чистым, и это позволило произвести расчеты и замеры, которые подтвердили опасения, что предательские течения отнесли корабль к востоку от курса. А значит, долгожданное озеро должно было находиться там, где Хусто и полагал – к западу от величественной горной гряды.

Неделю спустя они достигли пустынного берега полуострова Парагуана, миновали останки «Сан-Бенто» и вошли в широкий и тихий залив Венесуэла — ровно через два дня после того, как в него с другой стороны вошло «Чудо».

Должно быть, судьба улыбнулась капитану, сбив его с намеченного маршрута в самом начале пути, иначе медленный и непослушный корабль никогда бы не смог даже издали увидеть быстрое и лёгкое «Чудо».

Сейчас они лениво двигались в сторону узкого прохода, отделяющего залив Венесуэла от озера Маракайбо, не подозревая при этом, что корабль доньи Марианы Монтенегро успел высадить нагруженного подарками Якаре в его родной деревне и теперь беспечно скользит по теплым водам озера в сторону открытого моря, прямо к ним в лапы. О такой удаче виконт де Тегисе не мечтал даже в самых безумных фантазиях!