Монтер путей господних

Отпущенное мне время вышло.

Мое неожиданное решение уехать родственники восприняли с недоумением, но спорить не стали. Сесть на поезд без зомби и багажа было просто, а до станции меня довез нехарактерно тревожный Джо (накануне я передал ему список своих счетов и прочего имущества — не хочу, чтобы с моей семьей повторилось то, что случилось после смерти отца). Нет, я физически не мог усомниться в своей силе, идея относительно собственного спасения у меня тоже была, вот только времени на ее реализацию практически не оставалось. Вся надежда на то, что Ларкес сейчас в Редстоне и настроен ко мне именно так доброжелательно, как описывал Сатал, — за то, что я ему предложу, могут сжечь не просто живьем, но и под заклятием Одо Аурум. Нужно ли старшему координатору региона так подставляться? Его уже один раз чуть не турнули с места, я бы рисковать не стал.

По крайней мере, впустили меня сразу.

— В общем, так…

Ларкес следил за мной очень внимательно, и не только он: люди на улицах тоже начали коситься. Я в зеркало старался не глядеть, чтобы не огорчаться понапрасну. Да, знаю, физическое состояние мага очень сильно зависит от душевного!

— Вам уже говорили, что ведущий Круга, сорвавший ритуал, обречен?

Утвердительный кивок.

— Почему — объяснили?

Ответ отрицательный.

— Главная задача Круга не поднять покойника — это маг может сделать и в одиночку, а удержать контроль над процессом в тот момент, когда поднятый обретет новую жизнь. Некромант беззащитен перед своим творением — он вбирает в себя пробуждаемое сознание целиком и лишь затем вытесняет его вовне — в тело либо знак. Двенадцать адептов — минимальное число, при котором у разума мертвеца нет шансов завладеть телом заклинателя. К сожалению, в Финкауне мы прошли тот этап, когда сознание становится жизнеспособным. Тот тип, которого мы желали пробудить, уже здесь — внутри меня. И, как любое живое существо, он не хочет умирать, избавиться от него можно, только разрезав меня напополам. Я хочу дать ему альтернативу. Короче говоря, для завершения ритуала мне нужен труп. Тело должно быть относительно свежим и, по возможности, неповрежденным. Имеется тонкость — это должно быть тело черного мага.

Уверен, именно то, что кости принадлежали неинициированному черному, загнало нас в такую задницу.

— Нежить с Источником?

— Уж не знаю, будет у него потом Источник или нет, но в другое он не пролезет. — Ну как им объяснить, что у жизненных меридианов мага особенная форма? — Что с ним потом делать, сами решайте. В противном случае вам скоро придется что-то делать со мной.

И у меня Источник будет точно.

Ларкес устремил задумчивый взгляд куда-то за мою спину (то ли на стену, то ли в зенит), потом потянулся к телефону. Я не верил своим ушам: уже знакомым мне бархатистым, чуть скучающим голосом старший координатор организовывал для меня запрещенный ритуал. Может ли черный сделать для черного большее? Мир определенно сошел с ума.

Всего через два часа грузовик со спецкомандой чистильщиков подобрал меня у центрального входа управления и повез навстречу судьбе.

Мы ехали долго — два дня, останавливаясь исключительно в безлюдных местах и питаясь взятым в дорогу сухим пайком. Целью стало крохотное армейское поселение, зажатое со всех сторон безжизненными холмами — то ли древний карьер, то ли место прорыва потустороннего. Холмы фонили защитными периметрами такой силы, что пробиться через них не смог бы даже голем — испарило бы вместе с камнями. Два покосившихся сарая маскировали входы в подземный лабиринт — самую защищенную магическую лабораторию из всех мною виденных. Чем там занимались армейские спецы в мое отсутствие, даже предположить боюсь.

Нас встречали два взвода боевых магов — чистильщики и хозяева базы. Неплохо для одного меня, мелкого! В настроении встречающих мешались настороженность и любопытство.

В просторном, обитом серебряными панелями зале лежало тело черного мага с ожогами, которые не получишь от общения с утюгом. Но раны уже начали подживать, так что умер он от чего-то еще (я тщательно ощупал труп — размороженный бифштекс для моих целей не годился). Неожиданностей больше не будет! Вслед за телом осмотру подверглись стальные цепи, стационарные накопители, защитные и рассеивающие знаки.

Можно начинать.

Я снял с себя все, что могло помешать движению Силы: ремень, наручный хронометр, даже ботинки, — и обернулся к напряженно следящим за моими действиями магам.

— Прежде, чем выпускать меня отсюда, на минуту выключите свет. Если ничего странного не случится, открывайте.

Думаю, Шорох лучше их определит успех процедуры.

Заморачиваться рисованием пентаграммы я не стал — самую сложную часть работы, извлечение отпечатка сознания из костей, выполнил Круг. Суть задуманного ритуала была проста, как два пальца: чужое сознание следовало разбудить почти до конца и убедить переселиться на новую жилплощадь. Первая часть прошла легко, вторая — со скрипом. Покойнику была вовсе не очевидна необходимость куда-то сваливать. Положение спас Шорох, транслировавший в мое сознание какую-то забубенную жуть, от которой я сам чуть из шкуры не выпрыгнул. Всплеск Силы, вспышка охранных амулетов…

И наступила пустота.

Блаженное ощущения простора, которое не объяснишь человеку, никогда не делившему свое тело с кем-то еще. На полу загремел цепями мертвец, неожиданно обнаруживший, что новая жизнь — это не так уж здорово. Шорох, весьма довольный собой, отправился куда-то по делам. Эмоции, задавленные многодневным засилием магии, просыпаться не желали, но одно я знал точно — с некромантией покончено. У меня начисто отбило естественное любопытство и интерес к древним временам.

С остальными чувствами тоже было не все в порядке: вокруг суетилась туева хуча народу (маги, целители, маги с целителями, и по новой хоровод), а мне было до лампочки. Я взирал на эту суету с равнодушием кастрированного кота — никаких желаний, никаких планов, только еда и сон. Это было ненормально (для меня). Оставалось надеяться, что Чарак был прав тогда, когда говорил: если целостность не потеряна, личность рано или поздно восстановит себя. Подождем.

Ожидание у меня теперь выходило просто замечательно.

С некоторых пор странное подразделение НЗАМИПС, обозначенное в ведомостях как «группа функционального проектирования объектных стратегий», приобрело почти официальный статус — у отдела по борьбе с теологической угрозой появился свой офис. А что делать? Пересылка по почте огромных объемов бумаг стала бы слишком заметной, да и аналитики лучше работают коллективом, когда есть возможность хоть изредка, но обсудить приходящие в голову мысли.

Мистер Генивер знакомил бессменного командира группы с последними изменениями в схеме, по сложности сопоставимой с описанием смертного ритуала. Ларкес слушал молча, всем своим видом подтверждая старое прозвище — Фарфоровый Господин. Все тщательно отрепетированные ужимки, гримасы и интонации сейчас были отброшены — они мешали размышлять. Изредка оба поворачивались к истыканной цветными флажками карте на дальней стене.

— Сбрасывают балласт, — резюмировал маг услышанное.

Мистер Генивер согласно кивнул.

— А заодно куют пантеон мучеников за веру. Судя по всему, они изначально заложили в своей организации части, предназначенные для жертвенных целей. Не могу поверить, что за пятнадцать лет можно создать такую сложную структуру!

— Маги живут долго, — пробормотал Ларкес и замолк. Он-то как раз не сомневался, что Искусники смогут преподнести властям сюрприз, и не один. Успехом было то, что ведущееся годами наблюдение позволило зацепить краем ядро секты, минусом — что наиболее перспективные подозреваемые повадились умирать сами по себе. Причем в надежности сотрудников отдела координатор не сомневался…

— Возьмем их информатора из руководства службы, — решился Ларкес. — Захват организуем пошумнее.

— Смысл? — встрепенулся Генивер. — Он полностью управляем!

— А смысл в том, дорогой ты мой, что в наших действиях не должно прослеживаться системы.

Старый аналитик скривился. Прорицатель! Само его существование оскорбляло идею планирования и контроля. Наличие такого человека в среде сектантов создавало властям неисчислимые трудности.

И от шпиона, внедренного в ряды Искусников, нет никаких вестей.