Моонзунд (др. изд.)

– Тут все бегут, – оправдывался Свешников. – Впрочем, передаю трубку комиссару…

Бахирев поперхнулся на ругательстве в отношении комиссаров, Женька Вишневский уже докладывал ему в трубку:

– Это Куйваст? Привет… Окажите поддержку с моря в зундах, а за нас не волнуйтесь. Пусть на пристани побольше беглых соберется, тогда я своих агитаторов подброшу, они их развернут в нужном направлении. Тут масса паникерских слухов. Шпионов и паразитов будем стрелять. Самое главное – Церель, а там спокойно.

Бахирев вдруг замолчал, и комиссар вернул трубку адмиралу:

– Дмитрий Александрович, послушайте вы… он молчит.

– Куйваст, Куйваст! Что вы затихли?

– Не кладите трубку. Там что-то стряслось…

Свешников дождался, когда Бахирев вдруг сорванно крикнул:

– Беда! Германский эсминец уже прорвался в Кассары.

Свешников со стоном схватился за седые виски:

– Боже милосердный! Кто бы мог ожидать? А почему бы этого не ожидать? Ведь против Соэлозунд (между Эзелем и Даго) короче всего выводил германские легкие корабли на просторы Кассарского плеса…

Связь Аренсбурга с базами снова прервалась.

– Опять обрезали!

* * *

Рогокюль – ремонтная база кораблей на Эстляндском побережье, сейчас здесь стояли у пирсов «Припять» и эсминцы. На «Самсоне» принимали боезапас в кормовой погреб. На «Громе» проворачивали машины. Стояли борт к борту, и через провал воды между эсминцами переговаривались земляки и приятели.

Семенчук тоже приметил земляка на «Самсоне» – комендора Василя Купревича [25] .

25

В. Ф. Купревич (1897—1969) – всемирно известный ботаник, член-корреспондент АН СССР, президент Белорусской Академии наук.

– Василь, ходи на бережок, – поговорим, а?

– Добро. Только догрузим…

Прогретый машинами воздух, слоясь, вздрагивал над эсминцами. Известие, что немцы уже прорвались в Кассары, натянуло нервы командам. Большевики «Грома» – в основном артиллеристы, гальванеры и машинные. Командир у них выборный – Ваксмут, молодой и толковый офицер в чине лейтенанта. К нему уже подступались:

– Господин лейтенант, команда просится в бой. Радируйте на Старка, что одиннадцатый дивизион стоять не может.

– Не засидимся, – отвечал Ваксмут. – У нас еще два часа свободных. Погуляйте по берегу. В случае чего я дам сирену…

На берегу – тощища смертная, но иногда не мешает пройтись по травке. Сорвать ветку бузины. Посидеть на земле. Отдать в эту землю из тела корабельные токи. Бушлаты матросов серебрились от измороси. Семенчук с Купревичем гуляли вдоль железнодорожной ветки, которая от города тянулась до пирсов. Купревич по силе и выправке под стать Семенчуку; гладкое розовое лицо самсонца было красиво, как у девицы. Ресницы длинные…

– Полундра, – вдруг сказал Купревич, предупреждая.

Прямо на них катились товарные вагоны. Паровоз, который толкнул их к морю, теперь поспешно удирал обратно на всех парах. Вагоны мчались в тупик – на инерции, которая не погашена… Мимо матросов, стуча колесами, бежали одна за другой теплушки, и вдруг под ними, откуда-то снизу, выбилось едкое пламя. Купревич кошкой вцепился в поручень заднего вагона, повис на нем и поехал в тупик, крутя тормозной кран. Что-то кричал, быстро удаляясь…

Казалось, что катастрофа неминуема: рельсы вели состав прямо на пирсы, в самую гущу кораблей. Но тут от гавани ринулся навстречу составу маневровый паровозик. Набирая скорость, он грудью решил задержать вагоны. Машинист жертвовал собой, чтобы спасти корабли. Семенчук закрыл глаза, когда паровоз в реве встал на дыбы… Передний вагон, треща досками, задрал свои колеса над будкою машиниста. Следующие вагоны с грохотом наползали один на другой, и буйное пламя с шипением охватывало их…

Когда Семенчук добежал до состава, он в ужасе остолбенел!

Между развороченных досок вагонов торчали взрыватели шаровых мин с навинченными на них колпаками. И огонь весело, словно радуясь, лизал их черные лаковые бока, смазанные тавотом.

Купревич понесся на эсминцы, крича во все горло:

– Отходи все! Давай в море… Мины! Мины! Мины!

Семенчук остался, начал выламывать горящие доски вагонов. Но как мины не сдетонировали при ударе – это уж секрет производства.

* * *

Это был как раз тот рискованный момент, когда первый германский эсминец прорвался на Кассарский плес. Дерзко выскочив из-за мыса Памерорт, он долго бежал на полном, стеля черный дым из косо поставленных труб. Потом резко сбавил обороты, и два матроса в его носу стали кидать по отмашке лоты (промеряли глубины).

В воротах Соэлозунда дежурил сейчас один «Генерал Кондратенко». В его котельных гремели заслонки котлов, кочегары в изнурении швыряли лопату за лопатой в бушующее пламя топок, чтобы набрать запас пара. «Кондратенко» на пересечке курса открыл частый огонь, и противник кинулся обратно. В азарте погони за ним русский эсминец чуть не выскочил на мыс Памерорт, в укрытии которого затаился линкор «Кайзер», и где ползал среди отмелей, словно железная каракатица, четырехтрубный крейсер «Эмден».

С калибром «Кайзера» эсминцу лучше не связываться, и потому «Кондратенко», отбежав назад, как хороший вратарь, снова занял место в воротах пролива, чтобы охранять Кассарский плес. От берега к нему летел гидроаэроплан, причем летел он так низко, что миноносники решили – свой! Но это был немец, который, тоже впав в ошибку, принял «Генерала Кондратенко» за германский эсминец, посланный для промера фарватера. Летчик сбросил над русским кораблем холщовый мешок с кайзеровским флагом. В мешке оказалась фотокопия карты позиций Моонзунда, а на ней рукою летчика были сделаны пометки о путях русского отступления на Эзель.

Карта пошла гулять по рукам матросов и офицеров.

– Скажи на милость, – все, подлецы, знают!

– Орисар… Смотрите, куда они метят – прямо на Аренсбург и точно на Орисар. Неужели с ходу возьмут дамбу?

Орисарская дамба – отличный мост, по которому германская армия может сразу перейти с Эзеля на Моон, а с Моона легко ударить по флотской базе рейдов Куйваста… Нехороши дела! С плеса показался эсминец, резво идущий под брейдвымпелом. Издали было не угадать – чей вымпел полощется на его мачте.

– Наверное, Пилсудский катит нам в подмогу…

Но это выскочил на позицию сам начмин адмирал Старк, который еще издали горланил в мегафон трубяще:

– Удержите плес от прорыва немцев хотя бы часок!

«Кондратенко» подошел ближе к флагману.

– Удержим! – заверили Старка с шаткого мостика.

– Я иду на Куйваст для доклада Бахиреву… Слышишь меня, «Кондратенко»? На Куйваст, а потом в Рогокюль, и вышлю вам подмогу!

Из-за мыса Памерорт торчали массивные набалдашники башен «Кайзера» и «Эмдена», и когда они открывали огонь, то казалось, будто проснулись над морем давно вымершие ихтиозавры, слышится издалека чудовищное бурчание их адских желудков…