Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Моральный патруль. ОбличениеЪ
Шрифт:

Но меня переубедили девушки в розовых одеждах, поэтому вы не найдете на моём теле мужских аксессуаров, причиндалов, а только – женское, как у ослицы.

Возьмите мою крепость штурмом, приступом, потому что вы — Настоящий Человек, оттого, что – маньяк, все маньяки – Настоящие Мужчины.

Не подумала бы, что вы идеальный, но моё тело решило за меня; я даже не сопротивляюсь решению тела, а кокетничаю с вами, даже прыгаю в душЕ, хотя опыта нет, но есть порывистость, и губы смыкаются сердечком, а бровки – домиком.

В четырнадцать лет я убежала из дома к любимому парню – Страшиле; никто не знает, почему у него погоняло –

Страшила, но я любила его за остроумие, тренировочные штаны и запах пива и портвейна.

По утрам Страшила забирался на фонарный столб и фальцетом исполнял арии из опер, красиво, но он – не принадлежал к профсоюзу музыкантов, поэтому вскоре, после нашей встречи, Страшилу забрали в армию.

Страшила пригласил меня в гараж своего отца – дырявые Космоботы, ржавые Космокрейсеры – нищета до голодных крыс с лиловыми очами и зелеными генномодифицированными, как у библейской саранчи, хвостами.

Мой ухажер бросил на пол старый тюфяк, сальный, грязный, с железной стружкой, подозреваю, что тюфяком протирали дюзы Космолётов.

Вместо подушки – пружинный нановалик, одеяло – масхалат Космодесантника – удобный, теплый, спасает от радиации, но весит – сорок килограммов, как овечка Полли.

Я сияла, словно солнышко, потому что рядом с любимым: со спортивной скоростью гимнастки разделась донага, с грохотом забралась под масхалат и напустила себя на себя строгость учительницы географии.

Страшила долго курил, подливал себе и мне портвейна – мы выпили три бутылки, ходил вокруг матраса, не решался, затем, как в болото с грешниками, нырнул в кровать, даже не разделся, будто готовился к штурму Акрополя.

«У меня открылось сейчас внутреннее зрение на то, что совершится между нами – обмен жидкостями и радостями – так обменивается молочница с кухаркой, – Страшила посветил фонариком мне в глаза – не перекинулась ли я в русалку, вздохнул, вытер слюни рукавом, закатил глаза – я думала, что помер. – Душа моя мечется ящерицей в коробке.

На день рождения я просил подарить мне свинцового крокодила, а папа в насмешку подарил мне неодушевленную соломенную куклу с ресницами из радиоактивного кобальта.

В темноте ресницы светятся, как черти в аду.

Я не оскорбился на подарок, долго отмывал солому куклы, между ног вставил резиновую клизьму с огромной дырой и надеялся, что соломенная кукла откроет мне дорогу в другой Мир, где золотом прельщают солдат.

Иногда я слышал смех мертвой куклы, понимал, что схожу с ума, но жил с куклой, как с женщиной, потому что верил – так приходит сарказм писателя ирониста.

Мой папа подрабатывал шутом на заводе, участвовал в народной самодеятельности, часто с рабочими ездил на гастроли и брал мою соломенную куклу для потешания нетребовательной публики, для которой кол между ягодиц – лучшая радость на праздник.

На дне открытых дверей в ПТУ я встретил друга детства, он пришел на экзамены с соломенным бычком, а на боку соломенного бычка чёрное смоляное пятно, как у прокурора на лбу родимое пятно.

Сердце моё вздрогнуло, я упал в обморок, но когда очнулся, выпил три пузырька валокордина, попросился в Космическую пехоту и долго объяснял другу, что сначала принял его соломенного бычка за мою любимую соломенную куклу, но потом обнаружил, что у бычка лапы черепахи, а у куклы — руки.

Друг детства обиделся, сказал, что отомстит за то, что обозвал копыта любимого друга лапами черепахи,

но после второй бутылки водки осовел, целовался со мной и обещал, что, когда станет полицаем, то не пристрелит меня, а ранит в ногу – изумительное чувство, когда нога после ранения отнимается. – Страшила рассказывал, плевался, как Космический баран, сквозь дырки в зубах (я млела от его слов и понимала, что люблю этого незатейливого паренька с Правдой в словах; и надеялась, что Правда найдет дорогу к чреслам). — Милавица, я полюбил тебя сейчас, даже на уровне соломенной куклы, хотя уверен, что она с резиновой клизьмой надежнее – не предаст, а после свадьбы не убежит в открытую дверь.

Сейчас я тебя полюблю телом, а ты меня уколи иголкой, я привык, чтобы во время акта любви кололо; я в ответ вскочу, укушу тебя за руку и расхохочусь от счастья и неминуемой расплаты за порчу тюфяка; все платят по счетам, даже Космические индейцы, похожие на астероиды, расплачиваются с патрульными золотой пылью».

«Не возражаю против акта любви!

Веди меня, Страшила великолепный волшебник, к вершинам исторической Фудзи!

Если рискнешь – избей меня до второй крови, потому что я – порядочная, а кровь смоет порядочность и все ужасы детства – так половая тряпка смахивает улики со стола дознавателя!»

«Любимая! У тебя бровки домиком!» — Страшила потянулся губами-червяками к моим изумительным губкам – сердечком; между его губ, как молния между туч, протянулась слюна.

«Что? Я – коровка гомика? Ты рискуешь, парнишка!» – я с рыданиями вскочила с тюфака, ободрала левый бок о жесткую плащ-палатку, прыгала на левой ноге, натягивала чулки с рисунком — ромашки на лугу – так балерина натягивает резиновый чулок для участия в бегах по сцене.

«Не коровка гомика, а – бровки домиком!» — Страшила оправдывался, как сексуальный маньяк в женской бане, но я его не слушала, ужасно поразилась смраду, который ломанул не только в ноздри, но и в глаза, словно одеревенел.

Да, я ошиблась, и после своей ошибки исключила Страшилу из идеальных людей; он потом часто приходил под мои окна, пел серенады, упирался взглядом в окна моей спальни, когда я обнажённая перед окном поднимала ногу выше головы; но я отвечала ему суровым молчанием, презрением и видела себя покорительницей мужских сердец.

Вы же, кладбищенский призрак, не Страшила, и не мудрый, и я не вижу в вас изъянов, вы даже не назвали меня коровкой гомиком».

«Вы назвали меня идеалом, Настоящим Человеком, – призрак с нотками монашеского смирения и Космодесантной гордыни произнёс, отставил правую ногу назад, чтобы поза облагородилась, как граф на чтениях. – Верите ли, девушка, я вижу, что вы – девушка, потому что – первичные и вторичные половые признаки не только на лице, но и на всём теле, белом, как сахар в снегу – верите ли вы в невероятную встречу Настоящего Идеального человека и Идеальной Девушки?

Если верите, то устройте себе автомобильную катастрофу со смертельным исходом.

Я тоже баловался раньше поиском идеального человека, но он для меня – девушка!

Поиски уводили меня в пустыню, возносили на снежные горы, уносили в Космос, погружали в ртутные озера и опускали в ад – да, да, некоторые места во Вселенной схожи с адом, как козёл схож с козой.

На тропинке Времени я под столетней акацией повстречала путника – благородный князь с бородой и бакенбардами, как у пуделя.

Поделиться с друзьями: