Море Имен

И Летен берет змею в руки.

«А у змеи на него свои планы», – вспомнил Алей и перевернулся на бок. Где-то за стенами юрты глухо звякало железо. Конь грыз удила?.. Проксидемон собирался развлечься, столкнув лбами двух исполинов, Воронова и Обережа-старшего. Последний был вовсе не против. А Летен Истин хотел найти Алея, но и брошенный вызов он, несомненно, принял бы… Железной змее оставалось только сделать то, для чего она была создана – перебросить человека в другую параллель.

«Все понятно», – подумал Алей.

Следующей мыслью было, что ничего ему на самом деле не понятно. То, что они оказались здесь в телах уже существовавших людей, шло поперек всякой логики. То есть чисто теоретически, конечно, это можно было как-то объяснить, притягивая за уши тысячи допущений, но Алей уже работал с проксидемоном и имел опыт смены параллелей. Во время прогулок по постапокалиптическим мирам он оставался самим собой.

Алей устал за день, рядом тихо дышала спящая Саин, и он мало-помалу впадал в забытье, достраивая цепочки рассуждений почти во сне. Последние звенья их он уже не осознавал.

Уснув, он упустил и забыл последний дар лайфхакерского инсайта.

Слово «постапокалиптика» в его мыслях не относилось к реальности, пусть даже реальности иномировой. Это был жанр. Разновидность компьютерной игры или фантастического романа.

* * *

Утром следующего дня великий хан-отец наконец вызвал Улаана к себе. Один переход оставался до берегов Немясты, и войско уже собиралось в ударный кулак.

Ночь выдалась холодной, и утро голосами ветра и мороси говорило о подступающей осени. Небо тяжело тянулось к земле, ветер гнал облака – отары низких, темных туч на фоне белой пелены, просвеченной далеким солнцем. Все было влажным – одежда, оружие, шерсть боевого коня.

Великий хан поставил свой шатер на древнем кургане. Золотой шелк намок и стал тускло-желтым, он больше не притягивал взгляда издалека, как костер во мгле. Белые хвосты Цаган-сульдэ отяжелели и обвисли. Под курганом протекала река. Туман застилал ее всю и поднимался над водой, скрывая заросли ольхи и камыша по берегам. Элээ, предвещающие несчастье, вольно бродили в этом тумане. «Див сулит полночным кликом гибель Приднестровью», – откуда-то вспомнил Алей и всю оставшуюся дорогу мучительно пытался понять, где он вычитал эту строку; точно не в «Слове о полку», но тогда где?..

Казалось, по обе стороны кургана простираются огромные темные крылья, а позади чернело мощное тело раскинувшего эти крылья орла: то была Орда. За пару дней лошади съели всю траву в окрестностях – земля обнажилась.

Чистокровный туркменский скакун под Алеем досадливо и нервно фыркал, прядал длинными ушами, норовил вильнуть в сторону. Поход был для него легким, а ночью он хорошо отдохнул. Удерживать его стоило всаднику труда. Улаан почти не смотрел на сторонам, но острым боковым зрением все же различал бесконечные колонны всадников. Они то терялись в тумане, то выныривали из него. Войско казалось бессчетным: точно игрок решил облегчить себе задачу и ввел чит-код, снимающий ограничения на число бойцов на карте…

Ясень сидел на кургане. Он был в доспехах, но без шлема. Золотые серьги путались в седых косичках. Алей спешился и поклонился.

– Здесь оставим лагерь, – сказал отец, не взглянув на него. – Жен, скот и казну. Передовые наши отряды выгнали отсюда заставы московитов. Их полки уже строятся.

– Они перешли реку? – зачем-то спросил Алей.

– Само собой, – ответил хан. – Надо сказать, товарищ Воронов меня не разочаровал. Он перевешал моих соглядатаев. Урусутов до последнего не могли подсчитать, но сейчас ясно, что их заметно больше, чем требует того историческая достоверность.

Алей не удержался и сплюнул.

– Не дерзи, – сказал хан. – В первый вал я тебя не пущу, а дальше – посмотрим.

Алей подошел и сел рядом с отцом. Он молчал: не мог подобрать слов. Гневные вопросы раздирали его, и непонимание, близкое к отчаянию, и неверие – слишком сильные и противоречивые чувства.

– Папа, – наконец сказал он, – я не буду в этом участвовать. Я не могу тебя остановить, но я…

– Ты уже в этом участвуешь. И не потому, что командуешь туменом.

Алей втянул воздух сквозь зубы.

– Я программист.

– А я инженер.

– Я не годен к строевой.

– А по-моему, годен.

– Папа, я русский.

– Да я тоже русский, – сказал хан и указал рукоятью плети на запад, где за непроницаемой пеленой тумана собирались на битву полки Ледяного Князя. – Объяснишь это им?

Алей не ответил.

– Зачем ты все это затеял? – убито спросил он после паузы. – Ну пускай тебе что-то нужно. Зачем так развлекаться? Зачем людей убивать?

– Историческая необходимость, – сказал Ясень, и по голосу его нельзя было понять, серьезен он или по обыкновению извращенно шутит. – А по правде-то я самый гуманный и цивилизованный человек. Если есть возможность убить одной стрелой двух куропаток, с чего бы ее упускать?

– Двух? Я не понимаю. Ты хочешь уничтожить Летена, но как это поможет тебе попасть к Морю Имен?

Ясень впервые взглянул на сына: коротко, насмешливо блеснули узкие черные глаза.

– Во дурака родил, – удрученно сказал он. – Ты о чем все эти дни думал? С гаремом баловался? Ну да, когда тебе еще целый гарем выдадут, пущай и немытый. А еще меня попрекаешь развлечениями. К Морю Имен, Алик, поведешь меня ты.

– То есть как?

– Так же, как водил Воронова за мной, – сказал Ясень и подпер рукой подбородок. – У тебя неплохо получалось. Видишь ли, я могу выйти к Реке, но не дальше. Чтобы добраться до устья Реки, нужен лоцман. Я пробовал добраться на Нефритовой Электричке, но не смог. Очень страшно. Особенно когда просыпаются проводницы.

– Папа, – оторопело выговорил Алей, – ты о чем вообще?!

– О дакини, – как ни в чем не бывало пояснил Ясень. – Проводницы Нефритового Экспресса – дакини.

Алей отвел взгляд.

Он толком не понимал, чье это знание – Улаана ли, сведущего в мифологии буддизма, или его собственное, он и об этом тоже где-то читал… Дакини, буддийские богини-демоницы, невыносимо страшные обликом танцовщицы Пустоты, пожирательницы плоти. Они являются к ступившему на путь Просветления, чтобы помочь избавиться от иллюзий и от привязанности к сансаре, прекрасной сансаре, полной дождя и тумана, огня и железа, душистых цветов и сладкого женского смеха…

Проводницы Нефритового Экспресса.

– Там плацкартный вагон только один, – сказал Ясень. – Но когда они просыпаются, это становится неважно… Серебряные рельсы, яшмовые шпалы. В конце пути они идут прямо по пляжу Последнего моря. Как в Феодосии. Но я пришел к выводу, что проще найти лоцмана и проплыть по Реке.

Алей кривовато ухмыльнулся.

– Дакини не выдают белья?

– И чая не приносят, – подтвердил Ясень. – Кстати, к вопросу избавления от иллюзий. Алик, ты должен был по крайней мере понять, что это все ненастоящее.