Море любви
Шрифт:
– А почему Гейтсу так приспичило заполучить эту машину? – недоумевала Эллен, глядя, как оддлоудский магнат то и дело поднимает руку, решив за любые деньги исполнить свою мечту хотя бы на сутки.
– Из сентиментальности, моя дорогая. Когда-то она принадлежала его отцу. Символ успеха. Разбогатев, старик приобрел ее, но почти не ездил и продал ее Жилю в восьмидесятые годы, а на вырученные деньги купил ферму Виков. Эли хочет вернуть семейную реликвию. Он обожает ее с детства. Мой отец рассказывал мне, что еще подростком Эли катался на ней по старой оранжерее, как слаломист, объезжая
– Три тысячи восемьсот фунтов! Ваша очередь, мистер Льюис.
Эллен заметила, что Эли называет цену с такой интимной интонацией, словно они с леди Белль ведут очень личный диалог, который касается только их двоих.
Если не считать самой хозяйки, то Гейтс понравился Эллен больше всех. Благородный профиль, темные волосы, контрастирующие с золотистыми бровями и аккуратно подстриженной бородкой. Она легко представляла его молодым, похожим на знаменитого киноактера, – местный Питер О'Тул. И этот пыл в глазах, который не остудила даже многолетняя преданность идеалам капитализма и христианства.
Эллен всегда подозревала, что ее мать тайно влюблена в Эли, хоть та неизменно называла его «неотесанный дубина», «начинающий капиталист» и «грабитель». Она кляла его с утра до вечера, обвиняя во всех тяжких грехах, и его имя не сходило у нее с языка. В те немногие дни, которые Эллен провела в Гусином Доме, она только и слышала, что «Эли» да «Эли». При этом Эллен никогда его не видела, а теперь, увидев, убедилась в правильности своей догадки. Она не сдержала улыбки – каждый раз, когда ей удавалось вывести маму на чистую воду, девушка испытывала прилив постыдной радости.
– А дети у него есть? – спросила она Фили и затаила дыхание в надежде услышать волшебный ответ: «Неженатый сын лет тридцати, копия отец».
Но ответа не последовало, потому что молоток леди Белль возвестил об окончании торгов. «Астон мартин» достался на один день Эли за четыре тысячи фунтов, а следующим шел собственный лот Фили.
– Господи, не дай мне опозориться, как Прю, – шептала она.
– Лот номер двадцать девять, – объявила распорядительница аукциона, ее щеки раскраснелись после только что закончившейся схватки. – Портрет выигравшего лот или любого члена его семьи создаст местная художница Офелия Джентли, дочь известного скульптора Норманна Джентли. Она вылепит бюст из глины, для чего потребуются несколько сеансов позирования у нее в студии. Кто даст мне пятьсот фунтов?
Сливки общества сидели, чинно сложив руки. Всем не терпелось дождаться лота с королевскими скачками и обещанного после него перерыва. Глэдис уже выскользнула из залы, чтобы как следует поработать штопором, передав свои записи сэру Джону, который с изумленным видом просматривал их.
– Тогда, может быть, четыреста фунтов? – сжалилась леди Белль, решив поскорее покончить с этим лотом. – Триста фунтов? Хорошо, давайте начнем с двухсот пятидесяти.
Фили становилась бледнее с каждой секундой.
– Двадцать пять, – с ленцой предложил Жиль Хорнтон.
– Благодарю вас, мистер Хорнтон. Ваша цена двадцать пять. Кто мне предложит тридцать фунтов?
Эллен не решалась даже взглянуть на Фили. Она понимала, что
перенести такое унижение выше человеческих сил.– Сто фунтов, – вдруг крикнула Эллен, даже не подумав, что она будет делать в кругосветном путешествии с огромным глиняным идолом.
– Из последнего ряда поступило предложение сто фунтов. Благодарю вас. Кто следующий? – леди Белль указала молотком на Эллен, затем перевела его на Жиля, но он отрицательно покачал головой и усмехнулся.
– Сволочь, – прошептала Фили. – Ты не должна была этого делать. Эллен. Честное слово, напрасно.
– Но я хочу, чтобы ты вылепила мой бюст, – ответила Эллен, в душе надеясь, что та не изобразит ее похожей на гоблина.
Леди Белль ждала ответа, но никто не шевелился. Наступила длинная пауза.
– Итак, остановимся на ста фунтах? – с надеждой спросила она, поглядев на большие настенные часы. Время приближается к девяти, а продано еще меньше половины лотов.
– Сто двадцать пять фунтов, – объявил глава какого-то семейства с Пригорков.
– Ну слава богу, для тебя все обошлось. – Фили пожала Эллен руку, все еще убитая тем, что ее лот не вызвал никакого интереса.
– Сто пятьдесят. – Эллен вернулась в игру.
– Сто пять… прошу прощения, двести фунтов, – объявила леди Белль новое предложение, не успев повторить предыдущее.
– Двести пятьдесят!
– Прекрати, – одернула подругу Фили, но румянец стал постепенно возвращаться на ее лицо. Она оглянулась посмотреть, кто вступил в спор с Эллен. Спустившиеся с Пригорков отцы семейств хранили молчание. Видимо, конкурент Эллен очень незаметно подавал знаки леди Белль.
– Туриста фунтов, – тем временем объявила хозяйка, и Эллен подумала, уж не сама ли владелица поместья состязается с ней.
– Триста пятьдесят!
– Четыреста!
– Пятьсот! – Эллен не представляла, надолго ли у нее хватит нервов. Таких трат ее бюджет не выдержит. Это будет невосполнимая брешь в сбережениях, с таким трудом отложенных для кругосветного путешествия.
– Семьсот пятьдесят! – ответила леди Белль.
– Остановись, – шепнула Фили, но было уже поздно.
– Тысяча! – заявила Эллен.
– Одна тысяча фунтов! – объявила леди Белль. – Кто больше?
В зале воцарилась тишина.
Ужас охватил Эллен. Господи, что она натворила?
– Одна тысяча пятьсот фунтов, – из первого ряда раздался глубокий низкий голос с оксфордширским акцентом.
Лицо Фили, недавно такое бледное, пылало огнем.
– Накинь еще, – прошипела она Эллен.
– Я не могу. У меня нет столько.
– Итак, тысяча пятьсот фунтов… Слово за вами, молодая леди. – Ее светлость посмотрела на Эллен.
– Ну прошууууу тебя, – канючила Фили капризным голоском маленькой девочки.
Но Эллен не хотела больше рисковать. Она и так зашла слишком далеко. Как бы сильно она ни любила Фили, не могла же она вместо путешествия потратить все деньги на свое глиняное изваяние.
– Итак, тысяча пятьсот фунтов раз, тысяча пятьсот фунтов два, тысяча пятьсот фунтов три… Продано мистеру Гейтсу.
– Приехали, большое спасибо. – Фили со злостью откинулась на спинку стула. – Ненавижу возиться с бородами.