Море серебрянного света

— Пол Джонас? — Это был голос Флоримель. — Да, где Мартина?

— Здесь. — Т-четыре-Б скорчился над третьей фигурой. — Выглядит не слишком клево.

Мартина Дерубен попыталась заговорить, закашлялась, и только потом сказала: — Ничего, жить буду. Превращение… оно разбило меня. Пол Джонас, это действительно ты? Где мы? Я ничего не понимаю.

— Да, это я. — Он несколько раз считал головы, но никак не мог насчитать больше трех. Ему было страшно задавать следующий вопрос, но он не мог не спросить. — Где остальные? Неужели эта ужасная тварь… скорпион, разорвала их всех?

Флоримель села прямо, на ней был самый обычный сим женщины средних лет, но ее легко было узнать по больному глазу и отсутствующему уху. — Мы не видели Рени,!Ксаббу или Фредерикс с… с того момента, когда что-то случилось на вершине черной горы.

Пол лихорадочно пытался понять, о ком он забыл. — Но кого…? Я видел, как этот монстр схватил кого-то…

— Это был человек из Братства Грааля, — сказала Флоримель. — Мужчина по имени Цунь. Мне кажется, он решил, что сможет убежать, пока ты отвлекаешь тварь. Он ошибся. — Она огляделась. — Что это такое? Как мы попали сюда?

— Цунь Бяо? — Из-за их спин послышался голос Кунохары. Все, кроме Пола, удивленно повернулись к нему. — Цунь Бяо, бич Азии, съеден в моем саду хвостатым скорпионом? — Он откинул голову назад и зашелся от смеха.

— Нехилое чувство юмора, — прокомментировал Т-четыре-Б, но видно и на него произвело впечатление веселье Кунохары, который согнулся вдвое, обняв самого себя руками, и никак не мог остановиться.

— То есть мы обязаны своим спасением вам? — спросила Мартина хозяина дома.

— Кунохара, тебе действительно потребовалось немного времени, чтобы принять решение, — зло сказал Пол.

Мужчина вытер глаза. — О, прошу прошения, но мне стало так хорошо… Если бы вы знали, сколько малых предприятий пожрал Цунь? Сколько жизней сгубил своими железными когтями? И теперь Цунь Бяо съеден скорпионом, в дождь. — Он покачал головой. — Но ты несправедлив ко мне, Джонас. Я не мог оставить тебя умирать. Я мог бы перенести тебя в дом прямо оттуда, но в высших уровнях моей системы есть серьезные проблемы — несомненно последствия катастрофы — и я не мог передвинуть тебя или твоих товарищей дистанционно. Я мог бы попытаться издали убить скорпиона, хотя, кстати, сам по себе он совершенно безгрешен, но система выполняет далеко не все мои команды. Вот почему я должен был появиться лично, и вы должны были держаться за меня, когда я перемещался обратно.

— Тогда мы твои гости, — медленно сказала Флоримель. — Или пленники?

— Не больше, чем я сам, — Кунохара изобразил поклон. — Однако здесь у вас будет меньше свободы, чем вы, возможно, желаете.

— Есть кое-что, что я не понимаю, — сказал Пол. — Мартина, я слышал твой голос. Как… как ты передала его?

Слепая подняла дрожащую от усталости руку с зажатой в ней маленькой серебряной коробочкой.

— Зажигалка! — воскликнул Пол. — Но я думал, что она осталась у Рени…

— Это другая, — устало сказала Мартина. — Я объясню тебе все позже, если ты не против.

Кунохара хмуро поглядел на устройство. — Вы и так навредили мне, сообщив, что находитесь в моем мире. — Он прищурился на стилизированную монограмму. — Якубиан — идиот. Со своими сигарами и короткой памятью. Я должен был догадаться.

— Ему она уже не нужна, — с некоторым удовлетворением сказала Флоримель. — Если в аду не курят сигарет.

Кунохара нахмурился. — Я не прошу вас отдать ее мне — такие мелочи разрушили не один непрочный союз. Но если вы осмелитесь вновь использовать ее и рискнете привести сюда нашего врага, я выгоню вас из этого дома и отправлю обратно к скорпиону. Он, без сомнения, уже оттаял.

— Мы не хотим использовать ее, — сказала Мартина, ее голос дрожал от усталости. — Все равно ни одна из его функций не работает, насколько я могу судить. Только связь. — Она зевнула. — Мы хотим только одного — спать.

— Очень хорошо. — Кунохара махнул рукой. — Спите. Ты тоже, Джонас, потому что тебя разбудил зов твоих друзей. Я не слишком доволен теми глупостями, которые они наделали, но шаг уже сделан. Я узнаю все, что смогу и достаточно скоро разбужу тебя.

Он исчез, оставив их одних в широкой изогнутой комнате со звуками и искаженным движением реки. Т-четыре-Б критически осмотрел скромную мебель и тело мокрицы-мутанта, которое все еще висело в воздухе, заключенное в маленький светящийся ящик у одной из стен комнаты.

— Жуки прячутся под листом, может быть, — сказал он и вытянулся на одной из циновок.

КОД Дельфи. Начать здесь.

Я тороплюсь собрать эти мысли. Один бог знает, когда у меня опять будет такая возможность — все кажется таким непрочным и кричит о катастрофе, как если бы весь виртуальный мир сошел с нормальной орбиты. Но я должна все делать хорошо, потому что я чувствую, что время истекает. Возможно именно это чувствовала Рени, и это влекло ее вперед…

Мне кажется, что я успела записать то, что произошло в Трое и на вершине черной горы, когда на нас напал скорпион. Теперь мне нужно записать то, как мы оставили гору и что произошло потом. Вряд ли я сумею записать тонкие колебания эфира сети, но я всегда упорядочивала свою жизнь таким образом, хотя обычно вела более традиционный дневник, и я предпочитаю жить с этим костылем.

Это же кое-что, верно? Всю жизнь я утешалась и успокаивала себя тем, что говорила с машинами, а через них — с собой. Психологически все ясно, хотя и довольно мрачно.

Достаточно.

В последние мгновения на вершине черной горы, когда мы поняли, что реальность вокруг нас разрушается, я обнаружила, что поглощена картинами и ощущениями — сильнейшими чувствами, которые подавляли как демоническое присутствие. Теперь, поговорив с Флоримель и остальными, я подозреваю, что мои изменившие чувства восприняли атаку Дреда на Иного — для меня он появился в виде призрачных птиц, кричавших детскими голосами, от которых шли волны ужаса и боли, для которых нет слов. Был или не был Иной тем самым одиноким существом, которое я, еще ребенком, встретила в управляемой темноте Института Песталоцци, убил ли он старого хакера Сингха, или это сделал кто-то другой, не важно, я пожалела его — да, пожалела, хотя он, скорее всего, какой-то усовершенствованный вид искусственного интеллекта. Я не могу придумать ничего более трогательного, чем слышать, как он поет старую колыбельную из старой сказки. Но хороший ли он, плохой, или где-то посреди, его боль почти убила меня.