Море ясности

В первой комнате никого не было, а из спальни доносился тихий разговор и, что было совсем уж удивительно, смех.

— Они такие бывают смешные, особенно девочки. Недавно на уроке вижу: не слушают. А глаза у всех внимательные, внимательные. Не понимаю, в чем дело. Потом уже дозналась: они, оказывается, бусинки считали. Сколько у меня бусинок в ожерелье.

Не снимая пальто и шапки, Володя сел на сундук около двери и задумался. А может быть, Капитон и не все врет. Конечно, Мария Николаевна всегда повторяет, что их класс должен стать самым лучшим в школе. И на дом задает, ого, сколько! В пятом классе и то, наверное, меньше задают… Шкуру она спускает, это верно.

Вдруг он услыхал свое имя. Ага. Мария Николаевна говорит:

— Знаете, иногда просто руки опускаются. Я спрашиваю: «Володя, почему не работаешь?» А он отвечает: «Я не буду решать эту задачу — она уже и без меня решена, вот даже ответ в конце… Вы задавайте, что еще никто не решал».

— Так и не стал?

— Решил, конечно. Я заставила. Сам бы не стал. Решил моментально.

— Он мне ничего не сказал.

— А он все вам говорит?

— Я думала: все. А теперь не знаю.

— Он-то знает. Он очень все замечает. И в нем сильно развито чувство коллективизма, и он очень настойчивый. Ребята это ценят. Они всегда на его стороне, весь класс. Его слушаются, а меня нет. Его распоряжения выполняют безоговорочно, а от моих стараются увильнуть. Я даже изучаю его способность воздействовать на коллектив. Вот с этой его картиной. Думала, им понравится, а они мне доказали, что я оказенила им всю романтику. А Луна для них не только романтика, но и победа и героизм. А я туда посадила отличного ученика, во всех отношениях примерного, но которого никто не любит.

— Он для кого примерный? — спросила мама. — Для учителей?

— Вообще примерный, — объяснила Мария Николаевна.

— Так не бывает. Если его никто не любит, то какой же это пример? Никто равняться по нему не захочет и тем более подражать. Примерный тот, кого любят и уважают.

— Ну, в школе не так.

— А я еще не забыла, как в школе. Все помню. Почему-то зубрилы очень часто считаются примерными. А ведь ребят не проведешь.

— Но у него везде пятерки!

— Вот я и говорю; учителя таких любят, с ними спокойно. Вы ставите в пример и думаете, что это делу на пользу. А для жизни такие люди непригодны. Наша жизнь требует смелых, веселых людей. И чтобы он был верный друг, отличный труженик. Вот такой должен быть пример. Такого сами ребята поднимут еще выше Луны! И не только ребята. У нас тоже, кто народу полюбится, тому и почет.

— Но ведь теперь-то я должна настоять на своем, — сказала учительница.

— Не знаю, — ответила мама, — я так не думаю…

— Должна. А как это сделать — не знаю. А вот он, я думаю, знает.

Мама засмеялась:

— Вечкановская порода. Меня и в завком выбрали за то, что я настойчивая. Есть у нас рабочие постарше меня и уж, конечно, умнее. А вот полюбилась я им. Если бы у нас такой случай вышел, как у вас, я бы знала, что делать.

— А что?

— Вытащила бы это дело на общественность. Тут уж решили бы. Без ошибки.

— В школе этого нельзя.

— А я так считаю, что можно. Вы боитесь, что ребята похвалят Володьку? Нет. Они очень справедливые, ребятишки-то наши.

То, что говорила мама, показалось Володе правильным и справедливым. Теперь-то уж он не уступит. Теперь он будет стоять на своем, и мама его поддержит. Но тут в нем заговорила совесть, и он вспомнил, что подслушивать стыдно, и посильнее хлопнул дверью, а потом встал около порога, как будто только сейчас пришел…

Скоро Мария Николаевна ушла, не сказав ему ни слова. Но зато с мамой получился совсем не тот разговор, на который Володя рассчитывал.

Он спросил:

— Что про меня говорили?

— Ничего хорошего про тебя сказать нельзя. Это ты и сам отлично знаешь.

— Все только одно плохое?

— Да, про все твои подвиги. Хорошего в них мало.

— Никаких я подвигов не устраивал.

— В общем, вот твоя картина. Возьми. Завтра повесишь ее на место, — устало проговорила мама.

Этого Володя не ожидал. Только сейчас он сам слышал, как мама спорила с Марией Николаевной и не соглашалась с ней.

— А Сенька? — спросил он.

— Все должно остаться на своих местах.

Теперь уж совсем ничего невозможно понять. Недавно мама говорила совсем другое. Может быть, сейчас она шутит. Или испытывает его твердость… Вот она сейчас рассмеется и скажет: «Молодец, ты поступил совершенно справедливо».

И чтобы она как следует поняла все, что он хочет сказать, Володя еще раз спросил:

— И примерный ученик должен остаться на Луне?

Пристально глядя на сына, мама сказала чужим, не домашним голосом:

— Да. Кроме того, ты извинишься перед Марией Николаевной. Дисциплину нарушать никому не позволено.

Такой несправедливости он уже не мог вынести и с отчаянием воскликнул:

— Да мама же! Какой же Сенька пример, когда его никто не любит! Ты же сама говорила! А зачем теперь по-другому говоришь?

— Как ты посмел подслушивать? — крикнула мама. — Как ты мог? Вот уж этого я от тебя никак не ожидала…

Но Володе было уже все равно. Пусть он будет какой угодно плохой. Он готов принять любое обвинение. Он во многом виноват. Но мама-то! Как она может быть такой несправедливой?

Вот это никак невозможно ни понять, ни объяснить.

РАСТИТЕ ПО-ХОРОШЕМУ

Накопилось столько разных вопросов, которые своими силами решить невозможно. Кого-то надо спросить, как жить дальше. Посоветовавшись с Венкой, Володя решил, что самым подходящим для этого человеком может быть Милочкин папа. Он летчик-реактивник, он все поймет и скажет, что делать.

Капитан Инаев зашел в школу прямо с аэродрома. На нем была короткая кожаная куртка с молнией, а на ногах меховые сапоги. Он звонко пощелкивал широкими крагами перчаток, ожидая, когда Милочка получит в гардеробе свою одежду.

Ему не пришлось долго ждать. Все мальчишки старались уступить Милочке свою очередь.

Капитан шел по улице, слушал болтовню своей дочери и, конечно, не замечал двух мальчишек, которые следовали за ним на почтительном расстоянии. Они шли, стараясь не попадаться ему на глаза, и всю дорогу доказывали друг другу, что ничего тут нет страшного, просто подойти и расспросить насчет полета на Луну. Главное, надо выяснить, когда это будет и успеют ли они вырасти и подготовиться к полету. Но уже у самого дома, где жил капитан, они осмелели и поздоровались.

— Это наши мальчики, — объяснила Милочка. — Из нашего класса.

Володя спросил:

— Можно с вами поговорить?

— Это и есть Володя Вечканов, — сказала Милочка.

Она держала портфель обеими руками перед собой и перекатывала его вокруг коленок. Это у нее такая привычка.

Капитан обрадовался, увидав Володю, как будто он давно мечтал с ним встретиться, да все никак не удавалось.

Он протянул руку и засмеялся:

— Ага, вот ты, значит, какой Володя Вечканов.

Володя осторожно положил свою слегка вздрагивающую и холодную, как рыбка, ладошку в широкую капитанскую ладонь и на всякий случай сказал: