Морена
Шрифт:
– Переломов нет. Царапины, ссадины… и пулевое ранение.
– Серьезное?
– Нет, по касательной.
…
– Кто научил ее лепить водопроводный пластырь на рану? Она что – из спецвойск?
– Это вас не касается, мэтр.
Врач пожал плечами.
– Я почистил рану и перевязал. Все будет хорошо. Несколько дней и все будет в норме.
Врач сел за стол, достал листок рецепта и стал быстро писать.
– Я выпишу рецепт. Пару дней нужно делать капельницы. Чтобы не было заражения. Мне к вам приехать?
– Нет, я справлюсь сама.
Врач поднял голову.
– В какую передрягу
Баронесса посмотрела на него так, что врачу стало не по себе.
– Да, да. Я понимаю…
Баронесса достала из спортивной сумочки, в которой бегуны обычно носят бутылку воды бумажник.
– Сколько я вам должна?
Она всегда расплачивалась наличными. В издревле бандитском Марселе – еще один повод не задавать лишних вопросов…
Белый БМВ снова увез их на виллу на берегу, баронесса – помогла ей подняться по ступеням, проводила в комнату. Комната была большой, на первом этаже. Было видно, что здесь когда-то жила женщина или девушка… но уже давно.
– Эта комната моей внучки… – баронесса сдернула с кровати чехол, и Алиса с облегчением опустилась на белые простыни – но она уже давно упорхнула из гнезда. Я пришлю прислугу сменить здесь все белье.
– Не надо…
– Что не надо?
…
– Кто тебя научил лепить на рану водопроводный пластырь. Жорж?
Алиса кивнула… больно не было… голова была ясной и пустой после лекарств, которые ей вколол французский врач… только устала она смертельно.
– Идиот. Совсем с ума сошел. А ты, значит, и есть Мерседес…
Она снова кивнула. Баронесса посмотрела на часы…
– Поспи. До ужина. Тебе надо отдохнуть. За ужином познакомимся…
– Где Георгий… – Алиса уже не могла противиться наваливающемуся на нее сну – он здесь?
– Приедет, когда нужно будет… – баронесса заботливо укрыла ее, Алиса проваливалась в черную дыру беспамятства – он мужчина. А мужчины не отчитываются…
Алиса пришла в себя через два дня… баронесса ухаживала за ней, а современные, очень сильные антибиотики, применяемые в армии – подавили воспалительный процесс. Да и организм был молодой и сопротивлялся болезни изо всех сил…
Георгия не было, и когда он приедет – она не знала. Было видно, что старуха скучает одна, и она взяла шефство над Алисой, обучая ее всему, что должна знать леди из высшего света. Если до этого Алиса нахваталась по верхам – то теперь старуха обучала ее основательно. Как вести себя на обеде или ужине, как обращаться с приборами, как вести светскую беседу. И даже как иметь дело с прессой – иметь хорошую прессу, как она выразилась. Это помогало скоротать время для них для обеих.
На восьмой день, она впервые смогла выйти на пробежку… хотя и пробежала совсем немного. Джоггинг, как выразилась старуха – одно из того немного хорошего, что американцы дали этому миру…
Все это время, две женщины, молодая и пожилая, которых разделяли как минимум два поколения – исподволь приглядывались друг к другу. И Алиса во второй раз – первый было с Георгием, когда он привез ее в Аргентину – поняла, что она попала в совсем другой мир. Мир, где все другое, где по-другому живут… и куда просто так не попасть.
Живым артефактом этого мира была сама баронесса Эвелина
Боде… Алиса так и не смогла понять, сколько ей лет. Не меньше семидесяти, скорее даже к восьмидесяти, это точно – но при этом баронесса каждый день отправлялась на пробежку, и бежала не менее двух километров… в то время как ее шофер – следовал за ней на БМВ-7. К тому же – баронесса еще и занималась в спортзале, который был устроен в одной из комнат огромного дома. Поверить, что человек в таком возрасте способен…Впрочем, современные технологии и качество жизни в Европе продлевают активную жизнь человека до самой глубокой старости.
Баронесса много путешествовала, рассказывала о разных странах… Гонконг, Марокко, Тунис, Южная Африка. Но при этом – в рассказах было что-то… в какой-то момент баронесса резко останавливалась и переводила разговор на другую тему. Что-то было такое, о чем говорить было нельзя.
Баронесса имела странички во всех социальных сетях и активно переписывалась с «поклонниками», как она их называла. Учила венгерский язык – как она сама говорила, чтобы мозги не заржавели. Алису она усадила учить немецкий – как сказала баронесса, хорошо воспитанная девушка должна владеть всеми основными европейскими языками. Алиса не считала себя хорошо воспитанной девушкой – но промолчала.
У баронессы был и любовник, ему было за семьдесят. Какой-то французский бизнесмен, владелец сети отелей. Как она сказала Алисе с циничной усмешкой – ловить там почти нечего, все отели на семейном трасте, но на подарки его еще можно раскрутить.
Еще баронесса любила и умела готовить… каждый день они шли на кухню, она выгоняла прислугу и учила готовить ее новое блюдо… в основном арабской кухни. Шакшука – что-то вроде яичницы с мясом и овощами, но очень необычная, кус-кус, хусус. Как сказала баронесса – Жоржу точно понравится… и опять усмехнулась. Вот эта вот усмешка, или улыбка, иногда гуляющая по ее губам – и разрушала напрочь образ светской львицы. Делая ее хитрой торговкой с Привоза… как то так, наверное…
Постепенно – начала открывать свою душу и Алиса…
Привоз. Одесса…
Почему то здесь, в теплом и ярком Марселе – Алиса начала вспоминать родную Одессу. Почему… да наверное, потому что Марсель для Франции – эта та же Одесса… южный, многоязыкий, насквозь криминальный город со своим лицом, говором, повадками. Арабы вместо цыган… хотя нет, арабы это нечто особенное, их не сравнить ни с чем. Мафия…
Но здесь жили и люди высшего света, такие как баронесса Боде – их виллы располагались по всему Лазурному берегу…
Если баронесса и была на кого-то похожа, то на бабушку Алисы… учительствовавшую в школе больше пятидесяти лет, преподававшую английский язык и знавшая ее в совершенстве. В ней была строгость… и было то непоколебимое чувство внутреннего достоинства, которое сейчас редко у кого встретишь. Чувство, позволявшее оставаться человеком в самых сложных жизненных ситуациях…
У матери – этого чувства уже не было.
После того, как умер отец – Алиса была совсем маленькой – мама начала искать, и в конце концов нашла. Дядя Леша – никчемный, как она сейчас понимала, совсем не мужчина… нечто такое… в штанах. Мама и бабушка постоянно ругались насчет него. Алиса пару раз послушала их ругань… ничему хорошему услышанное ее не научило…