Моргейн

— Можно ли просить кемейса выдать тайну его господина?

Это на всех произвело впечатление — гордые люди обменялись сомневающимися взглядами. Но Мерир прикусил губу и печально взглянул на него.

— Но есть ли здесь то, что можно предать, человек?

Вейни медленно моргнул, отвел взгляд и покачал головой.

— Мы никогда не желали вам зла.

— Зачем вам нужно в Нихмин, кемейс?

Он попытался придумать правдоподобный ответ и не смог. Он снова покачал головой.

— Может, вы хотите причинить какой-то вред Нихмину? Это вполне логичный для нас вывод. И еще нас встревожило то, что она прошла через лес хейрилов. Должно быть, у нее для этого достаточно могущества. Нам не следовало ее отпускать.

Ему сказать было нечего, но и молчание было небезопасным. Дружба, которой они наслаждались, исчезла.

— Она хотела захватить Нихмин, — сказал Мерир. — Зачем?

— Лорд, я тебе не отвечу.

— Следовательно, это ее действие направлено против нас — иначе тебе незачем было бы скрывать ответ.

Он в страхе посмотрел на старого кел, зная, что надо что-нибудь придумать, что-нибудь убедительное. Он указал примерно в сторону Азерота, откуда пришел. — Мы против них. И это правда, лорд.

— Но я не думаю, что ты говоришь правду относительно того, что касается Нихмина. Она хотела захватить власть. Зачем ей это было нужно? «Ни одному другому миру не грозит такая опасность, как вашему» — это ее слова. Должен ли я понимать это так, что она решила уничтожить Нихмин?

Вейни подумал, что лицо, наверное, его выдало. Для тех, кто на него смотрел, его испуг наверняка был очевиден. В воздухе повисла напряженность — такая, что трудно стало дышать.

— Кемейс?

— Мы… мы пришли остановить шию. Чтобы предотвратить то, с чем вы столкнулись.

— Да, — сказал Мерир некоторое время спустя, и никто не пошевелился. — Уничтожив проход. Захватив и уничтожив Нихмин.

— Мы пытаемся спасти эту землю.

— Но при этом боитесь говорить правду тем, кто на ней живет.

— То, что творится там… там… это результат того, что ваши Врата были открыты. Вы хотите, чтобы было еще хуже?

Мерир смерил его взглядом. Чувства Вейни были в смятении. Он нервно вздрагивал. Где-то он потерял одеяло, а где — не помнил. Кто-то набросил на него плащ, и он закутался в него, не переставая дрожать.

— Этот человек, Рох, — сказал Мерир. — Введите его.

Спустя мгновение появился упирающийся Рох, но он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Когда его подвели к Мериру, Вейни поднял голову и тихо сказал: — Это лорд Мерир, кузен. Правитель Шатана заслуживает уважения. Прошу тебя. Ради меня.

Рох поклонился: лорд и предводитель клана, обезоруженный и оскорбленный, но не потерявший достоинства. Поклонившись, он уселся на пол, скрестив ноги, — выражая почтение скорее своему родственнику, чем Мериру, потому что в том случае он мог бы потребовать кресла или остаться стоять.

— Лорд Мерир, — сказал Рох. — Свободны мы или нет?

— Это вопрос, не так ли? — Мерир перевел взгляд обратно на Вейни. — Это твой кузен. Однако ты сам же ранее предупреждал нас о том, кто он есть.

— Извините, милорд…

— Кайя Рох! — Глаза Мерира вспыхнули. — То, что ты творил, все мы считаем достойным презрения. Это убийство. Сколько раз ты это делал?

Рох ничего не ответил.

— Лорд, — сказал Вейни. — Сейчас он — другая половина. Разве вы не помните?

— Что он одновременно и палач, и жертва? Но как я могу определить, с кем именно разговариваю?

— Не надо причинять ему зла.

— Нет, — сказал Мерир, — зло он причинил себе сам. — Мерир закутался в плащ и погрузился в молчание. — Уведите их, — сказал он наконец. — Мне надо подумать. Уведите, и позаботьтесь о них как следует.

Их схватили за плечи, но достаточно вежливо. Вейни с трудом выпрямился — одна нога ничего не чувствовала, другая едва слушалась его. Эрхендимы, поддерживая его с боков, помогли дойти в соседний шатер, где груда мягких шкур еще хранила тепло чьего-то тела. Там он и лег, не в силах расслабиться, имея возможность бежать, но не имея для того сил. Оба они так и замерли в тех позах, в которых были положены, и вскоре заснули.

Стоял день. В проеме прохода в шатер была чья-то тень. Вейни часто заморгал. Тень опустилась и превратилась в Сина, который сидел на корточках, положив руки на колени, и спокойно ждал.

Рядом с ним был еще кто-то, и, повернув голову, Вейни увидел мальчика-кел. Его длинные волосы и совершенно серые глаза казались непривычно странными для детского лица. Тонкие изящные ладони подпирали подбородок.

— Мне кажется, тебе не следует находиться здесь, — сказал Вейни Сину.

— Нам можно, — сказал кел с видом абсолютной уверенности в своих словах.

Рох пошевелился, протянул руку за оружием, но ничего не нашел.

— Не беспокойся, — сказал Вейни. — Все в порядке, Рох. С такой охраной нам ничего не грозит.

— Вот еда, — отчетливо сказал Син.

Вейни повернулся и увидел, что для них все подготовлено — вода для умывания, одежда, хлеб, кувшин и чашки. Син подобрался поближе и уселся, с серьезным видом налил в чашку молоко и предложил… предложил ее Роху, когда тот протянул за ней руку. Они позавтракали хлебом с маслом и козьим творогом — это была их лучшая еда за многие дни.

— Его зовут Эллюр, — сказал Син, показывая на своего друга-кел, который сидел рядом с ним, скрестив ноги. — Я думаю, что буду ему кемейсом.

— Да. Такое возможно. Скоро мне позволят это. — Эллюр наклонил голову.

— Тебе не больно? — спросил Син, прикасаясь к перевязанному колену.

— Все в порядке.

— Это твой брат?

— Кузен, — сказал Рох. — Кайя Рох, предводитель Кайя, юный сэр.

Мальчики уважительно наклонили головы.

— Кемейс Вейни, — сказал Эллюр, — это правда, что за вами в Шатан пришло много людей?

— Да, — сказал он, потому что не мог солгать ребенку.

— Эллюр слышал, — сказал Син, — что Леллин и Сизар пропали и что леди ранена.

— Это так.

Мальчики некоторое время молчали. Оба выглядели огорченными.

— Говорят, — сказал Эллюр, — что если вас отпустят, то к тому времени, когда мы вырастем, на свете уже не останется эрхендимов.