Моргейн

Но рядом появился Брон. Брон, который схватил его, пообещал отдых, уверил, что скоро будет хижина, и Чи закусил губу и сосредоточился на этой боли, а не на ноющих плечах.

— Скоро, — согласился он, стуча зубами, — очень скоро.

— Мы не можем потерять ни одну лошадь, — сказал Вейни, а Моргейн добавила что-то на непонятном языке, они спустились с лошадей и осторожно повели их по скользкому, усеянному листьями дну оврага через темноту и дождь, потом сошли с главной дороги, и, уклоняясь от веток, спустились по еще одному грязному склону.

— Прямо, — сказал Чи, сердце внезапно радостно стукнуло, когда при свете молнии он увидел знакомую древнюю сосну.

Теперь он точно знал где они находятся и куда идти. Он дернул усталого коня и заставил спуститься вбок, обходя топкое место между склонами, потом опять повел его вверх, на другой холм, по заросшему соснами склону, пока не оказался на гребне холма.

Под ним неясно вырисовывалась она, охотничья хижина, скорее похожая на массивную груду веток, но Чи хорошо знал ее, и когда Брон сказал, что проверит ее, шепотом возразил: — Я сам пойду, — и пошел вниз, ведя за собой коня, а Брон пошел рядом и громко крикнул, предупреждая о себе.

Ответа не было. А была только темная груда — хижина, рядом с ней вроде ни одной лошади, лучшее доказательство того, что в ней никого нет. Только какая-то маленькая тварь скользнула в кусты, и усталая лошадь, заметив ее, слегка дернула поводья.

— Эй-эй, — опять закричал Брон, и когда никто не крикнул в ответ, повел свою усталую лошадь к хижине.

Хватит проверок. Чи тоже подвел коня к хижине, оперся на него и занялся подпругой; к тому времени, когда подъехали Вейни и Моргейн, он уже наполовину расседлал своего мерина.

Чи насухо обтер коня одеялом, потом протер ему ноги, сверху донизу; работа успокаивала, приглушала обиду и раздражение; закончив, он поглядел на лошадь брата, оставленную без присмотра: после такой ночи и такой скачки еще нездоровый Брон был не в состоянии позаботиться о ней.

Сам Брон сидел на земле, и Чи подошел к нему. — Брон? — прошептал он, наклоняясь к нему и опуская руку на плечо.

— Рана болит, — сказал Брон. В темноте Чи не видел его лицо и мог только догадываться о побелевшей коже и спутанных волоса и гримасе боли на лице. Он пожал плечо, по братски, и почувствовал, как сердце заледенело.

— Насколько плохо?

Шелест кожи и металла, рука почувствовала, как Брон пожал плечом. — Болит, — повторил он, и перевел дыхание. — Завтра мне будет лучше. Только не бросайте меня. Ведь они не бросят меня, да? Я не отстану — я могу скакать так же быстро, как они.

Чи обнял Брона, крепко прижался к нему, как раз тогда, когда Вейни и леди не обращали на них никакого внимания. — Дай мне твой плащ, — сказал он, быстро снял плащ с Брона, накинул на себя, встал и занялся лошадью Брона, старясь думать только о том, что необходимо сделать — не поворачивать головы, работать и молиться, чтобы ни Вейни, ни леди не заметили темную тень рядом с хижиной, двух волнующихся гнедых меринов, занятый плащ и человека у его ног.

Но Вейни уже шел к нему, ведя двух бледных усталых лошадей, и остановился рядом, в тени.

Чи нагнулся и, пряча голосу, стал тереть ноги мерина. Но он слышал шаги по мокрой грязи и позвякивание металла, когда Вейни прошел мимо и опустился на колени рядом с Броном.

Чи встал и подошел в ним.

— Я немного устал, — сказал Брон, который по-прежнему сидел на мокрых гниющих листьях, прислонясь к стене.

И Чи, в отчаянии, подхватил.

— Он просто устал. Я займусь лошадьми, и серым, тоже, если он меня подпустит…

— Сегодня мы дальше не поедем, — сказал Вейни, коснувшись плеча Брона, встал и положил руку на плечо Чи, дружески тряхнув его. — У миледи есть на это причины. Сколько еще?

— Завтра, — сказал Чи. Сердце билось как сумасшедшее. Легкие горели, воздуха не хватало. — Мы будем там завтра.

— Миледи будет очень благодарна. На самом деле.

— Что еще она хочет от нас? — потерянно спросил он, не веря, что леди сказала такое: наоборот, леди злилась на них с тех пор, как пришлось бежать из того лагеря, и по ее виду было ясно, что все не так, как надо. А теперь Вейни подошел к ним, без приказа леди, по своим причинам, застав их врасплох, и на Чи обрушился страх — беспричинный, потому что сейчас они вообще не могли ехать, ни дальше, ни быстрее, и даже леди на своем железном сером не могла, потому что без них она не нашла бы дорогу.

Но честь — это все, что осталось у человека, когда нет ни клана ни родных, а леди обругала и пристыдила их, даже Брона; он сам впутал брата во все это, а леди обругала его за ошибки, которые он делал и пристыдила Брона за то, что Брон не делал.

— Мы сделаем это, — сказал Вейни. — Чи…

— Да, — сказал он, освободил плечо от руки Вейни и опять принялся за работу.

— Чи, послушай меня. — Вейни положил руку на шею лошади с другой стороны и встал совсем рядом с ним. — У нее одна манера обращения со всеми. И со мной, тоже. Она думает, делает, опять думает, но говорит нам не она, а ее настроение. Это все, что я хотел тебе сказать.

Чи слушал, наливаясь гневом, пока, наконец, холодный усик страха не скользнул ему в сердце. И тогда он вспомнил, что поклялся в верности не просто кел, но ведьме. Он дернул плечами, гнев угас, но родился страх, за ним неуверенность: как должен поступать человек чести в таком положении?

— Она никогда не помнит своего настроения, — продолжал Вейни. — Делай то, что ты должен делать, делай изо всех сил. Когда она поймет, что и как ты сделал, она будет благодарна тебе. И я буду благодарен. Уверяю тебя, она хочет, чтобы я сказал тебе — выведи нас на Дорогу, и, если ты передумал, уйди в сторону, спрячься: а мы встретимся с Гаултом.

— Мант, — сказала Чи. — Мы пойдем в Мант.

— Ты знаешь, что это такое? Ты знаешь, с чем мы собираемся сразиться?

Чи покачал головой. Он не знал и не хотел знать. — Ворота, — сказал он. — Просто ворота, где-то еще.

— Может быть в намного худшем месте.

— Может быть и нет. Для нас — точно нет. — Он схватил Вейни за руку и поволок его в сторону, под деревья, в темноту и ветер. — Вейни, мой брат — он великий человек, он будетим: сам Ичандрен как-то сказал, что никогда не видел молодого человека, который так много обещает.

— Так ты все это делаешь ради него? Для него? Тогда расстанься с нами на дороге.

— Я так не говорил!

— Там ты ничего не сможешь дать нам. И мы ничего не сможет дать тебе. Ты слишком хорошо о нас думаешь. Мы идем сами не знаем куда. И ты охотишься за тем, что не существует.

— Мы не хотим возвращаться и жить как бандиты! Нам не найти другой клан. Мы все делаем для себя — мы — Брон и я. Нам нечего стыдиться.

Какое-то миг Вейни молчал. — Я только стараюсь предостеречь тебя. Ты не может просить у ней слишком много. Я не разрешу тебе.