Мориарти. Последняя глава

Поднявшись к себе в комнату, Профессор налил стакан сухого шерри, большим почитателем которого сделался с некоторых пор, и отправил Уолли, паренька расторопного и надежного, в трактир «Герцог Йоркский» — за пирогом с кроликом от миссис Белчер. Пирог прибыл еще горячим — Уолли принес его наверх на двух тарелках, прикрыв полотенцем, — и к этому времени Мориарти уже освободил место на столе и приготовился к трапезе: перелил в графин бутылку «Оспис де Бон» и заткнул за воротник белейшую салфетку.

Пирог у Ады Белчер получился, как всегда, хороший — не восхитительный, но вполне съедобный, хотя тесту определенно чего-то недоставало, возможно, потому что в правильном пироге тесто должно впитывать соки подливы и, насыщаясь таким образом, буквально таять во рту. Данного кролика приготовили в полном соответствии со вкусом заказчика — нежное мясо сдобрили гвоздикой, луком и чесноком, добавили нарезанного кубиками картофеля и моркови, щедро полили нежным, ароматным соусом, — так что оставалось только немного посолить подливу, а мясо помазать английской горчицей. Горчицу Профессор готовил сам — раз в неделю, используя порошок мистера Коулмана и добавляя, на французский манер, белого винного уксуса.

Поваром Ада Белчер была почти хорошим, но не отличным. До идеала она, по мнению Мориарти, все же не дотягивала. Те, кто соответствовал высшим критериям, остались в прошлом, прежде всего, Фанни Джонс. К сожалению, Фанни вышла замуж за Пипа Пейджета и стала Фанни Пейджет — до скончания его дней.

Вилка с наколотым кусочком мяса и теста, обмакнутого уже в густой соус, остановилась на полпути ко рту, роняя на тарелку капли подливы. Профессор задумался о несбыточном…

Но почему о несбыточном? Пейджет предал его и ушел — свободно, не откупившись. Однако же, если все тайное сделается когда-нибудь явным — а это случится, несомненно, в Судный день, — то Пейджет, стало быть, живет в ожидании расплаты за свой грех, и принудить его к полному расчету совсем не трудно. При мысли о вкуснейшей стряпне Фанни Профессор испытал волнение, сходное с сексуальным и даже ощутил легкую дрожь в теле.

Он откинулся на спинку кресла. Ах, каким чудом был бы этот пирог, если бы его приготовила Фанни Джонс! В эту минуту Профессор, пожалуй, отдал бы многое за возможность отведать мясной рулет Фанни или, что еще лучше, ее прелестнейшие запеченные яблоки, фаршированные тростниковым сахаром и кишмишем, да еще приправленные щепоткой имбиря. В голове Мориарти завертелся какой-то полузабытый мотив. Что-то из далекого прошлого…

Выпив за пирогом три стакана бургундского и пребывая в приятной послеобеденной неге, Профессор позволил себе расслабиться, уйдя мысленно к тем дням и часам, когда он лишил жизни своего старшего брата.

Много времени и усилий ушло на то, чтобы постичь искусство перевоплощения. Овладев профессиональными навыками и научившись достигать сходства с профессором математики, младший Мориарти перешел к финальной стадии игры. Прожив с братом много лет, он знал самые темные тайны его души и, разумеется, его главную слабость: при всех своих выдающихся математических способностях Джеймс Мориарти совершенно не умел обращаться с деньгами и постоянно залезал в долги. Младшему брату не составило большого труда выяснить, что профессор привязался к двум богатым студентам, и рассудить, что именно на этом пути его ждет гибель.

Молодые люди — Артур Боуэрс и почтенный Норманн Де Фрейз — не достигли еще и двадцати лет, но в их облике и манерах уже проступили явственно признаки вырождения: томная внешность, слабые, женственные руки, безвольный рот, покраснение глаз на следующий после обильных возлияний день, аффектированная речь, за которой с трудом угадывался быстрый, хотя и неглубокий, ум.

Младший Мориарти взял обоих молодых людей на заметку. Отец Боуэрса был крупным землевладельцем в Глостершире, отец Де Фрейза, баронет сэр Ричард Де Фрейз, и сам отличался склонностью к веселой жизни. Оба юноши к тому времени уже твердо ступили на стезю порока: проводили много времени с профессором математики, задерживаясь у него порой до самого утра и пренебрегая занятиями.

Выбрав подходящее время, младший Мориарти через надежных друзей распустил слух о разлагающем влиянии немолодого преподавателя на неокрепшие души и позаботился о том, чтобы слух этот достиг ушей их родителей.

Первым отреагировал сэр Ричард, озабоченный тем, что его отпрыск попал в паутину запретных удовольствий и порочных отношений, которые уже влекли его самого к вечному проклятию. Нагрянув внезапно в университет, он провел час или около того с сыном, после чего, кипя праведным гневом, пожаловал в дом вице-канцлера.

Исправить что-либо было уже невозможно, поскольку преподаватель математики увяз в пучине греха сильнее, чем предполагал его младший брат.

Выяснилось, что для финансирования ночных кутежей профессор нередко занимал деньги у обоих молодых людей, в результате чего задолжал им крупные суммы. Когда все это вышло наружу, математик выплатил три тысячи фунтов Де Фрейзу и еще полторы тысячи Боуэрсу. Вице-канцлер был вне себя от гнева. Фамилию Мориарти вычеркнули из анналов почтенного заведения, а его самого попросили покинуть университет.

Между тем слухи росли и ширились. Говорили, что профессора застигли in flagrante delicto [33] с коллежской прислугой; что он украл какие-то деньги; что оскорбил и даже ударил вице-канцлера; что употреблял свои математические таланты, дабы жульничать за карточным столом; что он наркоман, сатанист и связан с некоей бандой уголовников. Правдой из всего этого было лишь то, что профессор Мориарти ушел со своего поста.

Наблюдая за развитием скандала, младший Мориарти выбрал подходящий момент и однажды во второй половине дня появился неожиданно в доме старшего брата, выразив притворное удивление при виде коробок, тюков и чемоданов.

33

На месте преступления (лат.).

Опальный профессор являл собой жалкое зрелище: сгорбленный, растерянный, с глубоко запавшими глазами и трясущимися руками, сломленный и разбитый. Сбивчиво, медленно и абсолютно бесстрастным тоном он поведал брату историю своего падения.

— Если кто и поймет меня, то только ты, Джим, — вздохнул он, закончив печальную повесть. — Насчет Джейми я сильно сомневаюсь.

— Ты прав, но Джейми сейчас в Индии, так что никакой опасности пока нет.

— Но что мне делать? Публичного скандала не будет — никто не хочет чернить имя университета, — но слухи распространяются самые невероятные, и их не остановить. Вскоре весь мир узнает, что я ушел не по собственной воле, а был изгнан с позором. Мне конец. Конец моей карьере, моей работе. Я в смятении. Я не знаю, что делать, к кому обратиться.

Младший Мориарти отвернулся к окну, дабы не выдать ненароком своей радости.

— И куда ты собираешься? — негромко спросил он.

— В Лондон, а потом… — Несчастный воздел руки в жесте отчаяния. — Я даже подумывал о том, чтобы отправиться к тебе, на железнодорожную станцию. [34]

Джим улыбнулся.

— Я уже давно там не работаю.

— Тогда чем ты?..

— Я многим занимаюсь. Думаю, сегодня меня направило сюда само провидение. Я могу помочь. Прежде всего, позволь мне отвезти тебя в Лондон, где ты, несомненно, найдешь какую-то работу. Смелее, брат. Доверься мне, а уж я открою для тебя кое-какие двери.

34

Многие почитатели Шерлока Холмса до сих пор придерживаются той точки зрения, что младший брат профессора закончил свои дни начальником железнодорожной станции в одном из западных графств Британии. Такой пост он, несомненно, занимал какое-то время, но у нас нет ни малейших указаний на то, когда и при каких обстоятельствах Мориарти переключился на криминальную деятельность. — Примеч. автора.