Морок Забвения

Замах по дуге снизу, и лезвие как будто бы привычно устремляется к небу, рассекая встреченный воздух. Инерция полета переводит движение в круговой виток, и лезвие, набрав скорость, низвергается сверху подобно стремительному порыву, со свистом прорывающемуся через щель. Мгновение препятствия, вставшего на пути, и лезвие вновь свободно, устремляясь на новый виток, набрав силу инерции.

Боль внезапно вспыхнула в левой голени, тут же появилась другая в правой, но не столь сильная, чтобы остановиться, бросив меч и упав на землю. Лезвие двуручного меча сделало очередной виток, рассекая встреченное препятствие, и боль в левой голени стихла, как будто бы нога вырвалась из капкана, куда до этого угодила. А тело уже влекло на следующий виток, принуждая мышцы ног сократиться для прыжка, когда в это время спину выгибало в неестественной позе из-за ведомой за инерцией меча рукой.

Странно, тело делает неизвестные мне фигуры, вращая вокруг себя тяжелый меч так, как бы даже и не подумал, но, кажется, я знаю все эти движения. Все это я делал ни раз, и нет в них ничего нового, разве что…, не то оружие в руке, не та рука держит оружие. Все не то, лишь я тот, кто был. Я тот, кто я есть. Я есть я.

– Твою мать!!! – раздался голос Емельяна: - А можно еще раз, а то я не понял, куда я попал?!

– А? Что случилось?

– Еще спрашиваешь! Ты это… как их так?

– Что так?

– Порубил, что как? Шестерых раскромсал за несколько минут, да так, что я и не понял, как. Закрутился вдруг, будто бы юла, а эти сначала стояли, но когда первого располосовал, сразу кинулись, и тут фарш полетел во все стороны!!! Князь! Это что сейчас было-то?

– Э-э-э… было… князь…

– Кажется, у кого-то что-то зажевало, - ухмыльнулся Емельян: - Отче, как вам сие представление?

– Может чайку?

– Вот знаете, что предложить в нужный момент, - Емельян еще сильнее улыбнулся, точнее, оскалился: - Кипяточку сейчас сделаю, все равно от этого юродивого ничего не дознаешься.

– Коль не говорит, нечего и спрашивать, - заключил библиотекарь: - Всему свое время.

– Всему свое время, - ошеломленно повторил я, озираясь вокруг себя и рассматривая искромсанные тела, порубанные на десятки кусков, не взирая на костяки. И эта масса отчего-то не исчезала подобно всем поверженным в играх, а осталась, причем, обильно смердя: - Это я их всех?

– Ну да, - Емеля кивнул: - Я даже дернуться не успел. Сам-то понял, что сделал, и сможешь ли повторить?

– Нет… не знаю.

– Понятно, присаживайся, отопьем отвару и пойдем, а то еще кто придет.

Я уже не обращал ни на что внимание, полностью погрузившись в мысли о произошедшем. Аналитик из меня никакой, это точно, нет, сделать вид на манер «мы тут все заняты очень важным делом» я могу, также могу что-то предугадать или решить, как и сделать вывод, но не более. Вообще, странная это профессия – вроде бы и ничего не делаешь, а что-то преподносишь, как свое, на манер «десять британских ученых после длительных исследований пришли к результату, что для длительных исследований недостаточно десяти британских ученых».

– Так, говоришь, не понял, как делал, - голос Емельяна вернул меня к бытию: - Хм, видать, подсознание это, раз работал на интуиции или инстинктах. Суть помнит, такое обычно называют памятью крови, когда что-то должно или передавалось в ней из поколения в поколение. Вот и в тебе так получается, сам себе передал.

– Может и так, я тут не специалист.

– А их тут и нет, даже отче молчит.

– А мне и говорить нечего, все и так видно.

– Видно, но не понятно.

– Видеть и понимать – разное единого.

– Ага, а понимать, что говорят – единое разного, - Емеля попробовал пошутить.

– Ведать и прикидываться дураком, - лицо библиотекаря, перемотанное по глазам старой тряпью, стало очень суровым: - Разное от разного. Коль жаждешь быть блаженным, то не в ту сторону поворачиваешься, надобно, чтобы ветер в лицо бил.

– Отче, - Емельян склонил голову, хотя я и не понял, что сказал старик: - Я не хотел вас обидеть.

– А я и не обиделся, - библиотекарь улыбнулся: - Идем?

Приближаться к останкам волков я не стал, хотя, те и не пропали, видимо внутри их был какой-то дроп, или как его тут называют. Все равно мне не хотелось прикасаться к тем опять же на уровне подсознания, от чего-то будто бы орущего внутри предостережение. Зашагали вслед за библиотекарем, несколько ускорившим свой шаг, когда путь пошел под уклон, а нас окружили горные деревья, закрыв собой большой мир.

– Во как, - раздался голос Емельяна, когда до нас донесся протяжный волчий вой: - Вожак что ли подошел?

– Или мама, - ответил я, ощутив сильнейшую тоску с навалившей печалью об утрате. Нет, такое от босса игры или другого монстра не следует ожидать, все же, те подчиняются скриптам программы. А здесь… а здесь не игра, совсем.

– Все равно, лучше нам уйти подальше, не стоит встречаться. Мало ли чего.

Спуск неуклонно вел к подножию горы, принуждая выйти в долину, но иного пути не было, разве что искать таковой в многочисленных пещерах и заброшенных шахтах, но нас проводник неуклонно шел в одном лишь направлении.

– Знаешь, - голос Емельяна одернул меня: - А нести книжку стало полегче. Да и в параметрах силы с выносливостью прибавилось.

– А? Это хорошо, значит, прокачка идет не только за счет уровней, но и в работе.

– Ага, с таким успехом можно сидеть на малом уровне, а параметры иметь выше, чем у самого прокаченного в уровнях.

– Полагаю, такое было бы невозможно, ибо всему есть предел. Вон те же качки выше определенной планки не могут взлететь.

– А если химией?

– А если химией, то это уже читерство.

– Постой, ты сейчас про качков еще вспомнил? Качался что ли?

– Хм…, вроде бы нет, хотя, может и чуть занимался, но не уверен, что агрессивно железо тягал.

– Ну, брат, может еще вспомнишь, и окажется, что мистер вселенная.

– Ага, - я улыбнулся, следуя за молчаливым библиотекарем.

Долина встретила густым лесом, в который мы и вошли, изрядно пошумев ветками ягодника, занявшего границу меж двумя лесными царствами.