Морок

Я слушал, и в какой-то части моего сознания крепло убеждение, что именно так все и происходило на самом деле.

— Ты, наверное, в отпуск приезжал к нам ненадолго…

— Нет. Я не мог приехать. Компания вела тяжелый судебный процесс, и мое присутствие было необходимо.

— А… Понятно… За лето я успела убедиться, что Катюше стало получше, но не радикально: так не бывает! Но… Зато… Ну да, конечно! Я же там знахарку встретила, чудесную тетку! Она пожилая уже, лицо в морщинах, зато глазищи совершенно молодые: темно-серые, яркие-яркие, цепкие; добрая… Впрочем… Я ведь рассказывала тебе о ней много раз…

Я с восхищением узнал в описании жены портрет графини.

— Короче, тетушка сказала, что вылечит нас всех, если мы проживем рядом с ней до следующего лета… Я переживала: а как же ты? Но надо, значит, надо…

Я мысленно добавил, что за целую зиму так и не выкроил время навестить семью и именно по этой причине решил поменять характер своей деятельности: чтобы стать более свободным. Жена продолжала:

— Она меня многому научила… Это так и есть… Так и есть…

Вскоре объявили посадку, и вплоть до этого момента мы оживленно обсуждали события прошедшего, такого тяжелого для нас, но такого, как теперь выяснялось, плодотворного года, — года, проведенного в разлуке.

Только перед посадкой я с замиранием сердца подумал о необходимых документах.

— Джей!

— Да?

— Все было именно так?

— Да.

— В таком случае, пожалуйста, дай мне свой паспорт.

Она метнула в меня испуганный взгляд.

— Виза, дети и брак?

— Да.

Жена дрожащей рукой протянула мне книжечку в простенькой клеенчатой обложке.

Я не сразу смог вымолвить приговор. Трижды перелистал цветные страницы. Она терпеливо ждала. В беспощадном солнечном свете было видно, что в ее лице не осталось ни кровинки.

— Есть виза. Дети вписаны.

Джей кивнула:

— Ну, хорошо. Хорошо.

Я заторможенно наблюдал, как расправляется глубокая складка между ее красивых бровей. Потом догадался заглянуть в собственный паспорт; там все тоже оказалось в порядке.

Подошла бортпроводница, потребовала, чтобы мы усадили по местам детей и пристегнулись. Я забрал Пита и ушел в салон эконом-класса, где он прежде сидел с Кэти. Здесь я подумал о том, что должны быть еще отдельные бумаги на детей, но это уже казалось сущей ерундой. Кстати, после посадки они обнаружились не у Джей, а в моей спортивной сумке, с которой я ехал из Абхазии и которую чуть не забыл в машине по прибытии в аэропорт.

Мы с Питом медленно продвигались вперед в длинной очереди пассажиров, торопившихся покинуть самолет. Джей и Кэти по-прежнему сидели в креслах.

— Подождем? — предложила жена. — Не хочется соваться с детьми в эту толпу.

Я послушно сел на освободившееся позади нее место. Сына усадил рядом насильственно: ему хотелось скорее вырваться на оперативный простор.

— Витюш! Дай мне, пожалуйста, свой мобильник. Я маме хочу позвонить: что-то мне тревожно.

— А твой где? — не без лукавства спросил я, включая и протягивая ей аппарат.

— Догадайся с трех раз, — вздохнула она, набирая номер.

— Потеряла?

— Забыла.

— Новый я тебе куплю с GPS.

— Купи… Мамуля, привет!.. Мы только что приземлились… Почему? Нет, мы в Хитроу, в Лондоне… Ничего не случилось… В Москву?! А, ну да, я поняла… Нет-нет, честное слово, ничего. Просто так получилось. Мы в последний момент передумали, нам так удобнее было… Мамочка!.. Мама!.. Мама, подожди… Мама, не надо, послушай!!! Мамочка, поверь, у нас не было возможности тебя предупредить… Простое стечение обстоятельств… Я потом… Мама, я не могу сейчас долго разговаривать, я потом перезвоню тебе из дому и все объясню… Честное слово, это недоразумение… Я тебя очень люблю! Мы все… Ты поймешь, когда узнаешь…

Жена, не глядя, протянула мне телефон. Потерла лоб. Подняла на меня полные растерянности глаза.

— Мама смертельно обиделась. Она ждала, что утром мы прилетим в Москву. Пирогов напекла. Волновалась, почему долго не звоним. Говорит: как мы могли забыть о ней, не предупредить ее… Представляешь, она обозвала меня махровой эгоисткой и сказала, что от тебя-то уж она не ожидала такой… такой… бесчувственности, что ли?.. Как теперь выкручиваться?!

Я пока не очень представлял, как мы выкрутимся и оправдаемся перед бедной Людмилой Васильевной. Однако, обняв Джей за плечи, уверенно пообещал:

— Не переживай! Мы что-нибудь обязательно придумаем, сочиним еще одну правдоподобную историю.

Настало время и нашему семейству двинуться в сторону выхода.

Покинув самолет, мы вздохнули с облегчением и только теперь окончательно поверили, что кошмар прошедшей ночи, наваждение прошедшего года, мрак целой жизни, проведенной врозь, завершились.

* * *

В Хитроу нас встречал Гарри. Жена страшно удивилась, когда первая попавшаяся ей на английской земле физиономия оказалась знакомой, более того, принадлежащей нашему лучшему другу. А я смутно припомнил, что позвонил Гарри из ростовского аэропорта, когда билеты оказались у нас в руках. Звонил, потому что думал, что нам, возможно, понадобится срочно куда-то ехать и что-то предпринимать.

Гарри тут же бросился возиться со своими любимыми «племянниками». У нас так повелось с тех пор, как Пит научился выговаривать словосочетание «дядя Гарри». Гарри этот титул показался очень потешным, и он стал звать детей «племянниками». Гарри общается с ними совершенно на равных: ему в самом деле интересно то, что они говорят, в совместных играх он вообще теряет голову — будто между ними нет разницы в тридцать с лишним лет!

Джей шла рядышком, аккуратно направляя активность всех троих в социально приемлемое русло.

А я чуточку отстал. Просто торопиться было некуда. Хотелось идти медленно и любоваться этой идиллической картиной.

— Мистер Смит, женщина, идущая впереди, — это ваша жена?

Со мной поравнялся невзрачного вида молодой человек с тощей спортивной сумкой через плечо. Под моим взглядом он скромно опустил глаза, хотя на самом деле, очевидно, вовсе не смутился.

— Извините, я забыл представиться, — соврал он. Просто надеялся застать меня врасплох. — Нил Спэйд, журнал «Телехит».

Я кивнул, но промолчал.

— Разрешите задать вам несколько вопросов?

Теперь Спэйд откровенно вытащил из сумки уже включенный на запись диктофон.

— Попробуйте.

— Эта женщина впереди, вон та, с оранжевым шарфиком на шее, — ваша жена?

— Да.

— А дети, которые идут рядом с ней…

— Наши с ней дети. Сын и дочь, как видите.

Глаза репортера округлились и загорелись азартом. Он еще не верил собственной удаче! Интересно, какое дело привело его в Хитроу и успел ли Спэйд его закончить, прежде чем переключился на меня?