Моролинги
Шрифт:
Кто такой Чарльз Корно? Программист, создавший тьму игр, последняя из которых, «Шесть Дней Творения» симулирует эволюцию. Эволюционистом был академик Лиувилль, чей архив разворошил Бенедикт.
А кто такой Бенедикт? Студент, изучающий динамическую лингвистику, которая не имеет отношения к «ШДТ», ибо в правилах игры не сказано, что разумные существа, создаваемые по ходу игры, обязаны сочинять мифы. Ученик Казимира Цанса. Что мне известно о последнем?
Профессор Казимир Цанс, единственное лицо, находящееся в зоне досягаемости. Доказал что-то про аттракторы. Аттракторы — это из хаотической динамики. Вселенной правят законы хаоса, но по-моему — его беззаконье. Спорил с Рундом,
Белиберда-бруберда.
Нет, срочно нужен Ларсон.
Хью Ларсон сидел перед двумя метровыми экранами. На одном из них виднелась безжизненная планета, щербатая и пыльная. На другом — список из двух тысяч сотрудников «Виртуальных Игр». То есть на самом экране их было только тридцать, но судя по номеру перед последней фамилии — тысяча восемьсот восемьдесят девять — Ларсон собрал их всех.
— Готовишь кандидатов для заселения новой планеты? — спросил я.
— Я бы их оптом туда послал, — желчно ответил Ларсон. — Ты не представляешь, как они мне надоели. Необходимо срочно создать новое поколение морально-криминальных фильтров — наподобие тех, что стоят на твоем компьютере. Раз — и преступников отфильтровали.
— Я тебе еще когда об этом говорил! Как продвигается игра?
— Со скрипом. Видишь, что выходит, — он указал на планету. — Уродка! Так и назову: Уродка.
— Плохо подбираешь возмущения.
Ларсон взорвался:
— Сам бы попробовал! Можно подумать, ты что-то в этом понимаешь! Думаешь все так просто? Да одна подгонка космологической постоянной чего стоит! Игрок тут как Господь Бог с неограниченными правами, но с сильно ограниченными возможностями — возмущения вводишь какие угодно, а последствия могут оказаться вовсе не те, что ты ожидал. Хочешь, например, получить звезду класса G3, а выходит красный гигант.
Огненные протуберанцы сдували с Уродки последнюю пыль.
— Так ты возмущай не наобум, а так, чтобы прийти куда надо. Ты же физику проходил: конечная точка определяется начальными условиями. Вот и вычисли начальные условия по конечной точке.
— Федр, ты только при людях такого не говори, хорошо? — грубо опустил меня Ларсон. — Нельзя это вычислить, даже в принципе. Теорема Цанса-Лиувилля о невычислимости аттрактора — слыхал о такой?
— Тебе Яна сказала? — предположил я, имея в виду, что Яна изложила Ларсону новости от Нимеша, и Ларсон, будучи все-таки экспертом, понял ее лучше меня.
— Почему Яна? — искренне удивился эксперт. — Это общеизвестный факт. Лет пятнадцать назад Лиувилль высказал гипотезу о невычислимости аттракторов для некоторого класса динамических процессов эволюционного типа, а Цанс эту гипотезу доказал. Поэтому гипотеза стала теоремой — теоремой Цанса-Лиувилля.
— Ларсон, ты соображаешь, что саботируешь расследование?
Я достиг желаемого: мой зловещий тон его напугал.
— Ты это… брось наезжать. Ничего я не саботирую. Наоборот, тружусь не покладая рук.
— Эх ты, лаборант! Да кто ж тебя руками-то заставляет работать! Даже меня Шеф иногда заставляет работать головой. Тебя не руками работать нанимали, а мозгами. Давай, живо объясняй про теорему. Только простыми словами.
Ларсон вскинул голову и выдал:
— Теорема, двоеточие, цель не оправдывает средства, точка. Это самые простые слова, какие я знаю.
— Я их знаю с детского сада.
— Ничего удивительного. Я же сказал, в те времена это была гипотеза, а теперь — теорема.
— Хорошо, дай мне пример из жизни, а то Янин пример про Нимеша и «Фрайдес» оказался слишком простым. Вопреки всем теоремам, я послал ее к аттрактору «дом».
Ларсон
всполошился:— Он ее опять пригласил?
— Опять?! — теперь уже всполошился я. — Хью, нам надо чаще обмениваться информацией, не то уведут нашу Яну. Ладно, о Яне потом поговорим, давай пример более фундаментальный.
— Пожалуйста, вот тебе пример. Предположим, ты желаешь через год заработать миллион. Вопрос: что ты должен сделать прямо сегодня, чтобы через год со стопроцентной вероятностью у тебя в кармане лежал миллион?
— Во-первых, зашить дыру в кармане. Во-вторых, найти убийцу Корно и убить еще одного гениального программиста.
— И в какой детский сад ты ходил… — покачал головой Ларсон. — За вечер ты успеешь разве что дыру зашить.
— Ну а правильный ответ?
— Чтобы к сегодняшнему вечеру быть уверенным, что через год ты получишь миллион, ты должен достать этот миллион уже сегодня.
— По-моему, это какая-то тавтология, а не теорема.
— Ничуть. В этой на первый взгляд тавтологии содержится глубочайший смысл. Любая достижимая цель — это аттрактор, но не в том смысле, что она тебя притягивает, а в том, что она достижима. Достижимых целей много, ты для себя выбираешь самую привлекательную. Теперь, средства — это энергия и время. Ты бы хотел уже сегодня придать себе такое направление, чтобы, скажем, через год, плывя по течению, попасть точно в цель. Но это невозможно, по вышеупомянутой теореме, ибо ты не провидец и не в состоянии предугадать все препятствия. Изо дня в день тебе необходимо трудиться, корректировать движение, но даже за день или, выражаясь энергетически, за электрон-вольт до цели тебя может снести в сторону. В итоге — никакой экономии, сколько заплатил — столько получил, если, конечно, тебя не снесло-таки в сторону и ты не ушел от выбранной цели. Понятно?
— Хью, это философия. Из философских убеждений уже лет пятьсот никого не убивают.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Наверное, обратиться к первоисточнику.
— Это будет правильно, — с явным одобрением поддержал меня Ларсон. — Могу порекомендовать неплохой учебник.
В ответ я предложил ему возглавить экспедицию на Уродку.
По пути в кабинет я сделал фундаментальный вывод: игра «ШДТ» основана на законах хаоса, одним из которых является закон о невычислимости аттракторов. Следовательно, между Корно и Рундом существует еще одно связующее звено — аттракторы.
16
Профессор Цанс занимал отдельный коттедж в Академгородке — так назвали квартал плоских однообразных домов, выстроенных для университетских преподавателей. Подстригать кактусы здесь никому бы и в голову не пришло. Я приземлился на грунтовой площадке перед домом, подняв клубы пыли и вспугнув серого сухопутного шнырька. Шнырек перебежал площадку, толкнул мордой подвальное окно и скрылся. Услышав шум, Цанс вышел на порог, подул на пыль и вернулся в дом, оставив дверь приоткрытой. Шнырек высунул морду из подвального окна и посмотрел на дверь, оценивая шансы добежать до нее вперед меня. Оценил не в свою пользу. Закрыл мордой окно и исчез.
— Вы зашли? Идите сюда! — покричал Цанс из глубины дома.
— Вы бы заперли окна в подвал, — сказал я, обнаружив Цанса в спальне. На кровати лежала гора одежды и раскрытый чемодан.
— Они заперты, — ответил он, запихивая в чемодан стопку рубашек.
— Так вот почему вы просили меня явиться до восьми, — догадался я. — Уезжаете?
— Уезжаю.
Я подошел к пыхтевшему профессору и надавил на крышку чемодана. Цанс быстро щелкнул замками.
— Спасибо… Ох, нет, извините, забыл спортивный костюм…