Моров. Том 7

— Я хочу иметь рядом с собой человека, верного стране, — продолжила Варвара Викторовна. — И быть уверенной, что ни одна моя тайна, о которой этот человек узнает, не выйдет за пределы комнаты, в которой та была произнесена. Я, разумеется, вручу тебе пару благотворительных фондов, чтобы оправдать присутствие при моем дворе. Но это, честно говоря, синекура. Я же понимаю, что ты — военная до мозга костей, и в управлении фондами ничего не смыслишь. Руководить всем будет доверенный человек, а ты станешь лицом компании. К тому же, раз ты в положении, это поможет в будущем нескольким проектам по поддержке материнства и младенчества.

Снежана кивнула, демонстрируя, что услышала.

— На деле я хочу, чтобы ты была со мной как можно больше времени, — заговорила вновь будущая императрица. — Мне не хватает подруги, которой ничего от меня не нужно. Моровы и так скоро будут обеспечены всем, о чем только можно подумать. А когда я взойду на престол, ты станешь самой богатой женщиной страны, — улыбнулась она. — После меня, разумеется.

— Это очень… неожиданное предложение, — произнесла Макарова. — Но я понимаю, почему ты выбрала именно меня. Как будущая Морова, я обязана уцепиться за эту возможность. Ведь это может гарантировать не только неприкосновенность моей семьи, но и будущее детей.

Варвара Викторовна кивнула.

— Да. А еще ты без ума от собственного жениха, и он с тебя пылинки сдувает, — с улыбкой добавила она. — А мне приятно видеть настолько счастливую пару рядом с собой. Так что скажешь?

— Я согласна.

Будущая императрица хлопнула в ладоши.

— Значит, так тому и быть. И, кстати, как моей подруге, тебе положено входить ко мне в любое время и по любому поводу. Так что если возникнет какая-то проблема, не стесняйся обращаться. Поверь, после Польши я очень многое могу. А если не справлюсь сама, добьюсь помощи от отца. Мне он не откажет, другого-то наследника у него нет.

* * *

Столичное дворянское собрание.

— Добро пожаловать, Василий Владимирович, — с улыбкой произнес Лермонтов, поглаживая пальцем края бокала, с которым сидел на мягком диване за столиком. — Давненько вас не было видно.

Окунев хмыкнул в ответ и опустился напротив Сергея Юрьевича.

— Служба, — ответил «Косарь», сложив руки на столешнице, он жестом подозвал официанта, крутившегося неподалеку. — А вы, я смотрю, по-прежнему любите обитать в этих стенах.

Сергей Юрьевич с улыбкой на губах развел руками.

— У каждого из нас свой долг, Василий Владимирович, — произнес Лермонтов. — Кто-то катается по заграницам, охотясь на врагов Российской Империи, кто-то отслеживает настроения среди дворянства. Каждому в наше благословенное время находится дело по силам, даже отставному калеке.

Окунев усмехнулся, но промолчал. Подошедший официант плеснул в поданный бокал напиток из новой бутылки, затем с поклоном удалился. Лишь проводив его взглядом, Василий Владимирович заговорил:

— Ну, вам-то не приходится жаловаться на свои увечья, мой племянник вас исцелил одним из первых, — сказал он, приподнимая свой бокал. — Так что предлагаю небольшой тост, раз уж мы оба на особой службе Российской Империи. За Россию и государя!

— С удовольствием его поддержу, — отозвался Лермонтов, и их бокалы столкнулись со звоном.

Мужчины прервались, чтобы сделать по небольшому глотку, после чего Сергей Юрьевич взял слово.

— Ну и как там на том берегу? — спросил он. — Вижу, вы совсем не загорели несмотря на теплое время года. Неужели на Северный полюс мотались по служебным обстоятельствам?

Окунев улыбнулся в ответ.

— Там… суета, — подобрав слово, закончил он мысль. — Все вокруг боятся нового русского оружия, опасаются агрессии с нашей стороны и копают бункеры, в которых планируют пережить даже апокалипсис. Цены растут, оборонные мощности загружены, идет активный набор добровольцев в армию.

Лермонтов сверкнул глазами.

— Война, значит?

«Косарь» пожал плечами.

— Вряд ли, не после того, что показал мой племянник, — честно ответил он. — Но, надо признать, мы заставили очень многих сменить портки, когда до них дошло, что русские могут вломиться к самому королю в опочивальню и вколотить саблю в благородное изголовье кровати.

Сергей Юрьевич негромко посмеялся. История о короле Чехии и сабле уже облетела планету, хотя о ней должны были знать лишь слуги. Но, как водится в мире, что знают двое — знает и свинья. И ни к чему посторонним знать, что в покоях его величества не только оружие к кровати прилепили, но и камеры с жучками разложили.

Их, конечно, найдут, но к тому моменту сколько всего уже будет подслушано и подсмотрено доблестной внешней разведкой Российской Империей? Вдвойне приятнее Сергею Юрьевичу было от того, что начальство оценило его придумку и воплотило в жизнь. Претендовать на авторство он не собирался, но все равно приятно знать, что к твоему мнению прислушиваются.

— Но вы же не просто так именно ко мне пришли? — с ухмылкой поинтересовался Лермонтов.

«Косарь» кивнул, катая бокал по столешнице.

— Меня действительно долго не было на родной земле, Сергей Юрьевич, — заговорил он после паузы. — Доходили слухи, что мой племянник невестой обзавелся, и она стала подругой ее императорского высочества.

— Это так, — подтвердил отставной полковник. — Что вас конкретно интересует, Василий Владимирович?

— До меня дошло много интересных сплетен, Сергей Юрьевич. Якобы наша героическая Варвара Викторовна ходит мрачнее тучи, — произнес «Косарь», и от его взгляда собеседнику стало жутковато. — Вроде бы как случилось это в тот же вечер на балу, когда она объявила своих новых подруг.

— Это не слухи, а совпадение, Василий Владимирович, — пожал плечами Лермонтов. — Причина мне неизвестна, но я могу навести справки. Боитесь за невесту вашего племянника?

— Мне бы крайне не хотелось, чтобы ему и его избраннице что-то угрожало, — подтвердил Окунев. — А вы понимаете, как может быть опасна дружба с будущей наследницей престола, Сергей Юрьевич.

— Понимаем, — кивнул тот.

Предыдущий наследник престола тоже собирал свой двор, раздавал должности, дублирующие действующее правительство. Но погиб, а его приближенные разошлись, кое-кто и вовсе оказался в застенках за незаконные действия. В казнокрадстве никого не обвинили, а вот за попытку продать некие секреты за границу прихватили троих. Еще семеро умудрились поучаствовать в мятеже, решив переметнуться не к тому великому князю. Так что от двора погибшего наследника престола за год осталось всего с пяток человек.

И за их жизнь Лермонтов не дал бы и ломаного гроша. Слишком они высоко взлетели, успев найти и врагов, и завистников. Исчез покровитель, и сразу же оказалось, что больше этих дворян никто не защищает. И общество, как это обычно и бывает в таких ситуациях, ощутило жажду крови.

Могла ли повториться такая же история с Виктором Константиновичем и его семьей? Не хотелось бы, но чем черт не шутит, когда Бог отворачивается. Так что беспокойство Окунева Сергей Юрьевич понимал прекрасно.

Пока Моров полезен, его, разумеется, не тронут. Да и побоятся после похищения Макаровой. Но сколько этот страх будет существовать, если Ивана Владимировича действительно приговорит новый император или кто-то из великих князей, кто взойдет на трон в случае, если текущая династия прервется, так и не удержавшись?