Морозные чары или нянька для попаданки

За спиной было тихо, и художница вдруг испугалась, что он ушел, оставив ее одну. С него станется. Девушка стремительно развернулась и ей в лицо тут же полетел снежок. От неожиданности она вдохнула и закашлялась, подавившись снегом.

— Ой, прости, не хотел в лицо! — рассмеялся Саша.

— Не хотел говоришь? — прошипела рассерженная чародейка. — Ну ты попал, в курсе?

— Ой, ой-ей-ей, — пятясь с улыбкой повторял парень, затем резко развернулся и припустил, как заяц. Но он не учел одного: не в того мага он снежком кидался, ой не в того.

Расима свела руки, собрала огромный плотный снежный ком и понеслась следом за жертвой.

— Стой! Не уйдешь! — бежала она быстро, но сразу поняла, что не догонит этого длинноногого кузнечика и начала кидаться на бегу. — Стой!

Его громкий смех был ей ответом. Но удача улыбнулась чародейке, Саша зацепился об какую-то корягу и упал, пропахав носом сугроб.

— Так тебе! — порадовалась Расима торжеству справедливости.

Она подбежала к Саше, который по-прежнему смеясь повернулся на спину, не в силах подняться из-за приступа хохота. Девушка хотела добить его огромным снежком, но он так заразительно хохотал, что она не смогла и, сжалившись, протянула ему руку. Он схватил Расиму и потянул на себя, завалив ее. Стоило девушке оказаться внизу, как он перевернул ее на землю и навалился сверху.

— Сдаешься, землянка?! — строго произнес он и снова расхохотался.

— Сдаюсь, — Расима не смогла противиться и тоже рассмеялась.

— То-то же! — грозно сказал он и лег рядом.

Они так и лежали на снегу, глядя в пасмурное, серое с розоватыми бликами небо и молчали.

— Как тут приятно лежать, — нарушила молчание Раси, — красиво и дышится сладко.

— Да, холмы Несанета прекрасны в любое время года.

— Не хватает только снегопада для полного удовольствия, — Раси взмахнула рукой и в небо взметнулся рой снежинок, а потом медленно начал опадать вниз.

— Вкусные у тебя снежинки, — сказал Саша, который начал ловить их ртом.

— Спасибо, это пока единственное, что я умею готовить, — хихикнула Раси.

— Эх, скоро начнет темнеть, надо успеть на последний дирижабль, — Саша встал и подал руку девушке. — Еще спускаться отсюда, как сказал бы Фред, на санях было бы быстрее.

— А дай-ка кое-что попробую, — задумчиво отозвалась Расима.

— Что? — удивился парень.

— Тсс, помолчи, мне надо старательно представить и хорошенько попросить магию.

Саша поднял руки, жестом показывая, что будет нем, как рыба. Ему стало интересно, что же такого придумала чародейка.

Расима прикрыла глаза и сосредоточилась. Льдинка за льдинкой выстраивалась задуманная конструкция, и через несколько мгновений, когда Расима уже рук от холода не чувствовала, она открыла глаза.

Перед ней были ледяные сани, именно такие, как она представляла. С виду крепкие, способные выдержать и двоих.

— Впечатляет, серьезно! — уважительно закивал разведчик. — А я-то думал, ты только снежками кидаться можешь.

Расима фыркнула и, тряхнув волосами, села в сани и приглашающе кивнула Саше. Он осторожно уселся позади девушки и обнял ее за талию, по спине художницы пробежала дрожь. Но она списала эту реакцию на то, что замерзла.

— Толкайся ногами! — скомандовала девушка, усердно скрывая стеснение.

— Хорошо, — парень опалил своим горячим дыханием замерзшее ушко девушки.

Они стали постепенно толкать сани, подбираясь к спуску. Как только оказались на самом краю холма, Раси вдруг испугалась крутого спуска, но было поздно, сани накренились и заскользили вниз.

Расима не удержалась и громко завизжала, а позади раздался громкий смех.

Восторг в чистом виде — вот, что испытали они от стремительного спуска с горки, закончившегося падением в снег у основания холма. Отсмеявшись, они поняли, что хотят еще разок прокатиться. Полезли обратно. И самое чудесное было в том, что сани можно было и не тащить, а создать на вершине новые.

— Эх, надо идти, а то не успеем на дирижабль, — сказал Саша после пятого катания, — скоро стемнеет.

— Ладно, пойдем, — ответила Расима. Голос ее был немного хриплым от криков во время стремительных спусков. Она взяла Сашу за предложенную руку.

Идти было недалеко, но, когда чародейка создала мини-лыжи прямо у них на ногах, дело пошло веселее.

— Мне все больше нравится твоя сила! — с восхищением проговорил разведчик.

— Да, я сама до сих пор не верю, что умею колдовать.

Когда Саша уже проводил Раси до входа в общежитие, к нему подошел Фред.

— И где ты был целый день? Я тебя искал.

— На свидании с необыкновенной девушкой.

— С Расимой? — удивился Фред.

— Да, а что тебя удивляет?

— Она же тебе не нравится!

— С чего ты взял?

— Саша, оставь девушку в покое, я же знаю, ты несерьезно! Тебе все равно не дадут на ней женится.

— Ну об этом рано думать, — отмахнулся разведчик.

— Вот и я о том же, — разозлился Фред, — ты решил поиграть с ней? Я все ей расскажу.

— Что ты ей расскажешь? — Саша выгнул бровь, с виду абсолютно спокойный, но голос его изменился, выдавая закипающую злость.

— Всю правду о тебе.

— Только попробуй! — зашипел разведчик. — Если хоть слово ей обо мне скажешь, ты мне больше не друг!

Глава 4

Расима не хотела признаваться самой себе, но ей понравилось проводить время с упрямым парнем. Он, как оказалось, умеет быть не только вредным, но и веселым. Девушка с улыбкой вспоминала тот день, когда они с Сашей гуляли и играли в снежки, но после он совсем отстранился. Холодно здоровался при встрече и все. Его будто подменили. Парень совсем не обращал внимания на Расиму. Это ее, с одной стороны, устраивало, а с другой не нравилось совершенно. Как бы она не хотела себе признаваться, но прогулка, катание на санках и его заразительный смех запали в душу. Давно в копилочке Расимы не появлялось настолько теплое приятное воспоминание.

Когда Саша не видел, она наблюдала за ним в трапезной. Парень частенько хмурился, делал какие-то записи, о чем-то советовался с волшебниками, сидевшими неподалеку от разведчиков. Они явно делали для него какие-то артефакты.

Расима старалась списать свои подглядывания на обычное любопытство, но у нее было уже несколько его портретов. Глаза художницы каждый раз подмечали в его образе разные детали. Например, теплые золотистые искорки в его глазах, когда он чему-то радовался, или складочку на лбу, когда сидел задумчивый и такой одинокий. Очевидно, его тревожило что-то очень серьезное.