Морпехи против «белых волков» Гитлера

–Стойте, там пулеметы! — закричали одновременно Слава Фатеев и Антон Парфенов, бросаясь на землю.

Кулаев не видел никаких пулеметов и продолжал бег. От него не отставали двое помощников. Командир взвода Осокин тоже пока не видел пулеметы и не осмелился бросить представителя штаба. Часть морских пехотинцев залегла, другие прятались за стволы елей и хилых берез.

Первая пуля, выпущенная снайпером, ударила в грудь Степана Осокина. Он воевал с зимы сорок первого, был дважды ранен и гордился, что его взяли в десантный отряд морской пехоты. Он был смел и находчив, но ему не хватило решимости действовать самостоятельно, ведь командиром являлся он, а не пришлый штабной офицер.

Мысль, что он умирает, резанула Степана таким отчаянием, что из глаз невольно выкатились слезы. Он жалел себя, а еще больше мать. Летом сорок первого пропал без вести отец, затем сгинул под Ржевом младший брат. Степан учился тогда на курсах младших лейтенантов и попал на передовую в декабрьское наступление под Москвой. Он надеялся, верил, что выживет, семья и так заплатила высокую цену в первые месяцы войны. Не получилось… Пуля пробила аорту и легкое, кровь стремительно вытекала, а сердце отстукивало последние слабые удары.

Одновременно заработали два пулемета. Кулаев успел повалиться на землю, одна из пуль рванула рукав маскхалата и вырвала клочок мяса из предплечья. Не повезло двум его помощникам, один был убит наповал, другой тяжело ранен в ногу выше колена.

Не повезло и одному из морских пехотинцев отряда «Онега». Пули насквозь прошили мягкую древесину ели и простегнули насквозь молодого десантника. Он медленно сполз на хвойную подушку, голубое небо становилось пасмурным, сознание проваливалось в темноту.

–Всем лежать, — взял на себя команду старшина второй статьи Вячеслав Фатеев.

Кто-то вел беспорядочный огонь, но набравшиеся опыта бойцы «Онеги» уже укрылись за камнями, грудами древней спекшейся лавы, поваленными деревьями. Два немецких пулемета МГ-34 подметали длинными очередями склон горы, снайпер выискивал новую цель. У бойцов «Онеги», кроме накопленного опыта и умения маскироваться, имелось важное преимущество: они располагались выше по склону, имели хороший обзор и уже разглядели врага.

Антон Парфенов взял на прицел ближний пулемет. Заглушаемый трескотней, одинокий винтовочный выстрел оказался роковым для первого номера МГ-34. Пуля расколола верхнюю челюсть и вышла из шеи. Подводник, привыкший расстреливать экипажи потопленных судов, выпустил рукоятку пулемета. Сильная боль и поврежденный мозг заставили его выпрямиться, встать на колени, подставив себя под пули. Фатеев добил его очередью из автомата и отполз в сторону.

В то место, откуда он только что стрелял, уже летели очереди второго пулемета. Десантники вели редкий прицельный огонь, в их сторону ударил третий пулемет. Слава Фатеев ожидал, что командир подлодки выставит заслон, но не думал, что их встретят сразу три пулемета, а атаку десантников возглавит самоуверенный и малоопытный штабник.

Рядом кричал и умолял о помощи тяжело раненный помощник Кулаева:

–Вадим Аркадьевич, помогите! Кровью истеку.

Значит, так звали орденоносца Кулаева. Прячась за большим камнем, он пытался командовать:

–Эй, кто там, оказать помощь!

–Заткнись, — потеряв терпение, крикнул Фатеев. — Командиром тебя никто не ставил, воюй в одиночку. А раненому не поможешь, он под пулеметом лежит.

Тем временем убитого пулеметчика заменил второй номер и снова открыл огонь. Его снял Афанасий Шишкин, немец сунулся головой в казенник и замер.

Бой шел с переменным успехом уже полчаса. Когда вытаскивали тяжело раненного в ногу помощника Кулаева, снайпер убил наповал еще одного десантника. Сам Кулаев давал длинные очереди, не высовываясь из-за камня. Он словно торопился расстрелять единственный диск. Запасной он не взял, так как считал, что воевать будут другие.

Поглядев на мертвое тело лейтенанта Степана Осокина, и бледное как полотно лицо тяжело раненного разведчика, Фатеев, не владея собой, крикнул Кулаеву:

–Прекращай палить в небо и ползи по ложбине к пулемету на левом фланге.

–Я старше по званию и тебе не подчиняюсь, — запальчиво выкрикнул старший лейтенант. — Ползи сам.

–Вместе поползем. Еще час провозимся, и лодка уйдет. Там уже сварка погасла, значит, ремонт заканчивают. Будешь отвечать перед особым отделом. Сам на себя команду взял и дело завалил.

–Мы подтвердим, — подал голос Афанасий Шишкин.

–Афоня и Антон, прикройте нас, — попросил Слава.

Фатеев полз, выбирая ложбины и дождевые промоины. Его юркое крепкое тело скользило по сухой траве. Кулаев был вынужден присоединиться к старшине. Он знал: если задание провалится, самое малое, на что он мог рассчитывать, — направление в пехотный взвод, а это верная смерть в первой же атаке. Могут и шлепнуть за трусость, свидетелей хватает. Он едва не выл, жалея себя и свою комфортную сытую жизнь в штабе.

Кулаев сделал еще несколько глотков из фляжки, но алкоголь не помогал, а лишь еще больше затуманивал сознание. Он не знал, что даже самые большие любители выпить из десантников никогда не хлебали во время боя.

Тем временем Парфенов посылал пули в боцмана-пулеметчика, не давая ему вести прицельный огонь. Снайпер тяжело ранил еще одного десантника, но через минуту получил пулю в лицо от Афанасия Шишкина. Зажав рану ладонью, он пополз к пирсу. Боцман, уклоняясь от точных пуль Антона Парфенова, стрелял наугад, затем стал менять раскалившийся ствол.

Славка уловил паузу и, привстав на колено, дал очередь. Автомат ППШ — скорострельное оружие, способное выпустить полтора десятка пуль в секунду. Последнее, что увидел обер-фельдфебель, он же боцман субмарины У-174, это вспышки пламени бьющего из кожуха русского автомата. Несколько пуль пробили ему грудь и горло, опрокинув на спину.

Кулаев, набравшись смелости, тоже приподнялся и нажал на спуск. Ударил сдвоенный выстрел, он успел выпустить весь диск в небо, и две последние пули тоже прошли мимо цели. Второй номер, помощник боцмана, отползал от разобранного так не вовремя пулемета.

Крепкий двадцатилетний парень из Баварии вжимался в землю. Пули летели над головой, обдувая стриженый затылок жутким ветерком. Одна ударила в камень. От сильного удара тот взорвался, словно маленькая граната. Острые крошки ударили в ухо и щеку. Баварцу показалось, что осколок камня пробил ушные перепонки и засел в мозгу. Он невольно вскрикнул от ужаса и приподнялся.

Следующая пуля русской трехлинейки пробила плечевой сустав, рука сразу онемела. Пулеметчик проклинал тот день, когда хвалился перед медиками своим здоровьем, крепким мускулистым телом. Он очень хотел стать подводником, стать одним из прославленных парней адмирала Деница (главаря подводного флота). Он им стал.