Морпехи против «белых волков» Гитлера

Немец согнулся, но автомат из рук не выпускал. С усилием передернул затвор, но сзади обрушился Салиев и покончил с ним одним ударом.

Труп затащили в кусты, «языка» связали и, собрав свои вещи, торопливо зашагали от аэродрома прочь. Отойдя на километр, сразу начали допрос, пока пленный не опомнился. Это был рядовой с круглой нашивкой наземной службы люфтваффе. Сначала отмалчивался. Салиев мрачно предупредил:

–Я ведь тебя сейчас резать стану. Ваши пилоты людей без разбора гробят. Им все равно, что бабы, что детишки. Думаешь, с тобой церемониться будем?

Кучеренко едва успевал переводить.

–Живым вы меня все равно не отпустите, — нервно заговорил пленный. — Какой смысл давать показания?

–А если дадим гарантию, что сохраним жизнь и захватим с собой?

Немец внимательно поглядел на Фатеева.

–Я не знаю вашего звания, но что-то человеческое в вас есть. Какой смысл вам тащить меня, рисковать? Проще пообещать, а потом прирезать.

–Звание мое вам ни к чему, но информация об аэродроме нам очень нужна, — сказал Фатеев. — Будете говорить и не изворачиваться, твердо обещаю жизнь.

–Попробую поверить, — усмехнулся пленный.

Немцу было лет тридцать. Семья, трое детей. Уже год служит в батальоне аэродромного обеспечения. Основная часть авиабомб и торпед хранится в подземном складе, километрах в трех от аэродрома. Он немного понимал по-русски и поправил Саню Кучеренко:

–Не аэродром. Мы считаемся авиабазой.

–Покажи точно, где склад, — потребовал Фатеев.

–Где-то здесь, — ткнул пальцем в карту немец. — Над ним метров сто камня и земли. С воздуха можно проследить по линии узкоколейки, но его не взять даже самыми мощными бомбами. Месяца два назад в холм над ним врезался ваш тяжелый самолет с полным запасом бомб. На складе даже штукатурка не осыпалась.

–А если нападение будет с земли?

–Минное поле, доты с пулеметами, сильная охрана. Они отобьют нападение любого отряда коммандос.

–Но не будут же поезда целый день взад-вперед сновать? Где-то должен быть перевалочный склад.

–Может быть, — пожал плечами немец.

–Слушай, ты очень торопишься подохнуть? — спросил Фатеев. — Не тяни волынку. Ситуация такая, что времени у нас мало. Если будешь молчать, то легкой смерти не жди.

–Русское гестапо? — усмехнулся пленный.

–До вашего гестапо нам далеко. Но мы пришли сюда, чтобы выяснить все как есть. И без нужных сведений не уйдем.

Немец все же стал давать показания. Имеется перевалочный склад авиабомб и снарядов, где хранятся 30–40 тонн боеприпасов. Он показал на плане аэродрома его местонахождение. Бензохранилище можно достать бомбами, двадцатитонные баки вкопаны по крышу в землю и накрыты лишь легким навесом от осколков. Но они отлично замаскированы, можно пройти в полусотне шагов и ничего не заметить.

–Батальонный миномет навес пробьет?

–Наверное. Вы что, готовите наступление? Наши уже Сталинград с землей сровняли, на Кавказ вышли, а вы еще какие-то иллюзии питаете.

За Сталинград немец получил ощутимый пинок.

–Рассуждай поменьше. Показывай на плане, где твои баки.

–Вот здесь.

–Что скажешь насчет центральной радиолокационной станции?

–Бетон. Метровой толщины стены, крыша тоже укреплена как следует. Окна небольшие и закрываются металлическими заслонками. Внутри очень дорогое и секретное оборудование. Право на вход имеет считаное количество специалистов.

–То есть разрушить ее можно лишь прямым попаданием бомбы?

–Да. И если она будет не меньше ста килограммов весом.

–Для чего служат ангары?

Оказалось, что в одном ремонтируют поврежденные самолеты. Там постоянно находятся пять-шесть машин.

–Масло, бензин, тряпье, — подсказал Фатеев. — Если точно врезать, то полыхнет хорошо?

–Не знаю, — буркнул пленный.

–А что во втором ангаре?

–Какой-то склад. Наверное, обмундирование, стрелковое оружие для пополнения.

Фатеев был уже достаточно опытным разведчиком, чтобы отличить правду от лжи. Внимательно глянул в глаза немцу. Подсказал:

–Ну, еще консервы, мешки с горохом, сортирная бумага… Будешь брехать, урод, здесь и закопаем. На хрен нам тебя с собой тащить.

–Там хранятся новые секретные самолеты, — пересиливая себя, сказал пленный.

–Какие, например?

Немец вздохнул, покосился на отточенный до зеркального блеска нож в мощной руке татарина. Таким можно легко изрезать на куски человека или содрать шкуру. Эти азиаты на все способны.

–Я точно не знаю, нас туда не пускают. Но пару раз мне пришлось перетаскивать ящики с оборудованием. Там стоит большой бомбардировщик или разведчик. У него нет винтов, он летает, как ракета, даже в ночное время, а скорость почти тысяча километров в час. Инженеры называют его «Блиц».

–Молния, — перевел Кучеренко.

–А еще что там находится?

–Какой-то новый бомбардировщик серебристого цвета. Может нести две торпеды или тонны четыре бомб. У него очень мощная защита, штук шесть пушек, пулеметов и высокая скорость.

–Перечисли зенитные батареи, которые охраняют авиабазу.

–Три батареи 88-миллиметровок по шесть орудий в каждой. Подвезли батарею 37-миллиметровок, а количество счетверенных автоматов увеличили. Теперь их штук шесть, не меньше.

–И пулеметы, конечно.

–Да. Штук пятнадцать крупнокалиберных.

Теперь можно было возвращаться. Фатеев так и не решил, что делать с пленным. Тащить его через линию фронта? Рискованно. Попытается сбежать, поднимет шум, и результаты разведки накроются. Вряд ли рискнут посылать еще одну разведгруппу.

Немец шел со связанными за спиной руками. Рослый, широкоплечий, наверное, спортсмен. Большинство солдат вермахта физически подготовлены хорошо. Поэтому легко отбился от Фатеева тот патрульный с автоматом.

–Ты чего вертишься, — подозрительно спросил Усман Салиев. — Если дернешься, сразу нож под лопатку получишь.

–Чесотка, фурункулы на коже, — пояснил немец. — Сырой, холодный климат, многие болеют.

–Ну и сидели бы в своей Германии возле печки, — сказал Саня Кучеренко.

–Меня никто не спрашивал.