Морская прогулка

– Уверен, Виталий Родионыч?

– Надеюсь, Тихомир Храбрович, надеюсь. Но, думаю, для верности, стоит подождать, пока у нашего знакомца закончится рабочий день и он вспомнит русскую речь.

Бережной, в ответ, гулко хохотнул. Историю моего знакомства с Орсоном, он знал не хуже прочих. Отсмеявшись, Тишила высвистал извозчика и мы, устроившись в ландо, отправились к стоянке Варяга, поскольку бить ноги пешком по огромному порту, то и дело уворачиваясь от разнообразных грузов, и плутать среди лабиринтов тюков и ящиков, совсем не хотелось. Проще взять экипаж и объехать портовую зону вокруг.

Как оказалось, мои опасения, касающиеся избирательной памяти господина помощника капитана порта на языки, были беспочвенными. Сегодня, господин Орсон должен был править вахту в портовом управлении в ночь, что, естественно, не добавляло ему добродушия, но даже дурное расположение духа не помешало ему заглянуть на Варяг перед заступлением на пост. Очевидно, талант Лейфа-повара, нашел себе еще одного поклонника, что, право же, не удивительно.

– Герр Старицки, объяснитье мнье, зачьем вам это понадобилос?
– Выслушав мою просьбу, проговорил помощник капитана порта и недовольно поморщился.

– Видите ли, господин Орсон, я очень не люблю неясности, а этих людишек, наш Тихомир Храбрович еще на Руяне заприметил, да узнал. Учитывая историю, что поведал мне господин Бережной как о них самих, так и об их "подвигах", я счел необходимым присмотреться к нашим случайным попутчикам.

– Вот как?
– Бьорн задумчиво погладил подбородок.
– И что же за истории, рассказал ваш друг?

– Некрасивые истории, господин Орсон. Очень некрасивые, большего, уж извините, сказать не могу, ибо права такого не имею. А люди те, тати и душегубцы. Вот и волнуюсь я, с чего бы нашим дорожкам с ними пересекаться... А ну как, они за старое принялись, да к Варягу присматриваются?

– То ясно.
– Кивнул Бьорн. Ему явно не понравилось, что я не собираюсь распространяться об истории "лазарей" и не желаю рассказывать, откуда их знает Бережной, но вот беспокойство мое Орсон понял.
– Вот только одного не пойму, герр Старицки, чем вам лицезрьение этих... татьей, да? Чем оно вам поможет?

– А я их образы сниму, да всем членам нашей экспедиции продемонстрирую, чтоб запомнили, да береглись, коли кого похожего увидят.
– Ответил я.

– Хм.
– Орсон на миг задумался, покрутил в ладонях толстопузый бокал для коньяка и, вздохнув, решительно кивнул.
– Гут. Хорошо, Витали Родионович, я понимаю ваше беспокойство и... постараться вам помочь. А сейчас... будтье любезен, одьелите еще толикой этого чудного напитка!

Вечер в салоне Варяга прошел уже вполне привычно. Наши высоколобые энтузиасты, отыскав себе очередную головоломку, наполнили помещение гулом спора, Бережной и Грац устроились в креслах в углу, прихватив с собой, для душевности беседы, бутылку так понравившегося Орсону коньяка, Лейф сосредоточенно внимал отцу, а Лада молча устроилась рядом со мной на диване, положив голову мне на плечо. И было что-то уютное и домашнее в воцарившейся в салоне яхты обстановке.

Но как бы ни был приятен и долог вечер, он закончился. Солидные, сияющие надраенной медью часы отбили полночь, и народ потихоньку потянулся к каютам. Разве что, Меклен Францевич решил выделиться, и вышел через распахнутые стеклянные двери на кормовой балкон яхты... подымить на свежем воздухе перед сном. Сумрачная, но романтичная немецкая душа нашего "штатного патологоанатома" порой нуждается в лицезрении бескрайнего ночного неба и молчаливом диалоге с подмигивающими звездами. Сам он, разумеется, ни за что в этом не признается, ну да его никто и не заставляет, не так ли?

Утро. Нет, на самом деле, ночь еще не закончилась, более того, часы еще даже не пробили четырех часов, а я уже вынужден был выбраться из-под теплого одеяла. И все из-за того, что пять минут назад на борт Варяга буквально взлетел запыхавшийся посыльный и, мешая русские и свейские слова, объяснив вахтенному, что его прислал помощник капитана порта с запиской для владельца яхты, протянул матросу огромный журнал.

Лешко, за очередной какой-то влет оставленный вахтенным на "собаке", расписался в гроссбухе посыльного и тут же отправился будить адресата. Скажу честно, просыпаться в четвертом часу ночи, для меня удовольствие невеликое, хотя на "том свете" не такое уж редкое, но вот... расслабился я здесь, что ли?

В общем, прошло добрых десять минут, прежде чем до меня полностью дошел смысл записки, переданной Бьорном Орсоном ни свет ни заря. Хорошо еще, портовый чиновник не пошел на крайность и не стал писать свое послание на свеоне. Будить Ладу, ради прочтения его эпистола, я бы точно не стал.

Окончательно проснувшись и разобравшись в завитушках стремительного почерка Орсона, я тяжко вздохнул и принялся одеваться. Утро все-таки началось, и оно... отвратительно.

– Ты куда, Витушка?
– Сонный голос Лады остановил меня уже на пороге.

– Дела, милая. Дела.
– Я обернулся и, извинительно пожал плечами.
– Наш новый знакомый прислал записку, зачем-то я ему понадобился.

– Но ведь еще даже не рассвело?
– Бросив взгляд на иллюминатор, проговорила Лада.

– Знаю. Как ты помнишь, у господина Орсона сегодня ночная вахта. Не знаю, что там произошло, но очевидно, что-то важное. Иначе бы, Бьорн не стал тревожить нас столь рано.

– Ладно, иди, только...
– Лада на миг замялась, и я понимающе кивнув, на миг распахнул полу пиджака, так что стала заметна сбруя барринса.

– Я обязательно предупрежу охранителей. Более того, я собираюсь пригласить с собой Тишилу.

– Мальчишка.
– Вздохнула она.
– Ладно, можешь идти, но обещай мне...

– Я буду предельно осторожен, милая.
– Заверил я Ладу, и уже собрался было шагнуть за порог.

– Хм. Ты ничего не забыл, любимый?
– Тон супруги стал почти угрожающим и я, демонстративно хлопнув себя по лбу, подошел к изголовью кровати, и склонился над ней. Руки жены обвились вокруг моей шеи. Спустя минуту, Лада оттолкнула меня от себя и, облизнув припухшие губы, тихо вздохнула.
– Вот теперь иди. Слышишь? Уходи немедленно, а то я за себя не ручаюсь.

– Уже ушел.
– Хрипло ответил я и действительно постарался как можно скорее убраться из комнаты. Потому как, еще полминуты пребывания рядом с Ладой, и в нашей каюте не найдется ни одного контролирующего себя человека. М-да.

На ходу поправляя костюм, я дошел до каюты Бережного. Постучал.

– Тихомир Храбрович, поднимайтесь. Нас ждут в портовом управлении.
– Проговорил я, едва заспанный Бережной отворил дверь.

Тишила кивнул и, посторонившись, пропустил меня в свою берлогу. А сам, не теряя времени, прихватил с вешалки одежду и отправился в ванную комнату.

– Что так срочно, Виталий Родионыч?
– Спросил Бережной, заглушая голосом шум текущей воды.

– Орсон прислал записку с мальчишкой-посыльным. Торопил.
– Коротко ответил я, рассматривая развешанную по переборкам коллекцию белого оружия Тишилы.

– Ясно.
– Шум воды стих и Бережной вышел из ванной, уже одетым и даже чисто выбритым. На автомате, я провел рукой по собственной щеке. И этот жест не укрылся от Тишилы.

– То не сложно, Виталий Родионыч. Заговор-то, простенький.
– Понимающе хмыкнул Бережной. И через минуту я уже довольно поглаживал лишенный щетины подбородок. И как я раньше не додумался, о существовании подобного заговора?! Да уж, это вам не опасная бритва, общение с которой до сих пор ежедневно доставляет мне десяток неприятных минут. А тут, раз и все. Красота!