Морская ведьма
Шрифт:
Люси от удивления лишилась дара речи. Это и есть бездомная бедняжка Калеба?
Женщина взглянула на дом со спокойной уверенностью, которая шла ей намного больше, чем измятая больничная одежда, в которую она была одета. Несмотря на полицейскую куртку, накинутую на плечи, и ослепительно-белую повязку на голове, она выглядела утонченной, грациозной, уверенной в себе и экзотичной. Наверное, именно так смотрелась бы голливудская кинозвезда в африканской глуши.
— Это Мэгги, — небрежным тоном представил незнакомку Калеб.
Люси подумала, а отдает ли себе брат отчет в том,
— Мэгги, это моя сестра Люси.
Люси встретила взгляд больших темных глаз девушки, и ей показалось, что в ушах у нее зарокотал шум прибоя. У нее перехватило дыхание, в груди стало тесно. Она широко раскрыла рот, стремясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха.
По лицу незнакомки скользнула тень недоумения и растерянности.
— Твоя сестра? Но…
Калеб бросил на нее острый взгляд, и лицо его приняло сосредоточенное выражение.
— В чем дело? Вы узнали друг друга?
Тяжесть в груди у Люси не проходила. Это было не узнавание. Скорее изжога. Она с трудом протолкнула в легкие глоток воздуха и задержала его, как научилась делать давным-давно, пока давящее ощущение в груди не исчезло и окружающий мир не встал на свое место.
— Н-нет, — медленно сказала женщина. — Просто… мне вдруг показалось, что… Нет, все нормально.
Люси вновь обрела способность дышать.
— Может быть, хотите выпить чаю?
— Нет. Я устала. И хотела бы прилечь.
«Могла бы и «спасибо» сказать», — подумала Люси.
— В таком случае, я провожу вас в вашу комнату.
— Я сам этим займусь. — Калеб легонько коснулся ее руки. — А ты приготовь, пожалуйста, чай. Я присоединюсь к тебе на кухне, как только устрою Мэгги.
Люси улыбнулась, и в улыбке ее чувствовалось изумление и даже щемящая тоска. Устроить Мэгги? Интересно, что вознамерился сделать ее старший братец? Прочесть девушке сказку на ночь и поцеловать в лоб?
Но, разумеется, Люси не выразила своего удивления вслух и не стала дразнить его.
— Кровать уже застелена, — сказала она. — Спокойной ночи.
Дом, в котором жили смертные, оказался темным и тесным. В нем пахло землей и плесенью, приготовленной пищей и рабочим железом. Он казался одновременно и совершенно чужим, и до боли знакомым, и в нем не ощущалось ни капли той сокрушительной силы, которая мягким толчком приветствовала Мэгги на пороге.
— Так что все-таки случилось? — спросил Калеб, шагая вслед за ней по коридору.
— Я и сама толком не поняла. — Мэгги попыталась найти слова и подобрать объяснение, которое устроило бы их обоих. — Может быть, как ты и предположил, я действительно встречалась с твоей сестрой раньше.
— И вы обе, конечно же, начисто забыли об этом, — сухо заметил Калеб.
Она повернулась и взглянула ему в лицо.
— А ты помнишь всех, с кем встречался?
— Почти. Это часть моей работы.
Часть того, что и называется «быть мужчиной». На какое-то мгновение Маргред позволила себе восхититься им, его
внимательными и задумчивыми зелеными глазами, упрямым квадратным подбородком, чувственным изгибом губ. Он был упрям и настойчив, заботлив и внимателен.Его легко использовать, зато трудно обмануть, решила Маргред.
Она сменила тему.
— Где я буду спать?
— Вот здесь. — Он распахнул перед ней дверь.
Маргред увидела две кровати, аккуратно застеленные простыми коричневыми покрывалами, краешек одного из которых был соблазнительно откинут, открывая белоснежные накрахмаленные простыни, и вопросительно изогнула бровь.
— Две кровати?
Неужели он все-таки решил остаться с ней?
— Это была моя комната, — не моргнув глазом, откликнулся Калеб. — Моя и моего брата.
— А где же будет спать он?
— Понятия не имею. Он уехал, когда мне было десять лет.
Она, остановившись в центре потертого бежевого ковра, разглядывала небольшую, обшитую деревянными панелями комнату. Голые стены. На одной полке в беспорядке теснятся многочисленные книги. Никаких картин. Вообще никаких украшений. Только несколько блестящих статуэток с лавровыми венками в руках да парочка фотографий над письменным столом. В неулыбчивых молодых мужчинах, которые напряженно глядели в объектив, сразу же угадывалась спортивная команда, а мальчик с грудным ребенком на руках — это, несомненно, сам Калеб с Люси. Стоявший позади них юноша выглядел на несколько лет старше.
— Это твой брат?
Калеб сунул большие пальцы в задние карманы джинсов.
— Да.
Маргред наклонилась, чтобы вглядеться в снимок повнимательнее. Что-то в этих бездонных, задумчивых черных глазах, растрепанной темной шевелюре, мрачно опущенных уголках губ показалось ей смутно знакомым…
Сердце ее учащенно забилось. Этого не может быть… Не может? Может. И еще как.
Нет!
— Как его зовут? — спросила она, заранее зная ответ.
В глубине души, не отдавая себе отчета, она уже знала, что услышит.
— Дилан.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Калеб наблюдал за Люси, суетившейся на кухне. Он был одновременно и тронут, и изумлен поистине материнской заботой, которой она стремилась окружить его. Как будто им снова было четыре и четырнадцать лет от роду и она пригласила его на игрушечное чаепитие со своим плюшевым мишкой.
— Лед. — Она бросила пластиковый пакет на стол перед ним. — Для твоей ноги.
— С моей ногой все в порядке, — солгал он, но потом все же пристроил лед на колено.
— Чай? — Она продолжала настойчиво ухаживать за ним, держа в руках закипевший чайник.
Калебу же отчаянно нужен был кофе. Или шотландское виски.
Но ему предстояла долгая ночь, к тому же он никогда не пил в присутствии сестры. В ее глазах он хотел выглядеть не таким, как его отец.
— Чай — это здорово. Большое спасибо.
Она опустила по чайному пакетику в две кружки и заколебалась. Рука ее замерла над жестяной банкой.
— Как ты думаешь, может, Мэгги тоже хочет чаю?