Морская яшма

Я покачала головой.

— Только слышала, как он упал. Я была в другом конце корабля, палубой выше, и спустилась вниз посмотреть, что случилось.

— Старина Том больно уж неудачно свалился, — вздохнул мой собеседник. — С большой высоты. Он разбил голову. Странное дело — ведь Том привык лазать по трапам. Очень странное. Отпустил трап и сверзился на спину.

Я загляделась на чайку, которая сидела на палубе и чистила перья.

— Вы, случайно, никого не видели там внизу, а, миссис Маклин? — продолжал допытываться десятник. — Кто-нибудь мог и спихнуть Тома…

— Нет, — ответила я. — Никого, кроме Хендерсона.

— И не слышали? Скажем, криков, ругани, шума драки?

Я сумела ответить спокойно и четко:

— Нет. Ничего. Слышала только, как Том застонал.

Десятник пожал плечами и пробормотал, отходя в сторону:

— Я просто подумал…

Он заторопился догонять остальных, а я покинула пирс и медленно зашагала по крутой тропинке домой. Никого не встретив, прошла к себе в комнату, разожгла огонь в камине и уселась перед ним в качалке. Мне стало невыносимо холодно. Съежившись под плащом, я положила на колени стопку карт, которые принесла с "Гордости Новой Англии". Я сидела, покачиваясь в кресле-качалке, и пыталась навести в мыслях хоть какой-то порядок. Обручальное кольцо на пальце свободно болталось, словно я похудела от страха, и я то снимала, то надевала кольцо.

Почему я не призналась, что слышала, как кто-то убегал? Почему не сказала человеку, что так настойчиво меня расспрашивал, ни слова о топоте над головой? Если кто-то так поспешно бежал, значит, он и столкнул Хендерсона, и это не просто несчастный случай. Называется это словом "убийство".

Я попыталась вспомнить, как именно звучали шаги. Слышалась ли в них какая-то неровность? Или торопливые шаги всегда кажутся неровными? Хромота не так заметна на бегу.

Обхватив себя руками и раскачиваясь в кресле вперед-назад, вперед-назад, я пыталась гнать эти мысли, но тщетно. Они текли сами по себе и завели меня туда, куда я совсем не хотела.

Я должна была рассказать о том, что слышала шаги над головой. Но я видела на пирсе Брока и потому не смогла себя заставить. После того как он настойчиво допрашивал меня о последних минутах умирающего Тома, я просто не посмела. Интерес Брока к последним словам моряка показался мне преувеличенным, даже жадным, чтобы однозначно истолковать его смысл.

Я слышала всего несколько слов. Кто-то Хендерсону заплатил. Кто? За что? За сведения? За то, чтобы он что-то сделал? Кто заплатил? И могут ли его слова представлять для кого-то опасность?

Никто не позвал меня на ленч, да мне и не хотелось есть. Потом день начал клониться к вечеру, а я все не выходила из комнаты. Никто за мной так и не пришел, пока Лорел не поскреблась тихонько в дверь.

— Что такое? — отозвалась я.

Девочка приняла мои слова за приглашение войти и бочком протиснулась в комнату. Лорел казалась тоненькой тенью в черном платье, спутанные черные волосы падали ей на плечи.

— Я только что из города, — сообщила она, глядя на меня своим хитрым, всезнающим взглядом. — Я слышала насчет Тома Хендерсона, что он умер. Вы ведь там были, когда это все случилось, да, мисс Миранда?

Не было смысла скрывать что-то от этой всезнайки.

— Да, я нашла его, когда он упал и разбился.

Лорел захлопнула дверь ногой — совершенно неподходящий жест для молодой леди — и подошла ко мне. Остановилась прямо передо мной, глядя немигающим взглядом своей бабки.

— Вы действительно спихнули его с лестницы, мисс Миранда? Вы его убили, как ваш папаша моего деда?

Я так и ахнула.

— Как ты смеешь нести такую чушь? Как ты смеешь говорить такие злые и мерзкие слова?

— Я-то сперва так не думала, — сказала девочка, довольная, что сумела вывести меня из себя. Она отбросила со лба волосы, чтобы получше меня рассмотреть. — Но в городе поговаривают про вас именно это. Есть люди, которые считают очень уж подозрительным, что вы приехали в Бэском-Пойнт. Даже миссис Кроуфорд так говорит. Странное дело, если учесть, чья вы дочка. И почему это капитан оставил вам все свои деньги? Зачем моего отца заставили на вас жениться? Вот что люди спрашивают друг у друга, и еще они думают, что, может быть, это вы спихнули Тома Хендерсона с трапа, потому что он знал про вас такое, что вы хотите утаить.

Ее слова меня потрясли.

— Ну и ну. Придется сказать твоему отцу, чтобы заставил болтунов прикусить языки. Он-то знает, как все произошло, и подтвердит, что мои слова — чистая правда.

— Вы так считаете?

За словами Лорел наступила зловещая тишина, а сама она свернулась на коврике возле моих ног с таким видом, будто расположилась тут навсегда. Пламя камина окрасило ее щеки необычным для нее розовым румянцем, но темные глаза оставались такими же непроницаемыми, как у ее отца.

— Мне кажется, отцу совершенно наплевать, что с вами будет, — продолжала она. — Может, вы ведьма, вроде той, что жила тут в старину. Может, жители городка вас закидают камнями и утопят в море.

— Мне кажется, это маловероятно, — сказала я и притворилась, что погружаюсь в изучение карт, которые держала на коленях. — Если ты пришла сюда говорить гадости, лучше уходи. Мне неприятно твое общество.

Она и ухом не повела. Пламя в очаге заворожило ее. Наверное, она видела на углях пляшущих демонов и ведьм.

— Лиен это понравится, — продолжала девочка с той же ехидцей. — Я хочу сказать, если вас утопят как ведьму. Если бы не вы, она позировала бы для носовой фигуры "Морской яшмы". Но вы нравитесь Яну больше, и он хочет, чтобы ему вместо Лиен позировали вы. Он мне сам сказал. Но Лиен любит Яна. Она хочет выйти за него замуж, раз капитан умер.

Я вскочила так стремительно, что карты рассыпались по полу, подошла к девчонке и рывком подняла ее на ноги. Она извернулась, намереваясь укусить меня, как раньше, но на сей раз я опередила ее, схватила за волосы и, намотав их на руку, крепко держала, так что любое движение Лорел причиняло боль ей самой. Лорел взвизгнула, как звереныш, и попыталась меня пнуть, но я была начеку.

— Стой спокойно, и тебе не будет больно, — пообещала я.

Она вдруг обмякла — наверное от удивления. Не отпуская ее, я заставила девчонку подойти к стулу и сесть.

— И не шевелись, — велела я. — Сиди где сидишь.

Странное дело: непререкаемый тон, которым я это сказала, заставил ее послушаться. Она смотрела на меня во все глаза. Я подошла к письменному столу и вынула из ящика новую щетку для волос. При виде щетки она скорчила мне страшную гримасу [4] .

4

В Англии и США до середины двадцатого века самым распространенным физическим наказанием детей была порка головной щеткой из натуральной щетины. Поскольку щетина очень жесткая, такая порка очень болезненна и оставляет глубокие царапины

— Никто не смеет меня пороть, кроме отца! — завопила она. — Если вы посмеете, я… я…

— Я не намерена тебя пороть, — ответила я. — Просто причешу. Я по горло сыта зрелищем этого вороньего гнезда у тебя на голове. Твоей матери было бы за тебя стыдно. Если бы твоя мама увидела, на кого ты похожа, она расплакалась бы от огорчения.

Лорел бросила на меня быстрый растерянный взгляд из-под копны волос.

— А что вы знаете про мою маму? Откуда вы знаете, что она бы огорчилась?

Я отделила от копны длинную прядь и стала вычесывать из нее колтуны.