Морские были

Сказочной представилась с первого взгляда путешественнику заморская страна. Сотни кораблей стояли у причалов и на рейде Камбаи. Здесь можно было встретить моряков и купцов из Персии, Турции, Сирии, Аравии, Татарии, с самых отдаленных островов Индийского океана. Непрерывно, днем и ночью, грузили они товары богатейшего Гуджерата: бумажные и шелковые ткани, драгоценную растительную краску - индиго, смолу, из которой изготовлялись лаки и политуры, камень-сердолик, самый прекрасный в мире жемчуг, фрукты, рис, соль... Бесконечным казался этот поток разнообразных товаров. Никитин невольно задумался о богатстве властителя Гуджерата, стал расспрашивать о нем у новых своих знакомых и услышал рассказы, похожие на легенду. Со страхом и трепетом произносили купцы имя Махмуда-шаха I Байкара. Говорили, что был он самым смелым, ловким и сильным воином Индии, но в этих восторженных отзывах и похвалах нетрудно было различить опасение. За одно слово неуважения, по малейшему подозрению в неуважении шах люто пытал и казнил своих подчиненных...

Махмуд-шах I Байкара правил Гуджератом во второй половине XV и в начале XVI веков. Гуджерат был независимым мусульманским владением в Индии. Шах всячески притеснял индийское население: отбирал у него землю, душил непосильными налогами, грабил и убивал его.

Но, преследуя индийский народ, шах Байкара смертельно его боялся. Власть этого свирепого царька держалась на тысячах явных и тайных убийств, на силе кинжала и яда.

Когда, покидая Камбаи и направляясь дальше на юг, Никитин строил планы своего нового похода, не думал он, что скоро судьба сведет его с таким же, как Махмуд, свирепым владыкой, который будет решать, жить или умереть ему, Никитину...

Корабль доставил Никитина в южную часть Индии, в город Чаул. Удивили его здесь толпы черных почти совершенно голых людей, заинтересовало вооружение княжеской охраны... Однако сам он еще больше удивил и заинтересовал население Чаула. Впервые здесь видели европейца. Рослый, плечистый, голубоглазый человек с белой кожей лица и рук, с пышной вьющейся бородой привлекал внимание всех прохожих. Вокруг него то и дело собиралась толпа, то и дело слышались удивленные возгласы и вопросы. В те дни в древней Индии, подхваченное сотнями голосов впервые прозвучало слово: "Русь".

В Чауле Никитин задержался ненадолго. Сделал записи в своем дневнике и двинулся дальше, в сторону Декана, гористой области южной Индии, стремясь пройти к городу Пали, а оттуда в старинный город Джуннар.

Труден был этот путь. Шли проливные дожди. Но добрый конь все время выручал Никитина.

В Джуннаре с Никитиным случайно встретился, проезжая по улице в своей золоченой колеснице, сам наместник Асад-хан. Увидел он тонконогого гривастого красавца-жеребца, залюбовался им. И вдруг знаком приказал Никитину приблизиться.

– Такие неверные, как ты, - сказал, - не должны владеть хорошими лошадьми. Я оказываю тебе, недостойному, очень высокую честь. Я разрешаю тебе подарить этого коня... мне!

– Я русский, - ответил Никитин.
– Почему, хан, ты называешь меня неверным? Я не могу подарить этого коня, потому что в нем все мое богатство и потому, что он мой спутник и друг в дальней дороге...

Асад-хан кивнул своим слугам:

– Препроводите этого неизвестного человека во дворец.

Никитин понял: нежданно-негаданно приключилась с ним страшная беда. Наместник - полный властелин в этом краю. Спорить с ним - значит рисковать жизнью. Однако что оставалось делать беззащитному путнику на чужбине? Никитин решил не сдаваться. Он будет протестовать. Он расскажет хану о могучей Руси. Так ли должны встречать здесь, в Индии, мирных торговых гостей из этой далекой страны?..

Слуги Асад-хана увели жеребца, колесница наместника укатила, а когда Никитин пришел ко дворцу и спросил, как ему пройти к властителю, вооруженные до зубов охранники изумились:

– В своем ли ты уме, чужестранец?! Разве светлейший Асад-хан снизойдет до беседы с тобой?! Ступай себе с миром и будь здоров. Асад-хан не любит подобных просьб.

Но Никитин не удалялся от дворца. Он решил выждать, когда хан выедет на утреннюю или вечернюю прогулку, и снова потребовать своего жеребца. Он будет рассказывать всем встречным о том, какое несправедливое дело совершил хан. Пускай закуют его в кандалы - русский человек нисколько не испугается хана.

На следующий день Асад-хан неожиданно сам пригласил Никитина во дворец.

– Я узнал, что ты пришел из далекой северной страны, - сказал Асад-хан, с любопытством разглядывая Никитина.
– Это, действительно, очень далеко?

– Да, это очень далеко, - ответил тверич.
– Я долго плыл по великой Волге - русской реке, потом пересек Каспийское море, прошел всю Персию и пересек океан...

– Для этого нужно быть смелым человеком, - заметил хан.

– На Руси недостатка в этом нет, - молвил Никитин с улыбкой.

Асад-хан раздумывал некоторое время. Повидимому, у него созрело какое-то решение.

– Хорошо, русский человек, я возвращу тебе жеребца, хотя он мне самому очень понравился. Я дам тебе жеребца и еще тысячу золотых в награду дам, если ты перейдешь в нашу, магометанскую веру... Выбирай. Если не согласишься стать мусульманином, - и жеребца отберу и еще тысячу золотых с тебя возьму. Что ты на это скажешь?

– Одно только скажу, - ответил Афанасий Никитин.
– Я русским человеком родился, русским и умру. С памятью об отечестве моем умру, потому что ничего нет для меня дороже отечества, родины...

– Но ты забудешь родину, - ведь это так далеко! Ты - смелый человек, а я уважаю смелых, поэтому я сделаю так, что ты будешь богат и счастлив. О, ты не пожалеешь, если останешься у меня!

– Как?! Разве можно забыть родину?!
– изумился Никитин.
– Но ведь сердце-то в моей груди - русское сердце? Оно само - частица родины, и вся моя родина - в нем!..

– Я даю тебе четыре дня на размышление, - заключил Асад-хан угрожающе.
– Через четыре дня ты придешь с ответом. Ты согласишься, если тебе дорога твоя голова.

Никитин вышел из дворца, не зная, куда идти, у кого искать приюта и спасения. Бродя по знойному городу, он незаметно очутился меж торговых рядов и даже не расслышал, как кто-то назвал его по имени.

– Афанаса!.. Афанаса!..

Никитин обернулся. Сквозь толпу к нему проталкивался знакомый хорасанец - выходец из Персии - Махмет. Впервые встретились они в Персии и позже крепко сдружились в пути. Никитин не раз оказывал своему знакомому различные услуги, и это очень расположило к нему хорасанца. Махмет был знатным чиновником, но в отношениях с Никитиным отличался простодушием и добротой.

– Ну что же ты, Афанаса, не узнаешь меня, друг?
– удивился Махмет молчанию Никитина.
– Пойдем-ка, я все тебе расскажу.

Махмет сообщил Никитину, что прибыл он с важным поручением к Асад-хану.

– О, ты не знаешь, Афанаса, каким большим я стал чиновником!
– не скрывая гордости, повторял Махмет.
– Очень большим! Любое мое желание выполнит Асад-хан.

Никитин встрепенулся: счастье само шло к нему в руки. Рассказал тверич приятелю о своем горе, о том, что через четыре дня ему, беззащитному путешественнику, прошедшему через столько стран и видевшему столько народов, придется безвинно умереть...