Морской волк. Бегущая по мирам – 14

Я вышел из кладовочки любви, и не успел даже выругаться, глядя на уже обмотанных сосисками с колбасами, баранками с калачами и сушками, верёвкой с привязанными пучками саморезов и гирляндой баночек с красками, перевязями с сумками со столярным и малярным инструментом и вожжами с ремнями конской сбруи, державших в ручках по плётке, которыми точно заработали по своим, а не конским попам, и изящное небольшое седло и рулон красивых тканевых обоев в других руках. Как меня огорошила моя галантерейщица, томно пробормотав:

– С тебя, красавчик, сорок три треника. И за любовь… я согласна на браслетик с синими сапфирами, он продаётся ближе к центру рынка, я провожу, стоит двенадцать треников. А свадьбы в Храме Нихрена проводятся в полдень, раз любовь до гроба. Обручальное колечко мне нравится с розовым бриллиантом, там же продаётся, шесть треников за пару. А гроб я тебе куплю, когда помрёшь. Но невероятно, ты и свою дату похорон знаешь!

Я захлопнул рот, выдохнув еле слышно: «Шлюха и дура», заодно успев удивиться дороговизне галантереи или дешевизне драгоценностей. А моя пассия уже заверещала соседкам:

– Я выхожу замуж! Он… Как тебя?..

– Иной, – заботливо как для дебилов пояснил я.

– Иной позвал меня замуж! А это… Оооо! Двести баллов к оценке века за практику! А когда я и вдовой стану, это ещё сто! А как он меня отымел! Не пожалел сорок баллов за лишение невинности мне передать! А со свадьбой и похоронами, это… Оооо! Триста сорок баллов! – старательно подмигнула мне. – А может и ещё отлюбишь? Уже по десять балов всего, раз ты такой щедрый!

Её подружки завистливо застонали. Даже мужички напротив приосанились, сволочи, но потом всё-таки допёрли и просто печально вздохнули над удачей галантерейщицы. Колбасница завистливо вздохнула с намёком:

– А у меня можно и скидку выторговать, не двадцать треников, а восемнадцать!

– Ты же обсчитала на восемь, – вставила веское слово калашница. – Тогда уж давай скидку в четыре треника! А я скидку не дам, товар же рабыни уже взяли, сказано тридцать, значит тридцать! И обратно скуплю как и положено, за десятую часть! За три треника.

– Не обманешь, не поторгуешь! – веско сказал стройматериальщик. – С тебя… Эээх! Шестьдесят! Краска отменная! Не выцветает, смывается только растворителем, а он тоже в комплекте и недёшев, ну или артефактами удалять, но это в магические ряды.

– Десятая часть от минимальной цены с максимальным торгом, значит за полтора можешь скупить, – подмигнул калашнице шорник и выразительно глянул на свою подсобку. Но она явно не хотела дарить ему баллы своей практики и гордо надулась. А он вздохнул над не проканавшей добычей баллов. Затем просиял, глянув на меня, решил добыть явно гораздо более низменные деньги, раз возвышенная любовь с баллами обломилась, задрал шары к небу, шевеля губами в мощных подсчётах явно высшей математики, объявил. – За сбрую, плётки и мягкое невесомое седло из кожи крокодила, а дороже неё только кожа кракена, но за их добычу кары жуткие, семьдесят треников! И обратно скуплю за четыре, всё равно лошадей здесь нет, и сбруя с плётками не нужны! А за покупку ненужного штраф десятерной от минимальной цены, или стократный от цены скупки! А я сразу чистую прибыль заработаю! Плюс балл!

Я просиял. Ну ладно, студенты, кого вы в жульничестве превзойти собрались?! Самого Сэнсэя колледжа воров Морской Волк?!! Ну и… студенты… даже интересно… Мило улыбнулся всей честнОй компании пяти жуликоватых торгашей и торгашек, а вокруг уже толпилась и ещё стая торговцев и покупателей со скромными покупками, все красавчики как на подбор, но девок сильно больше. Даже нищенка пробралась к нам, протягивая трясущуюся ручку и старательно блея:

– Подааайте на кусочек хлебушка десяток треников! Я не кушала четыре дня. И ночую в худших номерах таверны, и мне даже постельное бельё уже три дня не меняли.

Нормальная такая нищенка. Прекрасная молодая пышущая здоровьем формастая красотка в новеньком длинном тонкого шёлка платье, расшитом жемчугом. Я разломил круг офигительно пахнущей вкуснейшей полукопчёной колбасы с отличными специями – а я как тайный волк и бывший козёл и в мясе, и в травах спец. Половину вставил в рот нищенке, от второй откусил сам и дал откусить офонаревшим от жуткого попадалова Проне и Санне, причём обе допёрли, что нас всех, а особенно их обдурили очень сильно и нагло. Ха, вы, девочки, просто ещё сильно и нагло не видели! Начал операцию, сразу уточняя и импровизируя, и маскируя:

– Сбруя отлично сгодится! Закупивших это рабынь правильно связывать ремнями, перекидывать через седло, ну и дальше можно пороть легонько плётками или любить не легонько! А у вас векселя и чеки в оплату принимаются? Стройматериалы тоже очень нужны! Виллу буду строить! Рабыни и будут строить, не всё же им поперёк седла лежать. Колбаса отличная!

Я отломал баранку, половину сунул в рот радостно жевавшей колбасу и во все глаза восторженно пялившейся на меня нищенке, откусил сам и дал откусить в абсолютном предвкушении поглаживавшими плётками попы рабыням с занятыми покупками руками. Махнул рукой двум крепким прекрасным девицам, очевидно носильщицам – в весьма эротичных джинсовых комбинезончиках без рукавов с длинными шортиками на голые роскошные тела – с двухколёсной тележкой, одна запряженная, а другая толкающая. Продолжил:

– Баранки тоже! И дёшево невероятно! Всё скуплю! И не только продовольствие! На экспорт отправлю!

Толпа восторженно загудела на фразе про всё скуплю. Но зрители в основном смотрели и слушали, кто-то попробовал вякнуть что-то, но шорник веско сказал, что вмешиваться нельзя, кто рыночного лоха окучивает, те и говорят, а с остальных за вмешательство снимут баллы, кроме карманницы, воровки и разбойницы. А колбасница, значит допущенная до окучивания, сделала книксен и промурлыкала слегка ехидно:

– Вывозить ничего нельзя.

– У меня практика по взяточничеству, – веско парировал я, наблюдая за манёврами явно практикантки по карманной тяге в платье с большим вырезом, которая заходила ко мне сзади, воровки, которая терпеливо ждала, когда носильщицы соберут с моих рабынь покупки и сложат в тележку, в которой и роскошное вращающееся кресло оказалось, и разбойницы с лихо перевязанным глазом, которая терпеливо ждала своей очереди, нервно сжимая в лапках конкретную такую отполированную дубину в розовый цветочек.

– Запрещено самой Профессоршей! Ты хочешь дать взятку ЕЙ? – наивно удивилась моя невеста.

– А что такое вексель и чек? – прочавкала нищенка.

– Нет, это профессиональная тайна, – ответил я невестушке и ткнул пальцем в нищенку. – Где Профессорша? Где ростовщики? Какой у них процент? Что они делают помимо выдачи кредитов? Какой залог?

– Профессорша живёт во дворце на берегу, – пожала плечами прекрасная нищенка. – Но сейчас в отъезде. Вернётся через три дня. Ростовщик в лавке. Она выдаёт кредиты под сто процентов годовых, – печально вздохнула побирушка, получила сосиску, быстро чиркнула в блокнотик несомненно отчёт о добытом, начала беззаботно болтать. – Кредиты студенты и юнги обязаны брать. Иначе минус баллы. А что ещё должна делать ростовщица? И что такое залог? А может ты хочешь затащить нищенку в номера? И даже отлюбить! Я же беззащитная невинная бродяжка. Вчетверо дешевле торговки. Всего десять баллов с тебя и аж десять мне! А замуж потом можешь меня не брать, даже если про любовь говорил, исключение для нищенки, воровки, разбойницы и карманницы, но нас нельзя обижать после того, как украли. Только если во время кражи. И за поимку минус двадцать баллов, а тебе плюс сорок. Так что когда ты станешь нищим, я тоже тебя поймаю на краже, и у нас будет по плюс сорок и по минус двадцать. Ты же не обманешь меня? Но я тебя не затащу в номера и не отлюблю. Это не выгодно. Хотя если ты не девственник, тогда за тебя два балла спишут с меня.