Мортем

«И вот так я проведу две недели? Нужно быть сильнее. Хотя бы ради Рамона. Но сегодня я не хочу быть сильной».

Из соседней комнаты тоже не доносилось никаких звуков. Сегодня у друзей получился несогласованный день тишины. Много минут молчания в память о том, кто все еще был жив.

***

Когда Лея взяла в руки телефон, тот показывал восемь утра. При всем желании Лея больше не смогла заснуть. Ее сон и так был тревожным и прерывистым, а лучи солнца сделали его совсем невыносимым. С кухни доносилось приятное потрескивание масла на сковороде. Выходит, Рамон встал еще раньше, а может, и вовсе не ложился. Лея предполагала, что он готовит яичницу с беконом. Он обожал яичницу с беконом.

Выглянув на кухню, Лея с удивлением подняла брови: Рамон готовил явно на двух персон.

– Откуда ты знал, что я проснулась? – без злобы в голосе спросила Лея.

– Я не знал, я хотел тебя разбудить. Завтрак перемирия, так сказать, – ответил Рамон, вилкой переворачивая бекон.

Он выглядел бодрым и отдохнувшим. На секунду Лея позавидовала ему, но затем вспомнила о том, что через две недели он будет мертв, и во рту ее появилась неприятная горечь.

– Чтобы помириться, нужно поссориться. Мы не ссорились, Рами, – Лея поджала губы, с тоской вспоминая вчерашний разговор. – Я схожу зубы почищу. Не начинай без меня.

Ее не было всего десять минут. Рамон успел полностью накрыть на стол, положив к верно угаданной яичнице с беконом пару бутербродов с плавленым сыром и чашку горячего кофе. Когда Лея вышла из ванной, в нос ударил приятный аромат кофе и жареной свинины. Солнце, которое пробивалось через панорамное окно с убранными шторами, на миг ее ослепило. Сегодня намечался один из немногих солнечных дней, таких редких в середине декабря.

Поначалу они ели молча, погрузившись каждый в свои мысли. Обычно Рамон управлялся с едой быстрее Леи, но сейчас они оба неспешно ковырялись вилками в тарелках.

У Рамона была удивительная способность хранить молчание в любых ситуациях. Более того, ему нравилось молчать, особенно когда рядом человек, с которым можно помолчать без угрозы остаться непонятым. Лея знала, что сейчас Рамон чувствует себя комфортно и безопасно, но сама переживала тревогу, поэтому решила первая начать разговор.

– Не хочу я так, Рами. Я не смогу делать вид, что все нормально, и играть в молчанку у меня тоже не получится. Вчера я кричала не на тебя, а просто от переизбытка эмоций. Как мне теперь с тобой общаться? Как мне вообще на тебя смотреть? – голос ее звучал хрипло, во рту пересохло, но у Леи не было сил даже на то, чтобы это исправить.

Конец ознакомительного фрагмента.