Моря и годы (Рассказы о былом)

В Ленинграде получили три дня на личные дела. Прежде всего хорошенько и всласть отмылись в бане, потом отоспались. И в заключение без конца рассказывали женам, родственникам, друзьям и знакомым обо всем, что увидели по ту сторону границы, о том, как нам жилось на море.

В назначенный срок явились на курсы. Нас пригласили в торжественно убранный класс. Рыбалтовский прочитал вслух приказ об окончании обучения и выдал нам дипломы. Глухоченко сказал душевное напутственное слово.

В строевой канцелярии каждый получил отпускной билет и предписание, куда прибыть к месту службы. В моем предписании значилось: «Линкор „Марат“. На должность младшего штурмана».

Наконец-то. Буду служить на корабле!

Свершилось!

Во второй половине ноября после отпуска, уложив нехитрый багаж в небольшой чемоданчик, через Ораниенбаум прибыл в Кронштадт к новому месту службы — на линкор «Марат».

Оказалось, линкор в доке. Добрался и туда. Стоит, старина, весь как будто от холода съежившись, с потухшими топками, замершими донками, с развороченным брюхом: меняют подводную обшивку корпуса. «Маратище», дружище, всегда бодрый, сильный, а сейчас — точно тяжелобольной на операционном столе.

Пребывание на ремонте в доке не украшает корабль. Да и команда ходит хмурая. Вы видали когда-нибудь, чтобы на ремонтирующемся в доке корабле команда пела, плясала, смотрела фильмы? Я никогда не видел. В доке корабль мертв, все спешат скорее выполнить необходимые работы, скорее вдохнуть в него жизнь…

Во время доковых работ пищу готовят на берегу в походных кухнях, все санитарные дела производятся тоже на стенке дока. От клепок, сверл, молотков такой трезвон, точно ты сидишь внутри огромной железной трубы, а по ней яростно колотят кувалдами разных размеров. Во всех проходах, по палубе расползлись десятки шлангов воздухопровода, корабль опутан паутиной временной электропроводки. Ни тебе пройти, ни тебе ступить спокойно. Спрашиваю у вахтенного начальника:

— Где командир?

— Командира нет, за него старший штурман. Он живет в каюте рядом с военкомом.

Оставив чемодан в рубке вахтенного начальника, пошел представляться старшему штурману А. А. Романовскому. На мой стук в дверь последовал громкий ответ:

— Войдите!

— Товарищ врид командира, младший штурман Андреев прибыл в ваше распоряжение.

— Здравствуйте, товарищ Андреев. Присаживайтесь. Меня зовут Андриан Адамович. Плавал на Тихом океане штурманом на «Адмирале Завойло», ныне «Красный вымпел». С личным составом штурманской части вас познакомит главный старшина Галаульников — командир отделения рулевых. Вы его знаете?

— Безусловно.

— Тем лучше. Вам придется командовать личным составом группы малых секторов. Личный состав связистов, торпедистов, хозяйственников примете у соответствующих специалистов. Каюта ваша в теплом коридоре, рядом с буфетной кают-компании. Принимайте дела, людей, вникайте в обстановку всеобщего ремонта. Прошу следить за оборудованием шахты лагов и центрального штурманского поста, где будут установлены новейшие электронавигационные приборы и гирокомпас «Сперри-Х» — последний шедевр американской фирмы Сперри. Все приборы входят в ваше заведование.

Хотя «Марат» находился в длительном ремонте на заводе, огромная часть работ выполнялась силами личного состава корабля. Отбивка ржавчины, старой краски, чистка корпуса вручную железными щетками, грунтовка суриком, а в цистернах цементом — эти очень трудоемкие и адски трудные (особенно в междудонном пространстве и трюмах) работы ложились на плечи экипажа.

Все силы были брошены на очистку и покраску трюмов, междудонных отсеков, наружного подводного корпуса: Работали в две смены, по двенадцать часов в сутки. Каждая боевая часть получила помимо своих помещений, расположенных над вторым дном, еще и соседние междудонные отсеки. Их до выхода из дока требовалось сдать в готовом виде. Принимал работу маратовский «трюмный бог» — главный старшина Майданов. Этого не проведешь, от его опытного глаза ни один огрех не ускользнет. Хозяйственники предъявили к сдаче ряд помещений. Майданов забраковал. Пришлось им делать работу в неурочное время заново.

Провели комсомольское собрание, на котором бракоделов протерли с песочком, некоторых привлекли к комсомольской ответственности. Между службами, входящими в группу малых секторов, организовали соревнование на лучшее качество и досрочное выполнение работ.

Вместе с подчиненными что есть силы крушу ржавчину и старую краску. И так каждый день, все часы смены. Если кто-нибудь из ребят допускал небрежность, халатность, товарищи по работе тут же брали его в такой оборот, что второй раз подобное не повторялось. Без командиров умели внушить, как надо себя вести и работать. Это очень важно — воспитать в человеке ответственность перед коллективом.

Секретарь нашей комсомольской организации, командир отделения сигнальщиков Парамонов в работе был не утомим, делал все с увлечением и добросовестно. Его пример был лучшей школой. Чтобы подзадорить ребят, я вступал с ним в соревнование. Пыхтеть и потеть приходилось изрядно, но сила примера действовала: задание дня всегда удавалось перевыполнять.

Наконец доковые работы были закончены. Ледокол и буксиры разбили в гавани лед и вывели корабль на большой корабельный фарватер. Линкор малым ходом двинулся в Ленинград. Погода стояла морозная и ветреная. Штурмана каждые десять минут точнейшим способом определяли место. Формально за проводку отвечал ледокол, но командир военного корабля всегда должен быть готовым принять все меры для обеспечения безопасности.

Вошли в Неву. До завода рукой подать. Вся сложность заключалась в том, чтобы суметь подойти во льду к стенке завода если не впритык, то на расстояние длины сходни. Эту операцию Вадим Иванович, помогая ледоколу машинами линкора, выполнил блестяще: работая переменными ходами левой машины, сумел разогнать крупные льдины, мешающие швартовке… Словом, не только удиви и опытнейших моряков, но и вызвал восхищение всей команды, принимавшей участие в маневре.

Наступил самый напряженный период ремонта, который вместе со швартовыми испытаниями должен быть закончен к пятнадцатому апреля. Каждой боевой части предстояло выполнить уйму работ. Особенно машинной команде, артиллеристам и нашей штурманской части, где все требовалось сделать заново. Времени оставалось немногим более четырех месяцев, а объем работ был колоссальный.

На корабле проводились модернизационные работы. Ставились новые, более мощные паровые котлы. Помещение первого котельного отделения теперь переоборудовалось под корабельный клуб. Такой роскоши не было ни на одном корабле. Полностью заменялись все средства связи, все электронавигационное оборудование, все приборы управления артиллерийским огнем, заново оборудовались центральные посты артиллерии, штурманские посты и пост живучести. Носовой части линкора придали более мореходные обводы и полутораметровой высоты полубак.

«Марат» весь покрылся строительными лесами. Заново сооружался командно-далъномерный пост — место управляющего огнем главного калибра. Заново устанавливалась трехногая носовая (фок) мачта. Переделывался дымоход первой трубы. Сама труба, поднявшись на две трети своей высоты, резко загибалась в сторону кормы. Тем самым горячие газы отводились от дальномеров. Все посты, каюты, рубки в районе фок-мачты оборудовались заново.

В башнях, как и в штурманских постах, все переделывалось… Старое заменялось новым. Усиливалась вентиляционная система жилых и служебных помещений. От сухой клепки вентиляционных труб не смолкал адский грохот. Всюду что-то сверлили, привинчивали, отрезали, наращивали. Одних только рабочих на корабле в каждую смену работало более тысячи человек.