Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства
Шрифт:
Так утверждается в «Житиях святых». В примечании же указывается, что «для составления этой азбуки он воспользовался денежными знаками пермян, вырезаемыми на тонких четырехугольных палочках».
Из всего сказанного вытекает, что знаки какие-то были, а письменности — нет.
Однако сохранился еще один уникальный источник — посох Стефана Пермского с описанием на костяных накладках его подвигов. И текст на посохе гласит, что при крещении пермяки передали Стефану свой «Закон» — книгу, написанную, надо понимать, самими язычниками. Так что пермская грамота — заслуга не святого Стефана, а, скорее всего, языческих волхвов.
А что же сделал для культуры сам Стефан (нельзя же считать вкладом в культуру уничтожение языческой книги и написание другой, столь же мракобесной, которая к тому же также не сохранилась). А. В. Арциховский в книге «Древнерусские миниатюры как исторический источник» (М., 1944. С. 99) указывает, что на миниатюре № 1143 второго остермановского тома Стефан изображен обучающим грамоте. На рисунке Стефан держит свиток с буквами «АБВГ», значит, художник не знал об изобретении Стефаном какой-либо новой азбуки. Вполне возможно, что пермской азбукой писал не сам Стефан, а его последователи из местных жителей.
До прихода Стефана к пермякам язычники, «творя обычай свой, радовались и веселились в городе своем», как о том повествует Стефану Бес в надписи на посохе (ТОДРЛ. Т. 41).
И вот пришел Стефан, и язычники (вероятно, для ознакомления чужака с их верой) передали ему свой «Закон». Стефан же, считая местных богов не богами, а демонами (т. е. зловредными божествами низшего ранга), решил изрубить их статуи, а храмы сжечь, что он и сделал, когда обнаружил храм их неохраняемым. Запылал костер, и сгорел как сам храм, так и статуи богов.
Прибежавшим же тушить пожар верующим Стефан заявил: «Доколе, о люди, вы не отступитесь от бесовского прельщения, чтобы тем избегнуть осуждения и вечного огня? Зачем поклоняетесь идолам и называете их вашими богами, тогда как они ваших же рук дело, и если имеют уста, то все равно не говорят, они имеют уши и ничего не слышат, имеют очи и не видят; ноздри их не обоняют, руки не осязают, ноги не ходят… Они никому не помогают, потому что и себе, когда огонь, сжигая, обращал их в пепел, не могли помочь. Если они действительно боги, то почему они не угасили огонь, не избегли пламени, ничем не наказали поджегшего? Да и может ли что сделать бесчувственное дерево?»
И призвал поклоняться «истинному богу».
И разделилась страна. Одни боялись начальства и хотели преклониться пред новым богом, другие же негодовали на святотатство Стефана. Но ни у кого даже и мысли не возникло проверить теми же методами справедливость его слов — поджечь христианскую церковь и убедиться, затушит ли пожар бог христианский? Ибо уважение к любым богам — черта истинно языческая, атеизм же в то время еще был не в моде.
И принес Стефан в землю Пермскую ненависть — одни подчинились новым порядкам и пошли со Стефаном жечь и уничтожать святилища старых богов, другие же оплакивали дела их рук, и начали пермяки ненавидеть друг друга из-за Христа, последователи которого принесли не мир и спокойствие, а пожары и тлен. Особенно усердствовал в этом сам Стефан. Он ходил повсюду, ссекая топором идолов и сжигая их вместе с дарами неверных. Как уже говорилось, у пермских язычников был обычай приносить своим богам шкуры пойманных на охоте зверей (соболей, куниц, горностаев, ласок, бобров, лисиц, медведей, рысей и других) и вешать их на статуи. Кроме этого, они покрывали идолов сверху лучшими полотнами и обвивали их пеленами.
Все эти дары никто не осмеливался брать, потому что если бы кто-то дерзнул прикоснуться к ним, то человек этот впадал в тяжкую болезнь. Стефан же, не боясь демонической силы, все принесенное в дар идолам собирал в одну кучу вместе с рассеченными им же кумирами, сжигал, обращая в пепел, почитая дары частью бесов. А своему служке, новопросвещенному пермяку Матфею, он приказывал делать из жертвенных полотен и пелен онучи ради бесчестия языческих богов. На одной из миниатюр имеется изображение
пермского святилища и показаны солнце, неугасимый огонь, священный камень, Золотая Баба в красных одеждах и Бес пред храмом.Рядом с Золотой Бабой стоит священное дерево — «прокудливая береза». Стефан вознамерился срубить и его, но не мог сделать этого за один день. Наутро же он находит дерево невредимым. И все же он решил во что бы то ни стало уничтожить святыню. И пока Стефан рубил березу, он слышал голоса: «Оставь нас, се есть древнее наше пребывание».
Дальнейшее известно из текстов на посохе. Стефан заболел и скончался в Москве. Язычники же возрадовались этому, и многие вернулись к вере отцов. Но многие, как и положено язычникам, приняли в свой пантеон и Христа — пусть будет! Так благодаря святотатцу Стефану у язычников Пермской земли появилось несколько новых богов христианского пантеона.
А что же с пермской письменностью? Некоторое время она была в употреблении.
Перевод:
«Господи Исус Христос, Сын Божий, помилуй меня грешного человека Васюка. Аминь. Кылдашев».
К середине XVI века стефанова азбука заменяется кириллицей. Ныне это уже история.
Московский край исконно населяло финноязычное племя меря, практически та же коми-пермяцкая народность. Однако от них нам письменных документов не дошло. Но именно их поселение на Дьяковом городище (в Коломенском, рядом со станцией метро «Каширская») дало название целой культуре финноязычных племен — дьяковская культура. Именно меря — исконно московские люди, а стало быть, предки русского народа, так как именно Московский край был той основой, вокруг которого росло Русское государство и образовывалась русская народность. Можно, пожалуй, расширить ареал до всей Владимиро-Суздальской земли, но и жители древнего Суждаля, как и всей этой земли, тоже были финноязычны, как и тверичане, и муромчане…
Третий век новой эры, Восточная Европа. Север заселен финноязычными племенами. Южнее их в лесной зоне живут племена, говорящие на балтских диалектах. Степь и лесостепь заняты сарматскими племенами — аланами или ясами, говорящими на языках иранской группы (на древнеосетинских диалектах). Кроме них лишь в предгорьях Кавказского хребта и по побережью Азовского моря кочуют адыги, говорящие на языке адыго-абхазской группы.
И никаких славян! Но вот около 950 года на северные земли прибывают из Центральной Европы первые славяне, «приильменьские словене», говорившие на польском «цокающем» диалекте.
Они поселяются на Волхове среди местного чудского (т. е. эстонского) населения и начинают строить город Новгород. Правда, они еще не знают, что возводят именно его. Ведь изначально строится ими небольшое поселение — их самих очень немного. Поселение возникает рядом со шведским (варяжским) городищем, которое называлось по-шведски Хольмгард, т. е. «Город на острове».
Словенский конец строится на одном берегу реки. Меря (они же чудь) строят свое поселение — Неревской (мерянский) конец — на другом. Рядом возводится Людин конец говорящими по-литовски кривичами. [23] Со временем между этими тремя поселками будет построена крепость для защиты от врагов. Именно она и будет названа Новгородом, от слов «новый» и «город», что означает «новое огороженное, защищенное стенами место».
23
От балтоязычных кривичей до нас дошли так называемые «нечитаемые» новгородские грамоты.