Московская сага (Книга 2)
Шрифт:
– Вы что, с ума сошли, Градов? С кем вы спорите, отдаете себе отчет? Товарищу Сталину перечите?
Молотов взял Никиту под руку и отвел к окну. Лицо его, кучка булыжников, некоторое время молча маячило перед ним! За окном тем временем на фоне закатной акварели беспечно порхала компания пернатых. Булыжники наконец разомкнулись:
– Как здоровье вашего отца, Никита Борисович?
Странный поворот, подумал Никита, как будто он хочет показать, что он не только Молотов, но и Скрябин.
– Благодарю, Вячеслав Михайлович. Отец здоров, работает в Медсанупре армии.
– Да-да, я знаю. Очень уважаю вашего отца
Переведя глаза с дружелюбных булыжников Молотова на мрачно подрагивающее желе Маленкова, Никита подумал, что даже и здесь, в высшем органе страны, невольно возникла все та же излюбленная схема: злой следователь добрый следователь. И все мы по-прежнему зеки, какая бы власть у нас ни была над другими зеками.
Через пятнадцать минут опять призвали в "парилку".
– Ну что ж, генерал Градов, теперь вы поняли, что один сильный удар лучше, чем два слабых?– спросил Сталин. Он снова был как бы в неплохом расположении духа, лучился непонятным юморком.
– Два сильных удара лучше, чем один сильный удар, товарищ Сталин, развел руками Градов, как бы давая понять, что ничто его не убедит в противном. Рад бы, мол, сделать вам, джентльмены, удовольствие, да не могу.
– Ну, и какой же из этих ваших двух, - голос Сталина тут вдруг взметнулся под потолок, как у спорщика в кавказском духане, - из этих ваших двух сильных ударов будет главнейшим?
– Оба будут главнейшими, товарищ Сталин.– Никита накрыл ладонями те места на карте, где пройдут эти его два "главнейших" удара.
Сталин отошел от стола и начал прогуливаться в отдалении, попыхивая трубкой и как бы забыв о собравшихся. Никита опустился на стул. Люди вокруг не без любопытства ждали, как разрешится драма, в том смысле, при каких
обстоятельствах полетит с плеч голова генерал-полковника и как он проковыляет к выходу, таща под мышкой свою неразумную голову.
Сталин зашел Градову в тыл и некоторое время бродил там. У Зиновьева в свое время при появлении Кобы возникло ощущение проходящего мимо кота-камышатника. Никите же казалось, что сзади к нему приближается настоящий
зловонный тигр. Рука Сталина внезапно легла на его золотой погон с тремя звездами.
– Ну что ж, поверим Градову, товарищи. Товарищ Градов - опытный военачальник. Практика показала, что он досконально знает боеспособность своих войск, а также возможности противника. Пусть теперь докажет свою правоту на поле боя. А вообще-то мне нравятся такие командиры, которые умеют отстаивать свою точку зрения...
Неожиданный конец еще одного кремлевского спектакля вызвал состояние катарсиса, едва ли не счастья у присутствующих. Как опытный вершитель драмы, Сталин, очевидно, понял, что уступка в этот момент не только не покачнет его тамерлановский авторитет, а, напротив, прибавит нечто важное к его ореолу мастера ошеломляющих финалов. Не исключено, впрочем, что он на самом деле признал правоту опытнейшего военспеца, поверил в его теорию развития операции "Кутузов". Также не исключено, что он питал к этому генералу некоторую слабость. Возможно, он уже и забыл, что перед ним бывший "враг народа", участник хоть и не существовавшего, но вовремя разоблаченного военного заговора, а просто в
самом имени "Градов" звучало для него что-то приятное, надежное, освобождающее гуманитарную энергию, как и в имени его отца, выдающегося советского - подчеркиваю, товарищи, нашего советского - профессора.Так или иначе, после того как Резервный фронт, неожиданно двумя потоками войдя в стык между Вторым и Третьим Белорусскими фронтами, разъединил и разметал части генерал-фельдмаршала Буша и генерал-полковника Рейнхардта и открыл огромную территорию для почти беспрепятственного наступления, Никита был вознагражден неслыханным до сей поры образом: скакнул сразу через генерала армии к высшему званию - маршала Советского Союза.
Сидя сейчас на кремлевском банкете, Никита постоянно ощущал эту драгоценную маршальскую звезду у себя под кадыком. Похоже, что она привлекает всеобщее внимание. Не слишком ли резво я вскарабкался наверх? Как некогда наша Агафья проявляла народную мудрость? "Выше залезешь, Никитушка, больнее будет падать"...
Через стол от Градовых сидело несколько союзнических офицеров. Они явно на Градовых посматривали и переговаривались, очевидно, на их счет.
Банкет открыл, естественно, Верховный главнокомандующий, человек одного с Никитой звания, маршал Иосиф Сталин. Едва прорезался сквозь банкетный говор этот гипнотический голос, как все замолчали:
– Дамы и господа! Дорогие товарищи! Позвольте мне провозгласить тост за наших доблестных союзников, за вооруженные силы Великобритании, Соединенных Штатов Америки и сражающейся Франции!
Все с шумом встали. Офицеры, пробряцав орденами, дамы, прошелестев шелками и панбархатами. Прозвенели сдвинутые над столом бокалы. "Тот профессор-"сменовеховец", Устрялов, был бы сейчас счастлив", - подумал журналист Тоунсенд Рестон. Он только сегодня утром снова добрался до Москвы, на этот раз через Мурманск, и попал в буквальном смысле с корабля на бал. Теперь, сидя рядом со старым buddy Кевином Тэлавером на дальнем конце стола, он усмехался с присущей ему капиталистической язвительностью. Экая трогательная воцарилась в этой крепости имперская блистательность! Даже красавицы с почти оголенными плечами! А как же диктатура пролетариата? Какой это все-таки вздор, демократии и тирания в одном строю!
Кевин Тэлавер склонился к своему соседу справа, майору Жан-Полю Дюмону, деголлевскому летчику, а теперь офицеру французской миссии связи и всезнающему москвичу. Это был - для сведения читателей, - между прочим, тот самый, в котором Вероника определила "мужчину по призванию".
– Кто это, Жан-Поль?– спросил Тэлавер, глазами показывая на Градовых.
– О, это самая яркая звезда красного генералитета!– с готовностью стал проявлять свои познания Дюмон.– Командующий Резервным фронтом, маршал Градов...
– Послушайте, она прекрасна!– воскликнул Тэлавер.
– Мадам? Ха-ха! Вы знаете, в городе говорят, что она - сущая львица!
– Перестаньте, она выглядит, как романтическая русская аристократка!
– Особенно на фоне других дам, - не удержался ввернуть Рестон.
В соседнем зале биг-бэнд Леонида Утесова грянул в честь фельдмаршала Монтгомери "Путь далек до Типперери". Все зааплодировали, захохотали: русский оркестр играет марш английских стрелков! Потом полились томные звуки популярного русского медленного вальса "Тучи в голубом".