Московские загадки

Лопухина приглашает к сотрудничеству Н.М. Карамзин, начавший издавать в Москве в течение 1796–1799 годов тома своих «Аонид, или Собрания разных новых стихотворений». Здесь появляется повторявшееся в салонах лопухинское «Весеннее утро». А рядом печатались сочинения Державина, Дмитриева, Хераскова, Капниста, Кострова и самого Карамзина.

Но не только литературные интересы привлекали современников к владельцу Щедрина; слишком значительна была роль его прямых родственников в русской истории.

Василий Львович Пушкин посмеивался, что «от матушки Москвы не укроешься – она все вызнает». Его собственные письма, в частности к П.А. Вяземскому, лучшее тому доказательство. Не было такой семейной подробности или жизненного обстоятельства, которые бы тотчас не становились достоянием стоустой молвы.

Достаточно сказать, что дед Василия Аврамовича был родным братом несчастной царицы Евдокии Лопухиной, незадачливой первой супруги Петра I. В недолгий и относительно счастливый период их брака царская чета любила приезжать в подаренное отцу царицы московское Ясенево. Когда Евдокия Федоровна оказалась в монастыре, Ясенево перешло к ее единственному брату, который терять своего былого влияния не захотел, а было оно среди старого боярства немалым. Как сообщалось Петру в подметном письме 1708 года, его царских указов бояре «так не слушают, как Абрама Лопухина, а в него веруют и боятся его. Он всем завладел: кого велит обвинить – того обвинят; кого велит оправить – того оправят; кого велит от службы отставить – отставят, и кого захочет послать – того пошлют». Как никто знал Лопухин настроения своего племянника – царевича Алексея, собирал вокруг себя наиболее ярых его сторонников. Это он подсказал царевичу идею бегства за рубеж, никому не выдал, где Алексей скрывался. Со временем на следствии всплыли его слова: «Дай, Господи, хотя б после смерти государевой она (Евдокия Федоровна – Н.М.) царицей была и с сыном вместе».

Возвращение царевича в Россию стало настоящим ударом для Лопухина. В начавшемся следствии он один из главных обвиняемых. Следствие велось с редкой даже по тем временам жестокостью, под бесконечными специально разрешенными Синодом пытками. Приговор Лопухину последовал 19 ноября 1718 года: «…за то, что он, Авраам, по злонамерению желал смерти его царскому величеству», что радовался побегу царевича, а «также имел тайную подозрительную корреспонденцию с сестрою своею, бывшею царицею, и с царевной Марьей Алексеевной, рассуждая противно власти монаршеской и делам его величества, и за другие его вины, которые всенародно публикованы манифестом, казнить смертию, а движимое и недвижимое имение его все взять на государя».

Казнь состоялась в декабре того же года «у Троицы», при въезде во Дворянскую слободу. Отрубленная голова А.Ф. Лопухина на железном шесте была водружена у Съестного рынка Сергиева посада. Тело пролежало на месте казни до конца марта.

Оставшиеся после казненного два его сына – Авраам (иначе называвшийся, подобно своему деду, другим именем – Федора) и Василий – были восстановлены в правах владения конфискованными поместьями только после появления на престоле их двоюродного племянника, сына царевича Алексея – Петра II.

Авраам-Федор женился на дочери прославленного маршала петровских лет Б.П. Шереметева – Вере Борисовне. Тем самым их сын Василий Аврамович приходился родным племянником Наталье Борисовне Шереметевой, вышедшей замуж за экс-фаворита Петра II – князя Ивана Алексеевича Долгорукова, – разделившей с ним страшную сибирскую ссылку и пережившей наступившую через десять лет ссылки казнь мужа. Двоюродному брату В.А. Лопухина и единственному здоровому сыну несчастной княжеской четы князю Михаилу Ивановичу Долгорукову принадлежало соседнее с Щедрином Новоивановское.

И снова появлялись литературные интересы все того же круга Василия Львовича Пушкина. Сын и наследник М.И. Долгорукова, князь Иван Михайлович был достаточно известным поэтом. Все в том же «Приятном и полезном препровождении времени» появляются его стихи «В последнем вкусе человек», «Параша», в «Аонидах» – «Глафире». И.М. Долгоруков печатается и в сменившем этот журнал издании «Иппокрена, или Утехи любословия», выходившем в Москве в течение 1799–1801 годов, в который переходят А. Воейков, Г. Державин и куда отдают свои сочинения В. Жуковский, А. Аргамаков, П. Кайсаров.

Никто из исследователей не сомневается в том, что окружение Захарова породило интерес Пушкина к Смутному времени и образам эпохи Бориса Годунова. Но так же живо он мог здесь почувствовать и дыхание петровского времени. Наряду с Лопухиными оно воплощалось и в других не менее колоритных именах.

Еще одно село – Яскино, сегодня вошедшее в черту города Одинцово. Его получает в качестве приданого своей жены младший сын казненного Авраама Федоровича Лопухина – Василий Абрамович, один из заслуженных русских военачальников. В свое время он был выпущен из Кадетского корпуса прапорщиком, в годы правления Анны Иоанновны сражался под командованием Миниха, в частности с турками. При Елизавете Петровне в чине генерал-майора воевал со шведами. Семилетнюю войну провел в армии Апраксина, в битве при Гросс-Егерсдорфе командовал левым крылом, получил три пули, от которых и скончался. Через несколько лет его тело было перевезено в Андреевский московский монастырь, родовую усыпальницу Лопухиных начиная с родителей царицы Евдокии Федоровны.

Но совершенно особый интерес представляет рано скончавшаяся супруга генерала – Екатерина Павловна, урожденная Ягужинская. Внучка органиста лютеранской церкви в Москве, дочь сановника петровских времен, она в детстве пережила тяжелую семейную трагедию. Вновь открытые архивные материалы рассказывают о том, как П.И. Ягужинский пытался избавиться от ее матери, дочери почт-директора Федора Аша. Сначала Анна Федоровна была удалена в монастырь под предлогом душевного расстройства. С согласия Петра I Синод оформил развод супругов в 1722 году с условием содержания Анны Федоровны за счет бывшего мужа. Ягужинский спустя полгода женился на богатейшей невесте – Анне Гавриловне Головкиной. Сразу после смерти Петра I он стал добиваться отправки Анны Федоровны в один из северных монастырей. И тогда ее защитником выступил член Синода, хранитель тайны завещания Петра Феодосий Яновский. Он добился, чтобы все расходы и заботы были по-прежнему делом Ягужинского. Пересуды о Ягужинских и нравах петровского двора долго сохранялись в московском обществе.

Материалы Синода и так называемого «Дела Маркела Родышевского» в архиве Тайной канцелярии позволяют уточнить распространенную ошибку о том, что разведенная супруга Ягужинского носила фамилию Хитрово. Другую ошибку позволяют исправить земельные ведомости, связанные с деревней Подушкино. Речь идет о родных жены Василия Аврамовича Лопухина – княжны Александры Петровны Гагариной. Благодаря ее брату Гавриилу Петровичу, женатому на сестре писателя А.Ф. Воейкова, круг друзей Воейкова бывал у них в доме, как и они сами в Подушкине. Хотя многие авторы называют жену Гаврилы Петровича урожденной княжной Щербатовой, земельные документы опровергают эту версию, как, впрочем, и… надгробная надпись на ее могиле в Новоспасском монастыре Москвы.

Воейковы связаны с Подушкиным со второй половины 1760-х годов. Они ставят здесь каменную церковь Рождества Христова. Одноэтажный деревянный барский дом имел регулярный парк и хороший плодовый сад. Поместье располагало мельницей «о двух поставах» на речке Семынке. Числилось в нем больше полутораста крепостных.

В Подушкино приезжает Прасковья Федоровна Гагарина, урожденная Воейкова, а также будущий писатель Александр Федорович Воейков, сначала учившийся в московском университетском благородном пансионе, кстати сказать, вместе с В.А. Жуковским. В захаровские годы Пушкиных он приобретает известность как литератор: в 1806 году в «Вестнике Европы» выходит его нашумевшее «Послание к Сперанскому об истинном благоденстве». В 1809 году выходит его перевод труда Вольтера «История царствования Людовика XIV и Людовика XV», спустя два года – «Образцовые сочинения в прозе знаменитых древних и новых писателей». В 1815 году он становится мужем племянницы Жуковского, Александры Андреевны Протасовой, и принесет много зла и ей самой, и особенно Жуковскому.

Кажется, трудно найти хоть одного в «шумной толпе соседей» Захарова, который бы не имел отношения к литературе. С родным домом жены в известной мере связана литературная деятельность Гаврилы Петровича Гагарина, сенатора (с 1786), члена Государственного совета, директора Заемного и Вспомогательного банка, министра коммерции во времена Александра I. Он умеет сочетать ловкость чиновника и царедворца с религиозным фанатизмом и… редкой фривольностью. Если в энциклопедических словарях с его именем связываются вышедшие в Москве в 1809 году такие сочинения, как «Акафист апостолу и евангелисту Иоанну», «Акафист с службою и житием Дмитрия Ростовского» или «Служба преподобному Феодосию Тотемскому», то библиографические справочники указывают и вышедшие в Петербурге в 1811 году «Эротические стихотворения», и изданные там же двумя годами позже «Забавы уединения моего в селе Богословском».