Московский зоопарк. Записки служителя
Шрифт:
А Президент, умная голова, указывает:
— Пускает-не пускает, а посетителям нашей Родины мы показывать грязные клетки с аистами не имеем права. Устраните!
Мэр, конечно, кивает. Не будет же он Президенту возражать! Тут же едет к себе в мэрию и вызывает Владимира Владимировича Спицына — директора зоопарка. Объясняет, что на подотчетной ему территории замечена грязная клетка с аистом. Нужно немедленно исправить, а то безобразие получается. Перед миром неудобно. Что же — наша страна хуже всех?
Пугается, понятно, такого поворота дел директор Спицын. Неужто сам президент по зоопарку
Замдиректора, само собой, тоже краснеет, объясняет, что, мол, за всем не уследишь. Но меры будут приняты. И бегом в птичий отдел, к его заведующему Николаю Скуратову. Мол, отчего ж это, заведующий Николай Скуратов, твои аисты по колено в грязи стоят и тем нас на весь мир позорят? Может, ты своей должности не соответствуешь? Ты подумай.
Скуратов тут же думает и отвечает, что должности своей он, конечно, соответствует, но аиста они исправят. И приказывает тут же найти Женю Удалова, который за этим аистом смотрит.
Приходит Женя Удалов к Скуратову. А тот спрашивает:
— Сколько же Женя можно у аиста не убираться, чтобы это дело даже Президент заметил?
— А чего мне?.. — отвечает Женя Удалов. — Пока аист кусаться не перестанет, я к нему в клетку не пойду. Что я — враг себе?
— А кто ж убираться у аиста будет? — удивляется Николай Скуратов.
— А хоть и президент! Если его грязные клетки с аистами не устраивают…
Сунет руки Женя в карманы и обратно уйдет, чай пить. А, ведь, мог бы и аиста к себе вызвать. Спросить: что это ты, мол, дорогой, всех кусаешь и убираться у себя не даешь? Тобой даже Президент интересуется.
Но не стал птицу пугать. Потому что любит он животных. Женя-то.
Летучие собаки
Услышал я, что есть у нас в Московском зоопарке летучие собаки и задумался, какие ж они? Наверное, как собаки, но с крыльями. А потом соображать начал, зачем же собаке крылья? Собаке за забором сидеть надо и гавкать. С крыльями же никаких «за забором» не получится, улетит такая собака, и дело с концом. А что это за сторож, который летает, где попало? Особенно — если ночью. Когда самые воры…
И решил я посмотреть своими глазами, что это за собака такая? И очень ли она летучая?
Спустился я в галерею «Ночной мир», где собак этих показывали, и к одной вольере подошел.
Смотрю, висят такие шерстяные груши на потолке. Размером с носок тридцать восьмого размера. И по форме очень, на выжатое, но еще не расправленное белье похожи. Только с глазами. И висят вниз головой. Неужели, думаю, летают?
Тут одна порция выжатого белья развернула крылья, замахала и полетела. Вот это да, думаю, белье летает!
Потом следующий моток развернулся. И еще один… и стали все по вольере летать. Даже в глазах зарябило. Стало казаться, что они уже не только в вольере, они уже и в голове у меня летают.
Насмотрелся я на летучих собак и вышел из «Ночного мира». А про себя твердо решил, что все белье на веревках теперь прищепками прищеплять буду. Чтобы не улетело.
Павлины
Приехал
как-то директор Московского зоопарка Спицын из поездки по Америке, вызвал к себе начальника птичьего отдела Колю Скуратова и говорит:— Я там в зоопарках видел, что павлины без клеток гуляют, так просто. По улице. Как голуби. Давайте мы своих тоже отпустим. Пусть гуляют.
— Побойтесь Бога, Владимир Владимирович, — отвечает начальник птичьего отдела Коля Скураптов. — Там же тепло и публика дисциплинированная. А у нас, во-первых, хулиганы, а во-вторых — зима! Зима даже страшнее!
— Мы что, — спрашивает Владимир Владимирович, — хуже американцев? Скажи, хуже?
— Да лучше, Владимир Владимирович, — но павлины замерзнут!
— Скажи-ка, начальник птичьего отдела Коля Скуратов, — говорит Владимир Владимирович, — а павлины у нас наши или американские?
Коля сверился с бумагами и отвечает:
— Наши, Владимир Владимирович.
— Ну, а раз наши, чего ж ты за них переживаешь? Значит закаленные, приспособленные.
— Ну а хулиганы? — почти кричит Коля. — Украдут же павлинов. Знаете, у нас хулиганов сколько? На всех их павлинов не напасешься.
— Так надо каждому объяснять, что павлины — для красоты, а не чтобы красть. Тогда их никто и воровать не станет. С людьми работу вести надо.
Ничего на это не смог возразить Коля Скуратов и пошел павлинов выпускать. А, выпуская первого, говорил:
— Вот своруют павлинов, потом все на меня повесят. Скажут: Коля Скуратов всех павлинов растранжирил.
А павлины удивленно выходили из клеток, словно не верили, что их задарма отпускают. Далеко от ящиков не отходили. Ждали, что сейчас обратно загонять начнут. Чувствовали, что здесь обязательно какая-нибудь пакость кроется. Обходили осторожно клетки, крутили головами — пакость искали. Потом встряхивали крыльями, словно плечами пожимали, поднимались в воздух и рассаживались на небоскребах. А один из них взлетел на Белый дом Правительства. Ах, как на нем павлин смотрелся! И вдруг бы посмотрел Президент Путин на павлина и сказал:
— Откуда ж это такая красивая птица? Неужели из Московского зоопарка? Надо за это его директору Владимиру Владимировичу Спицыну и начальнику птичьего отдела Коле Скуратову медали дать. Директору — золотую, а Коле — бронзовую. За инициативу!
Но пока еще безмедальный Коля Скуратов посмотрел на павлинов летающих над высотками и сказал:
— А может, и не своруют. Шестнадцать этажей все-таки. Пока хулиган по всем по ним топать будет, неужто павлин убежать не успеет?
И успокоенный начал думать, кого в освободившиеся клетки посадить. Не пингвинов ли?
Павлины в Москве
Коля-то директора послушался, но — наполовину. Потому что решил на теплые полгода павлинов выпускать, а на холодные, тех, кого хулиганы поймать не успеют, в теплые зимники сажать. Чтобы не померзли. У нас ведь такие минусы бывают, каких в Америке отродясь не видели.
Поэтому в холодные полгода сотрудники птичьего отдела спокойно живут. А в теплые, как сумасшедшие, носятся за павлинами по всему центру Москвы. Потому что то и дело кто-нибудь звонит и говорит: